Социально-экономическое развитие в 70-е гг. проходило под знаком усиления централизованного управления, свертывания реформ и падения темпов роста основных социально-экономических показателей. Оно определялось планами 9-й и 10-й пятилеток, директивы которых одобрили соответственно XXIV (1971) и XXV (1976) партийные съезды. Планы намечали увеличение производства продукции и национального дохода страны, однако ускорения темпов роста уже не предполагали. Снижение темпов объяснялось возрастающими масштабами производства. Если в 1966–1970 гг. 1 % прироста национального дохода равнялся 1,9 млрд, то в 1971–1975 гг. должен был составлять 2,7 млрд руб.
В годы 9-й пятилетки удалось увеличить объемы промышленной продукции на 43 %, в десятой — на 24 % по сравнению с предыдущими пятилетиями. Производство сельскохозяйственной продукции увеличено за пятилетку на 13 %, за десятую — на 9 %. Однако плановые задания оказались невыполненными. План по увеличению валового объема промышленной продукции в 1971–1975 гг. выполнен на 91 %, в 1976–1980 гг. — на 67 %, сельскохозяйственной продукции соответственно — на 68 % и 56 %. Все это не могло не вести к снижению среднегодовых темпов прироста. Производство промышленной продукции в годы 8-й пятилетки ежегодно увеличивалось, по официальным данным, на 8,5 %, в 9-й — на 7,4 %, в 10-й — на 4,4 %. Производство сельскохозяйственной продукции прирастало в 8-й пятилетке на 3,8 % в год, в 9-й — на 2,3 %, в 10-й — на 1,7 %.
Упор в промышленном развитии в 70-е гг. был сделан на создание гигантских территориально-производственных комплексов. Всего их было несколько десятков. Главное внимание уделялось ЗападноСибирскому ТПК. В Тюменской области еще в 60-е гг. были обнаружены огромные залежи нефти и газа. В 1969 г. ЦК партии и правительство приняли решение об ускоренном развитии здесь нефтеи газодобычи. На освоение новых районов Западной Сибири (Самотлор, Сургут, Уренгой, Ямбург и др.) были брошены человеческие ресурсы из всех республик страны, с затратами на освоение не считались. В результате за 70-е гг. добыча нефти в Западной Сибири выросла в 10 раз. В 80-е гг. Западная Сибирь стала давать более 10 % мирового объема добычи нефти и газа.
Ускорение получила угледобыча. Развернуты были два комплекса по добыче угля открытым способом: в Казахстане — ПавлодарскоЭкибастузский топливно-энергетический, в Красноярском крае — Канско-Ачинский. Здесь добывался самый дешевый уголь страны. На базе Усть-Илимской ГЭС был создан Братско-Усть-Илимский лесопромышленный комплекс, а на базе Саяно-Шушенской ГЭС — Саянский ТПК по обработке цветных металлов.
В целях активизации развития экономики Сибири и Дальнего Востока в 1974 г. было возобновлено строительство Байкало-Амурской магистрали: первая попытка ее создания предпринималась накануле Великой Отечественной войны. Ее строительство длиной более 3 тыс. км в основном было завершено в 1984 г.
Руководство страны максимально использовало естественное преимущество СССР перед другими странами — колоссальные природные богатства. Однако экстенсивное развитие экономики сдерживало развитие наукоемких отраслей, которые определяли научно-технический прогресс — электроники, кибернетики, робототехники, биотехнологии. Расширение продажи нефти и газа в страны Запада давало валюту, на которую закупалось недостающее зерно, высокотехнологичное оборудование.
В области сельского хозяйства в 70-е гг. упор делался на агропромышленную интеграцию — объединение сельского хозяйства с отраслями, которые его обслуживают (промышленность, транспорт, торговля, строительство). Такая интеграция рассматривалась как главное направление сращивания двух форм собственности — государственной и кооперативно-колхозной. Развернуты были большие работы по мелиорации сельскохозяйственных земель. Строились грандиозные каналы (Большой Ставропольский, Северо-Крымский, Каракумский) и системы для обводнения и орошения. В 1974 г. ЦК партии и союзное правительство приняли совместное постановление «О мерах по дальнейшему развитию сельского хозяйства Нечерноземной зоны РСФСР».
Программа подъема Нечерноземья была рассчитана на 15 лет и предполагала резкое увеличение капиталовложений в социально-экономическое развитие 29 областей и республик России. Средства выделялись, но существенного улучшения ситуации в деревне не наступало. Деньги шли на «широкую мелиорацию земель», «комплексную механизацию и химизацию»; социальная сфера недопустимо недооценивалась. Более того, положение усугублялось массовой ликвидацией «неперспективных» деревень, якобы препятствующих развитию агропромышленной интеграции и концентрации сельскохозяйственного производства. Численность сельских поселений, по данным переписей населения 1959 и 1979 гг., сократилась с 294 тыс. до 177, т. е. количество деревень уменьшалось на 16 каждый день. Для исконного центра Московской Руси это было настоящим бедствием.
Бичом народного хозяйства оставались отвлечение на «шефскую помощь» селу во время уборочной страды до 20 % всего активного населения страны, огромные, до 30–40 %, потери урожая, неразвитость сферы переработки сельскохозяйственной продукции. Сельское хозяйство все меньше справлялось с задачами продовольственного снабжения страны. С 70-х гг. в разряд дефицита все чаще попадали мясо, колбасы, а в ряде районов — сыры и молочные продукты.
Вместе с тем следует отметить, что, несмотря на все противоречия экономического развития на этапе раннего «развитого социализма», экономический потенциал, созданный за 8 и 9-ю пятилетки (1966–1975), оказался равен потенциалу, на создание которого в стране ушли предыдущие полвека. Если в 1922 г. доля СССР в мировом промышленном производстве составляла 1 %, то в 1975 г. она выросла до 12,6 %.
Победе директивной экономики над ростками реформ способствовала «холодная война». Соревнование с США и странами НАТО, а также с Китаем в области наращивания военного потенциала вело к милитаризации народного хозяйства СССР. Военные расходы поглощали десятую часть валового национального продукта. По заказам ВПК работала значительная часть машиностроительных заводов страны. «Оборонка» снижала возможности интенсификации «гражданского» производства, примиряла с нерациональным расходованием сырья, электроэнергии, экстенсивным капитальным строительством, растущей диспропорцией в развитии отраслей народного хозяйства. Значительных средств требовала Советская армия, увеличившаяся за 1965–1977 гг. с 3,68 до 4,19 млн военнослужащих (для сравнения: состав армии США уменьшен за эти годы с 3,5 до 2,06 млн).
Замедление темпов роста экономики отражалось на социальных программах и уровне благосостояния советских людей. При росте в 60-70-е гг. национального дохода в 3,2 раза реальные доходы населения выросли лишь в 2,3. С середины 60-х гг. замедлились темпы жилищного строительства. С 1956 г. не изменялось законодательство о пенсиях, а число пенсионеров в СССР выросло с 32 млн (1966) до 46 млн (1977). Усиливавшаяся уравниловка в оплате квалифицированного и неквалифицированного труда вела к падению престижа интеллектуальных профессий (инженер, учитель, врач и др.). Постоянно увеличивавшийся с начала 70-х гг. разрыв между объемом и товарным покрытием денежной массы привел к товарному голоду, который поначалу распространялся на особо престижные товары и предметы длительного пользования, а с годами затронул практически всю сферу товаров и услуг.
«Монолитность» советского народа как новой исторической общности людей в отличие от пропагандистских клише отнюдь не была таковой из-за экономического неравенства республик и различий их вклада в развитие страны. По официальной статистике, Российская Федерация в 1975 г. могла оставить себе 42,3 % собранного на ее территории налога с оборота, Украина — 43,3, Латвия — 45,6, Молдавия — 50, Эстония — 59,7, Белоруссия — 68,2, Азербайджан — 69,1, Грузия — 88,5, Армения — 89,9, Таджикистан — 99,1, Киргизия — 99,2, Литва — 99,7, Узбекистан — 99,8, Казахстан и Туркмения — 100 %. Темпы капитальных вложений в экономику союзных республик в 2–4 раза превышали аналогичные показатели для России. Вместе с тем за ее пределами были сильны настроения, что именно Россия и русские виноваты в экономических проблемах республик. Тревожным проявлением таких настроений стали взрывы в Москве в январе 1977 г., организованные армянскими националистами.
Внешняя политика. Со второй половины 60-х гг. в отношениях СССР со странами Запада дала о себе знать известная «разрядка» напряженности. Она явилась следствием достигнутого к тому времени стратегического паритета СССР и США, лишавшего любую из сверхдержав возможности победы в ядерной войне. В 1969 г. Запад поддержал предложение стран Варшавского блока о проведении общеевропейского Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе.
В 1970 г. советско-западногерманским договором признавались окончательными послевоенные границы в Европе; аналогичные договоры ФРГ заключила с Польшей и Чехословакией; в декабре 1972 г. состоялось взаимное признание ФРГ и ГДР. В мае 1972 г. СССР и США заключили Договор об ограничении систем противоракетной обороны (ПРО) и Временное соглашение об ограничении стратегических наступательных вооружений сроком на 5 лет, названное впоследствии договором ОСВ-1. Договор устанавливал для обеих сторон ограничения по количеству межконтинентальных баллистических ракет, а также ракет, запускаемых с подводных лодок; однако число ядерных зарядов у сторон не оговаривалось, их наращивание продолжалось.
