– Водопроводом? – поспешил на помощь махаон.
– Вот-вот.
– Нет, мой король, водопровод, к несчастью, в кладовую не спрячешь, это довольно громоздкий предмет…
– Мой господин, – вмешался Лаан, обращаясь к королю, – мне бы хотелось починить крыло так быстро и качественно, как он обещает.
– Действуйте, – махнул рукой Лабастьер. – Хотел бы я побывать в этой вашей кладовке. Я даже настаиваю на этом.
– Я и сам мечтаю о том же! – вскричал Дент-Пиррон. – Тяжким бременем на моей душе лежит то, что мне приходится хранить взаперти очень удобные и полезные вещи. Но я не уверен в их законности. И я очень хотел бы, чтобы вы лично указали, какие из них следует уничтожить, а какие – разрешить. И присаживайтесь, наконец. В мою кладовую отправимся сразу после трапезы. Айния! Ну где же угощения?!
– Успокойся, милый, – кивнула маака. – Уже несут.
– А ты, мальчик мой, – обратился Пиррон к юному самцу, – будь добр, отведи нашего раненого гостя к мастеру Луару, и пусть тот немедленно возьмется за починку лечение.
– Так инструменты-то у вас в кладовке, – заранее догадываясь, что примерно услышит в ответ, вкрадчиво напомнил Лабастьер.
– У Луара есть свой ключ, – как ни в чем не бывало сообщил Пиррон, принимаясь за принесенные лакомства.
Лабастьер усмехнулся и покачал головой. Похоже, преступные механизмы, хранящиеся в кладовке махаона, не так уж недоступны жителям его селения, как он хотел изобразить сначала. Но разговор этот король решил отложить до момента посещения этой самой кладовой и не портить сейчас настроения гостеприимным хозяевам.
Лаан с юным маака удалились, остальные же приступили к трапезе.
…Итак, вы ищете невесту, – сказал со-муж Дент-Пиррона маака Барми. Взгляд его бежевых глаз был мягок, но проницателен. – Что ж, вполне возможно, что вы найдете ее именно у нас. В наших краях множество молодых и привлекательных самок, есть среди них и дочери именитых семейств.
– Я был бы счастлив такому исходу, – подтвердил Лабастьер и, скорее из вежливости, нежели от жажды, пригубил напиток бескрылых из глиняной пиалы.
– А кем, если не секрет, приходится вам ваша милая спутница? – улыбнувшись Мариэль, спросила Айния.
– И этот молчаливый юноша, которого вы назвали «Ракши», – добавил Барми, переведя на того свой взгляд.
– Мариэль и Ракши – жених и невеста, – пояснил Лабастьер, – и они – наши друзья по несчастью. Они ищут диагональ. Так что не только я буду с надеждой знакомиться с вашими молодыми соотечественниками.
– Сколь трагичны порою, но сколь прекрасны и справедливы наши обычаи, – заметила Айния.
– А что, в том селении, откуда вы пришли, ни вам, ни вашим спутникам никто не приглянулся? – отвлекся от поглощения пищи Дент-Пиррон и с каким-то опасливым любопытством посмотрел на Лабастьера.
– Любезный мой вассал, – прищурился король, – я уже по достоинству оценил ваш осторожный нрав и хитрый ум. Я уверен, что этот вопрос вы задали неспроста.
– Ну-у… – смутился Пиррон. – Ладно, скажу начистоту. Не нравятся мне наши соседи. Не понимаю я их. Они не проявляют открытой враждебности, но и от контактов вежливо уклоняются. А были случаи, что наши бабочки, отправившись туда, исчезали навсегда.
– Этого больше не будет, – заверил Лабастьер. – Вы действительно не догадывались о причинах вашей с соседями взаимной неприязни?
Выражения лиц хозяев убедили Лабастьера в их искренности, и он продолжил:
– Они находились во власти, я надеюсь, последнего, тщательно скрываемого и охраняемого ими т’анга.
В зале повисла тишина, словно король сказал что-то неприличное. Да собственно, так оно и было. Ненависть к этим тварям прошлого прививается бабочкам буквально с первого дня жизни рассказами о подвигах Лабастьера Второго и бойцов отрядов т’анг-расчистки.
– Вот как, – нарушив молчание, тихо произнес Барми. – Вот как. Многое становится ясным. И вы, я надеюсь, навели там порядок?
– Полный, – подтвердил король.
– Неужели и вправду там был этот… это… неприятное существо? – Дент-Пиррон искательно глянул на Ракши и Мариэль. Те только подтверждающе кивнули ему.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Вы убили его? – уточнил самец маака.
– Да, – Лабастьеру не доставило удовольствие это признание. Но что сделано, то сделано.
Барми поднялся и церемонно поклонился.
– Вы достойны славы своих предков, – сказал он торжественно.
– А теперь вы будете наводить порядок у нас? – жалобно спросил Дент-Пиррон.
– Успокойтесь, – усмехнулся Лабастьер. – Я понимаю вас и в чем-то даже уважаю ваше стремление сделать жизнь интереснее и комфортабельнее. Но в вашем поведении есть, все же, нечто общее с поведением ваших соседей: и вы, как и они, не желаете довольствоваться простыми радостями, данными нам природой. А потому я все-таки буду строг.
7
Упоенно журчит ручей, ручей,
И бежит, не жалея сил.
«Кто хозяин твой?» – сам не знаю, зачем,
У него я, присев, спросил.
Он ответил мне: «Я ничей, ничей…»
И глотком себя угостил.
«Книга стабильности» махаон, т. XVI, песнь II; дворцовая библиотека короля Безмятежной (доступ ограничен).
То, что Дент-Пиррон называл «кладовкой», на деле полностью занимало весь цокольный этаж его дома. Спустились они сюда вдвоем – только хозяин и король. Весь потолок тут был покрыт каким-то люминесцентным составом, и светло было, как днем на открытом воздухе.
– Да-а… – протянул Лабастьер при виде открывшегося ему зрелища. Ничего подобного лицезреть ему еще не приходилось. Весь пол внушительного помещения был заставлен самыми разнообразными предметами, один вид которых недвусмысленно свидетельствовал об их преступной сложности…
Дент-Пиррон, ведя гостя меж этих предметов, называя их и рассказывая об их предназначении, сперва краснел и бледнел от смущения, но затем, увлекшись, принялся говорить с воодушевлением:
– … А вот – точильная машина! Жмете ногой вот сюда, круглое точило вертится, вы подставляете лезвие, вж-жик и готово! Пользуясь ею, вы в течение дня можете наточить все ножи и сабли, имеющиеся в селении. А вот это – как будто бы просто палка. Но она начинена специальным взрывающимся порошком. Поднимаешься в небо, поджигаешь вот тут, крепко держишь палку, а крылья устанавливаешь неподвижно, как для планирования, и р-раз!… За несколько минут вы пролетаете столько, сколько не пролетели бы и за несколько часов! Эта штуковина называется «прыжок бескрылых». А это… Загляните сюда, мой король, вот в это отверстие. Видите это огромное бревно? А это, между прочим, всего лишь мой палец! Отчетливо видно каждую полоску на коже! Приспособление, названное мною, да простит меня Ваше Величество, «королевским оком», увеличивает зрительный образ примерно в пятьдесят раз! Смотрите, смотрите, сейчас вы видите краешек моего крыла. А вы, наверное, и не ведали, что материал крыла устроен так мудрено! Это крайне поучительное зрелище. А вот эту штуковину я назвал…
– Кто и в связи с чем изготовил все это? – оторвавшись от глазка «королевского ока», мрачно спросил Лабастьер Шестой.
– Честно говоря, эту коллекцию начал собирать еще мой дед. Это было его прихотью. Он считал, что изготовление подобных штуковин развивает ум и ловкость; он считал, что все это – не более, чем игрушки, и пользоваться ими по назначению не разрешал. В отличие от деда, мой отец не поощрял изобретательство. Но коллекцию сохранил. А я… В юности я любил торчать здесь. Но когда я сам стал править селением, я в полной мере ощутил ответственность и решил продолжить дело отца. И я стал бороться с изобретательством. Тогда я объявил, что всякий желающий может пополнить эту коллекцию и не будет при этом наказан; если же кто-то скроет какой-нибудь механизм, он будет наказан обязательно. И выяснилось, что чуть ли не каждая вторая семья втайне хранит какое-нибудь сомнительное приспособление. Они боялись наказания и тащили все это сюда. Это просто зараза какая-то, – сокрушенно вздохнув, развел руками Дент-Пиррон. – Прямо-таки и не знаю, как с ней бороться… А порой мне кажется, что бороться и не надо. Возможно, придет время… И все это пригодится…
