— Берт, — сказал я. — Послушайте, все будут благодарны вам за помощь против Других. Все будет хорошо.
Он взглянул на меня.
— Надеюсь, что это так.
Часть девятая
ДОМА
Глава 39
Спустя двадцать четыре часа мой энтузиазм по поводу эффективности действий Бюро заметно поугас из-за того, что все это время было потрачено на допросы. Допрашивали меня. Каждый допрос продолжался по три-четыре часа и велся в жестком режиме. Причем я взамен ничего не получил, хотя и умолял ввести в курс дел на Земле. Мне также ничего не сказали о судьбе Берта, Пиррахис и подлодки. Мне вообще ничего не сказали.
Поневоле вспомнились добрые старые деньки с «рождественскими елками» и шлемом. Правда, на этот раз мне не причиняли физической боли. Но, знаете, допрос есть допрос, независимо от того, кто его проводит. Если следователи настроены серьезно, то легкой жизни не жди.
Место, где меня допрашивали, в Бюро называли Пыточной. Все происходило в небольшой комнате со столом и несколькими жесткими стульями, не позволявшими расслабиться. Я знал, что на галерее, по ту сторону односторонней зеркальной стены, сидят люди, которые внимательно наблюдают за мной.
Первый вопрос, заданный этими тупицами, прозвучал так:
— Что это за штука у вас за ухом?
Она им явно не понравилась, как, впрочем, и мой ответ. Когда я сказал, что это устройство, дающее возможность общения с хоршами, а не «жучок» вроде тех, которые устанавливали на своих жертвах Возлюбленные Руководители, мне никто не поверил. Допрос внезапно прервали, и следователи молча угрюмо взирали на меня, пока кто-то не принес металлическую сетку, которую набросили мне на голову и шею. Они хотели знать все, буквально все, начиная с того момента, когда Чудик и я вышли из телепортатора.
Допросы шли практически беспрерывно. Пару раз меня даже не отпустили в туалет, а когда отпускали, то ни на секунду не оставляли одного, словно опасаясь, что я вот-вот проделаю какой-нибудь ловкий трюк с мочой. Пару раз мне дали поесть: черствые сандвичи с ветчиной выглядели так, словно их собрали со столов после какого-то поспешного ленча, а черный кофе наливали из той же посудины, которой пользовались и сами следователи. В общем, это было совсем не то, о чем я так мечтал. А вот спать не позволялось вовсе. Когда я начал засыпать прямо на стуле, мне принесли стакан теплой воды и две пилюли, которыми Бюро снабжает агентов на время экстренного задания. Сонливость прошла, но мне все равно хотелось принять горизонтальное положение. В этом отношении даже «рождественские елки» были милосерднее.
Женщина, принесшая пилюли, показалась мне знакомой. Наверное, я видел ее в штаб-квартире. Запивая таблетки, я негромко спросил:
— Что с моими друзьями по подлодке? Они в порядке? Возможно, она бы ответила, потому что уже открыла рот, но один из следователей оттер ее от меня и, взяв стакан, сказал:
— Не волнуйтесь о ваших друзьях, мы о них позаботились. А теперь расскажите о тех хоршах, которых вы называете хорошими парнями.
Я вздохнул и рассказал о планете-тюрьме, о Гнезде, о том, почему хорши-колонисты отличаются от своих соотечественников.
Так продолжалось до третьей или четвертой таблетки. Потом кое-что изменилось. Дознаватели вдруг замолчали и повернулись к зеркальной стене. Я знал почему — они услышали что-то в своих крохотных наушниках. В стене открылась маленькая дверь. В комнату вошел знакомый мне человек, выглядевший раздраженным и угрюмым. Обычно он выглядел именно так, заместитель директора Маркус Пелл.
Я встал и протянул руку.
— Агент Даннерман.
Он ответил не сразу. Проигнорировав протянутую руку, Пелл взял один из стульев — тот, кто сидел на нем, поспешно вскочил и отошел в сторону, — сел и пристально взглянул на меня.
— Это мы еще посмотрим. Откуда нам знать, что вы тот, за кого себя выдаете?
Я пожал плечами.
— Отпечатки пальцев? Сканирование сетчатки? — Похоже, меня уже немного заносило, несмотря на таблетки.
— Этого недостаточно, — задумчиво ответил Пелл. — Насколько нам известно, Страшилы могут скопировать кого угодно. Не исключено, что вы Страшила под личиной человека.
— Нет, — устало сказал я и, не удержавшись, добавил: — Если уж на то пошло, то Страшилой можете быть и вы.
Он не обиделся. Только кивнул и сказал:
— Думаю, нам потребуется подтверждение вашей идентичности. Бригадир Морриси! Войдите, пожалуйста.
На этот раз открылась другая дверь, та, которая вела в коридор. Через секунду в комнату вкатилось нечто неуклюжее, напоминающее белый кухонный холодильник на колесиках. Я нахмурился, не понимая, зачем заместителю директора понадобилась эта штуковина, из-за которой мне не было видно Хильды Морриси. Когда «холодильник» подъехал ближе, дверь закрылась. Но где же Хильда?
И тут из белой жестянки донесся хорошо знакомый голос:
— Скажи-ка, Данно, как звали ту немецкую шлюху из банды «Безумного короля Людвига», с которой ты путался?
— О Боже, — пробормотал я. — Хильда! Мне сказали, что ты погибла. Какого черта ты делаешь в этом ящике?
Он — она — остановился прямо перед столом напротив. В ящике не было ничего человеческого. Не было лица, только четырехугольное зеркало на уровне головы. Но голос принадлежал Хильде, в этом я не сомневался, только стал немного слабее.
— Я не совсем погибла, Данно. Меня просто подстрелили, вот и все. Но жива я только потому, что у меня есть этот ящик. Отвечай на вопрос.
Судя по всему, время обменяться новостями еще не пришло.
— Вы имеете в виду Ильзу? — спросил я.
— Ее фамилия?
— Кайнвассер? Что-то вроде этого. Я сам ее не знал, пока кто-то — по-моему, ты, — не сказал мне, что ее арестовали. Я даже не обратил внимания. Если помните, меня тогда доставили в отделение интенсивной терапии.
Она не стала комментировать, а задала следующий вопрос:
— Имя моего сержанта, работавшего по делу о наркотиках в Нью-Йорке?
— Хм… Макивой. Старший сержант, а имя не помню.
— День рождения твоей матери?
После того как я ответил, ей захотелось узнать фамилии жильцов, деливших со мной квартиру Риты, адрес театра на Кони-Айленд, где работала моя тогдашняя подружка Анита Берман, и многое другое. Хильда расспрашивала меня с такой дотошностью, что, похоже, вызвала раздражение даже заместителя директора, принявшегося нетерпеливо барабанить по столу.
Наконец ящик повернулся к нему.
— Насколько я могу судить, все в порядке, Маркус, — осторожно сказала Хильда. — Потом поработаем с другими свидетелями. А пока я предлагаю дать ему отдохнуть.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
