Как твой домашний корабль? Не накренился оттого, что пошатнулись твои дела? Не дай бог! Ты знай работай себе…» Нет, не накренился, писал ему В. Петелин в ответ. И работает.
Виктор Астафьев был человеком безупречной честности, и в переписке с Эйдельманом, и в последнем романе о войне, а то, что он принимал Ельцина в своей деревне, – это в характере русского человека, он давно мечтал о своём полном собрании сочинений, без купюр, без цензуры, без правительственной руки, а покровительство Ельцина открывало ему такую возможность. 15 томов В.П. Астафьева вышли в свет.
Астафьев В.П. Синие сумерки. М.: Советский писатель, 1968.
Астафьев В.П. Последний поклон. М., 1975.
Астафьев В.П. Собр. соч.: В 15 т. Иркутск, 2005.
Пётр Лукич Проскурин
(22 января 1928 – 26 октября 2001)
Родился в крестьянской семье в поселке Косицы Брянской области, учился в сельской школе, рано начал писать стихи. В книге «Порог любви» писатель вспоминает, как бабушка Анастасия Афанасьевна, «в просторечье бабка Настюха, любила в долгие, зимние вечера рассказывать про домовых, ведьм и прочую нечистую силу. Это кроме сказок о несчастных сиротах, о добрых королевичах, о божьих странниках» (Проскурин П. Полуденные сны. М., 1985. С. 265). Во время немецкой оккупации случайно нашёл мешок с книгами, просушил, читал все подряд, познавая литературный мир во всём своеобразии. До армии работал в колхозе, а с 1953 года, отслужив, остался на Дальнем Востоке. Был разнорабочим, работал на лесоповале и на лесосплаве, писал стихи и прозу. В Хабаровске ходил в литературное объединение, читал свои рассказы. Там сразу заметили, что в Петре Проскурине таится большой литературный дар, порекомендовали ему взяться за крупные произведения. Так появились первые романы «Глубокие раны» (1960), «Корни обнажаются в бурю» (1962). Проскурин стал бывать в Москве, новый роман «Горькие травы» он предложил и в «Новый мир», и в «Знамя», но роман по разным причинам был отвергнут. В издательстве «Советский писатель» П. Проскурин познакомился с Анатолием Ивановым, заместителем главного редактора журнала «Сибирские огни», договорились, что Проскурин пришлёт роман в Новосибирск, где вскоре, в 1964 году, он и был опубликован. О романах Петра Проскурина заговорили критики, высказывали и положительные, и спорные, и критические суждения.
К удачным произведениям о войне можно отнести роман Петра Проскурина «Исход» (1967). Автор высказал суровую правду о людях, вовлечённых ходом военных событий в жесточайшую борьбу, о мужчинах в их ратном труде, по воле случая или неумолимой необходимости оказавшихся в немецком тылу и начавших борьбу против фашизма в необычных условиях партизанских отрядов.
Постепенно собирался партизанский отряд. И те, кто приходил, должны были перед всеми, как на духу, на исповеди, рассказать о себе всё. У каждого свои горести, печали, свои дороги и пути. Но всё личное, затаённое, мелкое отступало перед общей бедой: страна в опасности, и, чтобы её спасти от немецких захватчиков, нужны отважное мужское сердце, рыцарская преданность в исполнении долга, бескорыстное мужество, воля к победе… В романе герои предстают перед нами сильными, мужественными, смелыми, умными, решительными, готовыми исполнить долг перед отечеством. Они вызывают гордость в наших сердцах, покоряют своим духовным здоровьем и нравственной силой. Но всё это не сразу раскрывает автор. Человек у него в романе сложен, многогранен, противоречив. Проскурин стремится высказать правду о душе человека, уловить то тайное, скрытое, что происходит в недрах человеческого сердца.
У Проскурина почти нет боёв, стычек, диверсий. Весь интерес Проскурина сосредоточен на психологической и философской сторонах войны. Писатель стремится предельно раскрыть душу человека, показать движения, возникающие во взаимоотношениях между людьми. Те, кто писал книги о войне по своим личным переживаниям, больше внимания уделяли батальным сценам, прямым стычкам с фашистами, больше показывали героику войны. Здесь же, у Проскурина, создан мир, который чаще всего оставался неизвестным, – мир душевных страстей, глубоких нравственных раздумий и жестоких ошибок, мир человеческой души.
В результате стечения ряда обстоятельств командиром партизанского отряда стал Трофимов. От его воли, ума, смётки зависит выполнение заданий с Большой земли, жизнь людей. Это он посылает в бой партизан, зная, что для кого-то из них бой означает верную гибель. Трудно, ох как трудно Трофимову. Особенно на первых порах. Людей не скоро узнаешь. Каждый со своими привычками, представлениями о жизни, о долге. Но идёт выявление истинных ценностей человеческого духа, всё наносное отступает, остаётся сердцевина, время не терпит половинчатости, борьба диктует условия: или – или. Да, Трофимов – обыкновенный человек, и в то же время в нём ощутимо проступает то главное, что навсегда связывается в нашем представлении с образом вожака, бойца и патриота своей земли, – общая значимость победы.
Мир войны жесток и страшен. Каждое мгновение человек подвергается смертельному риску. Внешне Трофимов всегда спокоен, сдержан, расчётлив. Ничто не выдаёт бури раздирающих его эмоций, а он страдает от бремени власти, которая почти непосильна для его характера. Он понимает, что на войне люди всегда погибают, но душа его не может никак с этим примириться, не может к этому привыкнуть, как настоящий врач никогда не привыкает к страданиям своих пациентов и постоянно переживает потери и утраты.
И ещё одно чувство движет ими – любовь. И здесь, на войне, любовь торжествует над всем – над ужасами, страхами, смертью. Любовь всемогуща, она не терпит условностей, преград, которые воздвигает на её пути время. Она торжествует и когда идёт неумолимая война. Но мы видим, как сдерживают свои чувства люди, ставя превыше всего чувство долга: Шура боится быть счастливой, Вере стыдно быть любимой. Не могут они быть счастливыми, когда война сеет кругом ужас и смерть. И война действительно беспощадна к влюблённым: Скворцов и Рогов, их любимые, погибают.
У П. Проскурина человек всегда личность с резко выраженной индивидуальностью, волевой, остро чувствующий жизнь. Каждый человек – это огромный мир, наполненный неповторимыми качествами. Но здесь, на войне, человеческое «я» мало и незначительно с точки зрения происходящего: «Война есть война, здесь не место личным эмоциям. Война – это беспощадное подавление и своего «я», и тысяч, миллионов других «я», война – это вынужденная железная необходимость делать то, чего не хочется, и что в основном противоестественно человеку и его природе». Эти слова принадлежат комиссару отряда Глушеву.
Большое внимание Пётр Проскурин оказывает врагам-фашистам.
Образ Зольдинга – в какой-то мере художественное открытие Проскурина. Это твёрдый, бесстрашный воин. Он слепо подчиняется приказам командования: сжигает деревню, уничтожает людей, хотя втайне осуждает свои действия. Присутствуя при расстреле мирных жителей, он, привыкший к чёткости и ясности, не понимает смысла этой абсурдной акции: ведь люди могли бы работать, приносить пользу рейху. Он проявляет милость, отпуская Павлу на все четыре стороны, не зная, что именно она будет охотиться за ним с топором в руках. Многое не знал полковник Зольдинг, не мог совместить многое, происходящее на Русской земле, с тем, что ему казалось разумным и закономерным. Он не мог поверить, что всего одна женщина может вселить страх в гарнизонные войска Ржанска. Даже тогда, когда Павла побывала у него на квартире, он отказывается в это поверить: настолько всё это несовместимо с его жизненными представлениями. Он не любил неожиданностей. Всё в его мире определено жёсткими рамками инструкций. А в русском городе всё идёт не так. Сначала, например, он доволен, что возобновились службы в русских церквах. Пока это была его единственная удача в большой политике. Но когда он побывал на церковной службе, чужим и непонятным пахнуло на него. Всё было не так: «Он перевёл глаза на настенные росписи и сразу уловил непривычное взгляду непокорство тел, что-то более одержимое и фантастическое, чем он привык видеть в костёлах». Ему не понять непокорство русского человека. Когда Зольдингу удалось разгромить отряд Трофимова, он ощутил, как ранее чужой и враждебный город становится для него привычным и своим. Он навёл здесь относительный порядок. Однако ни логика, ни хладнокровие, ни здравый смысл не помогли Зольдингу, когда он сталкивался с русскими, всё опрокидывалось в его стройной жизненной философии, всё пришлось пересматривать, передумывать, заново осмысливать: «Он верил в силу и превосходство Германии и только теперь начинал понимать, как слепа и ненадёжна была эта вера, и он ненавидел теперь русских за то, что они опрокинули его, Зольдинга, веру и заставили его страдать. Он глубоко продумал план разгрома партизанских соединений Трофимова, учёл все случайности».
