– Отступаем! – истошно завопил хан, разворачивая коня. – Уходим!
Наступающие враги давили его воинов, не обращая внимания на раны, кони и люди под громадными ногами превращались в кровоточащее, слабо шевелящееся месиво, и Тер-Ур в этот момент меньше всего жаждал победы, а больше всего – спасения.
Его жеребец, резвее которого не было от мыса Хела до реки Тон, успел сделать один прыжок, после чего истошно завизжал и замер на месте, точно увяз в болоте. Хан взмахнул плетью и ощутил, как его поднимает в воздух.
Тер-Ур закричал, потянулся к мечу, но рука ухватила лишь воздух.
С высоты увидел, что осталось от войска – немногочисленных удирающих всадников, растоптанный обоз, многие сотни трупов, а потом его поднесли к лицу, размерами превосходящему стол в караван-сарае.
– Я не хотел… Нет, это не нарочно… – забормотал Тер-Ур, корчась под внимательным взглядом алых, совершенно круглых, лишенных зрачка глаз.
Исполин мигнул, а потом легко, как лиса – мышь, ударил свисающего с его руки человека о землю. Бормотание прервалось, кости хрустнули, кровавая каша брызнула в стороны.
Того, как исполины двинулись дальше на северо-восток, хан уже не видел.
Альфи напоминал быка, которому под хвост всадили длинную, зазубренную колючку. Выпучив глаза и покраснев, он нависал над тщедушным торговцем и орал, брызгая слюной:
– Ты можешь сколько угодно облапошивать вшивых селян и жирных купцов! Но меня, клянусь мошонкой Хаоса, ты не обманешь! Это, по-твоему, боевой конь?
– Но лучшего все одно нет, видит Порядочный Нитул, – спокойно отвечал торговец. – Берите этого или идите пешком.
После схватки с разбойниками маленький отряд двигался много медленнее, чем раньше. Альфи и Радульф попеременно шли пешком, а крупных селений, где можно купить коня, долго не попадалось.
– Как нет? – опешил наемник. – Куда они все подевались? Сейчас зима, кому они нужны?
– Благородные редары должны защищать свои владения, – торговец лошадьми сделал грустное лицо и покачал головой. – Разбойники появились там, где их никогда не видели, мирные селяне взялись за топоры и вилы, вспомнив о сотни лет назад забытых привилегиях… Такие времена, безумные.
– Ладно, возьмем то, что есть, – вмешался Хорст.
Чалый конь, что им предлагали, напоминал боевого только ценой, но выглядел достаточно крупным, чтобы нести на себе Альфи и не свалиться после первого десятка ходов.
– Седло не забудь, – мрачно пробурчал наемник, глядя как эрнитонские лики с изображенным на них саттеархом переходят из рук в руки.
– Он не забудет, – мягко сказал Хорст и посмотрел торговцу в глаза.
Тот вздрогнул и едва не выронил кошель.
Выбравшись из вонючей конюшни, Хорст с наслаждением вдохнул свежего морозного воздуха, глянул на небо, где солнце, только сегодня выпутавшееся из облачной пелены, купалось в синеве.
– Ну что, поехали? – Альфи осмотрел седло и теперь придирчиво изучал подпругу, явно выискивая, к чему бы придраться.
– Поехали, – кивнул маг и обернулся, привлеченный резким криком, донесшимся от перекрестка.
Заполнявшая улицу толпа с возбужденным гулом сдвинулась к стенам домов, открыв путь длинной, как кушак толстяка, процессии.
Изможденные, обнаженные по пояс люди, брели медленно, опустив головы, и на груди у каждого, прямо в плоти, виднелось прорезанное изображение священного Куба. Заметно было, что его все время обновляли, чтобы рана не зарастала и постоянно кровоточила.
Худые руки поднимались и опускались, унизанные узлами веревки били по спинам, терзая вздувшиеся рубцы, и алые капли сползали по ребрам, стекали на кашу из снега и грязи под ногами.
Хорст ощутил, что ему не хватает воздуха.
– Твое во имя пострадаем мы, о Сын! – речитатив звучал мрачно и уныло, услышав его, зеваки спешно умолкали. – Немногие родятся для весны, о Сын! Сними часть бремени с себя, о Сын! На плечи возложи…
Невероятного труда стоило Хорсту не опустить глаз.
Он стоял, глядя на проходящих мимо Слуг Сына Порядка, осязал запах крови, немытых тел и старался думать, что это происходит не с ним. Только не с ним, с кем угодно другим…
Вслед за бичующими себя оборванцами прошагали несколько угрюмых стражников, и толпа вновь сомкнулась. Тишина сменилась перешептываниями, а они – возбужденным гомоном.
– Еще одна толпа безумцев, – проговорил Радульф. – Откуда их столько взялось?
– Мир погибает, – проговорил Хорст. – И люди чувствуют это. Наружу выходит то, что раньше было скрыто от глаз. Каждый становится тем, кем мечтал – Порядочным или чудовищем…
– Не обязательно, – брат Ласти на этот раз обошелся без обычной улыбки. – Как сказано в Книге Молитв – дитя есть плод безумия и боли. Младенец рождается, не соображая ничего, и боль его, а также матери, безмерна. Возможно, что мы видим рождение нового мира, а не гибель старого.
– Красиво говоришь, служитель, – поставив ногу в стремя, Хорст почувствовал, что весит не одну сотню тяг. – Хотелось бы, чтобы тебе, а не мне пришлось выбирать, что сделать с этим миром – погубить или спасти…
Все же взобрался в седло, с трудом выпрямился, ощутив, как в теле хрустнули все до единой кости, как боль хлестнула вдоль позвоночника и отдалась в ноги до самых пяток.
– Упаси Творец-Порядок, – брат Ласти осенил себя знаком Куба. – Каждому дается по силам его…
– Ладно, поехали, – Хорст чуть тряхнул поводьями и конь пошел шагом, осторожно пробираясь через толпу.
Люди поглядывали на всадников без особого почтения, но послушно расступались, а бывший сапожник ехал, опустив голову, и мысли, тяжелые, как корни гор, ворочались в голове.
Почему Владыка-Порядок позволил уничтожить доску Вечной Игры, столетиями удерживающую Хаос на восточных рубежах Полуострова? Или доска выполнила свое предназначение и на смену ей должно придти что-то новое?
До боли в сердце хотелось посоветоваться с кем-нибудь мудрым, знающим, могущим все растолковать и объяснить, но Хорст понимал, что советчиков среди людей и магов не найдет.
Да и боги холиастов отказались разговаривать с уроженцем Линорана.
И кто остается? Безмолвный и могучий Вседержитель-Порядок, являющий свою волю невнятными знаками. Пророки фреалсинни? Добраться до них непросто, да и не факт, что они захотят отвечать на вопросы человека.
Мысль о том, что отныне за собственные поступки отвечает он и только он один, оказалась болезненной, как рана от кинжала, и до самых городских ворот Хорст ехал, скрипя зубами.
Глава 2. Заговор павших.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
