время, когда впервые увидела Эйлу с лошадьми, поэтому ей нетрудно было поставить себя на место сангайи. Также Тули помнила, как Эйла принесла в дом крошечного волчонка и наблюдала за его ростом и развитием. Правда, глянув на него со стороны, она поняла, что их симпатичный домашний волчонок вовсе не покажется таким постороннему человеку. Конечно, по всей видимости, его могли назвать молодым волком, еще не достигшим зрелости, а лошадь явно сочли бы взрослой кобылой, и раз уж Эйла подчинила себе легковозбудимых, нервных лошадей и дух независимых волков, заставив их слушать ее команды, значит, возможно, она обладает еще более могущественными силами? Тем более, как было сказано, она является дочерью очага Мамонта и целительницей. Размышляя, какой прием окажут им соплеменники на Летнем сходе, Тули, однако, вовсе не удивилась, когда Эйлу пригласили осмотреть больных. В ожидании ее возвращения мамутои расположились чуть в стороне от селения. Вскоре Эйла вышла и направилась к Мамуту, сидевшему рядом с Талутом и Тули.
– Я думаю, болезнь не опасна. Неззи, по-моему, ее называют весенней лихорадкой. У них жар, затрудненное дыхание и сильный кашель – в общем, все признаки совпадают, только они подхватили эту болезнь позже, чем она обычно бывает, и протекает она немного тяжелее, – объяснила Эйла. – Двое пожилых людей умерли первыми, но самое ужасное, что умерли и эти двое детей. Не знаю, почему это произошло. Обычно молодой организм хорошо справляется с этой болезнью. У остальных больных самое опасное время, похоже, позади. Некоторые из них еще кашляют, и я смогу ускорить выздоровление, но тяжелых больных больше нет. Мне хотелось бы чем-то помочь несчастной матери. Она совсем пала духом. Конечно, никто не может упрекнуть ее в этом. Я почти уверена, что опасность нам не угрожает и мы можем остаться на похороны. Хотя лучше нам не заходить в их жилища.
– Да, я предпочла бы, чтобы мы поставили свои палатки, если решим остаться, – заметила Тули. – У них сейчас слишком тяжелое время для того, чтобы принимать гостей в своих домах. К тому же они даже не мамутои. Племя сангайи имеет другие корни.
* * *
Утром Эйлу разбудили голоса, раздававшиеся недалеко от палатки. Она быстро встала, оделась и выглянула наружу. Несколько человек рыли длинную узкую канаву. Трони и Фрали сидели в стороне у огня, занимаясь своими детьми. Эйла улыбнулась и присоединилась к ним. Из кухонной корзины доносился запах кипящего чая из шалфея. Эйла зачерпнула чашку и села рядом с женщинами, потягивая горячий напиток маленькими глотками.
– Они собираются хоронить их сегодня? – спросила Фрали.
– Наверное, – ответила Эйла. – Не думаю, что Талут хотел просить их сделать это немедленно, но у меня создалось такое впечатление. Я не могу понять их язык, хотя отдельные слова понимаю.
– Они, наверное, копают могилу. Интересно, почему делают ее такой длинной? – спросила Трони.
– Не знаю, но я рада, что скоро мы уходим. Надо было бы остаться, но я не люблю похорон, – сказала Фрали.
– Никто не любит, – заметила Эйла. – Если бы я оказалась здесь на несколько дней раньше!
– Ты не знаешь, можно ли было чем-нибудь помочь тем детям, – сказала Фрали.
– Мне так жаль мать, – сокрушалась Трони. – Очень тяжело терять одного ребенка, но потерять сразу двух… Не знаю, как бы я вынесла это.
Она прижала к груди Хартала, но малышу это не понравилось, и он стал вырываться.
– Да. Тяжело терять ребенка, – согласилась Эйла.
Ее голос прозвучал так мрачно, что Фрали удивленно посмотрела на нее. Эйла поставила чашку и поднялась:
– Я видела, что недалеко растет полынь. Из ее корня можно приготовить очень сильное лекарство. Я нечасто использую его, но я хочу приготовить что-нибудь, чтобы успокоить мать, а лекарство должно быть сильным.
* * *
Мамутои наблюдали, а по возможности и участвовали в разных делах и церемониях этого дня, но к вечеру общее настроение изменилось, все стали более нервными, и возросшее внутреннее напряжение почувствовали даже гости. Эти обострившиеся чувства вызвали у мамутои искренние слезы скорби и печали, когда детей торжественно вынесли из дома на напоминавших гамаки носилках и обошли с ними по кругу, чтобы каждый человек мог в последний раз проститься с умершими.
Когда похоронные носилки проносили мимо плачущих гостей, Эйла заметила, что дети одеты в пышно украшенные наряды, словно их подготовили к некоему большому празднику. Она была так потрясена и заинтересована этим нарядом, что невольно отвлеклась от печального ритуала. Из кусков разноцветной кожи как искусственных, так и природных оттенков, имевших сложную геометрическую форму, были набраны аккуратно сшитые туники и длинные штаны, украшенные широкими полосами, практически затканными тысячами маленьких бусин из мамонтового бивня. В голове у нее промелькнула пара случайных мыслей. Неужели вся эта работа выполнена обычным шильцем? Возможно, они оценят преимущества костяного острия с дырочкой на конце?
Эйла также отметила красивые пояса и головные повязки, кроме того, плечи девочки покрывала необычная накидка очень тонкого плетения, связанная из нитей, скрученных из мягкого подшерстка животных с пушистым мехом, который они теряли во время линек. Ей очень хотелось потрогать эту накидку, рассмотреть ее повнимательнее, чтобы понять, как же она сделана, но она сознавала, что сейчас не время проявлять любопытство. Стоявший рядом с ней Ранек тоже заметил эту удивительную накидку, оценив сложный узор из прямоугольных спиралей. Эйла надеялась, что до того, как они покинут эту печальную стоянку, ей удастся выяснить, как делают такие вещи, возможно совершив обмен на одну из ее проколок с дырочкой.
Наряды обоих детей дополняли ожерелья, набранные из раковин, клыков животных и костяных бусин; среди украшений мальчика был также необычный большой камень с просверленной, как у подвески, дырочкой. В отличие от взрослых, чьи волосы были взлохмачены и посыпаны пеплом, волосы детей были аккуратно причесаны и уложены особым образом: мальчику заплели косички, а волосы девочки, разделенные прямым пробором, стянули в большие пучки по обеим сторонам головы.
Эйла не могла отделаться от ощущения, что эти дети просто уснули и могли проснуться в любой момент. Округлые щеки и гладкие, без единой морщинки лица придавали им очень здоровый вид, они выглядели слишком юными для того, чтобы умереть, чтобы перейти в мир духов. Эйла почувствовала внутреннюю дрожь и невольно посмотрела на Ранека. Перехватив взгляд Неззи, она отвела глаза.
После торжественного обхода носилки с детьми положили возле длинной узкой могилы. Туда их и опустили, расположив голова к голове. Затем женщина в странном головном уборе и расшитом костяными бусинами длинном платье подошла к могиле и на пронзительно-тонкой ноте затянула
