Командование фронта в этой обстановке проявляло крайнюю осторожность. В течение трех дней, начиная с 24 июля, 8‑я гвардейская получила четыре приказа, ни а одном из них не ставилось задачи форсировать Вислу.
24 июля приказом фронта нашей армии была поставлена задача.
25 июля мы получили новый приказ фронта. Он гласил:
«Общая задача 8 гв. А – выход на р. Висла на участке: Гарволин, Демблин. Армию ведите компактно в полной готовности для серьезного боя. Подвижные и передовые отряды можно выдвигать вперед с большим отрывом от армии».
Как раз в этот день командование фронта, видимо, ожидало каких-то очень решительных действии от противника.
26 июля вновь последовал приказ фронта:
«8‑й гв. А (без 28 гв. ск) продолжать наступление с задачей 27.7.44 г. овладеть рубежом Весолувка Окшея – станция Рыки. В дальнейшем иметь в виду наступление в общем направлении Желехув, Ласкашев».
И тут же последовал следующий приказ:
«8‑й гв. А не разбрасываться в пространстве, точно выполнять мои приказы по дням и рубежам. Главную группировку армий иметь на своем правом фланге, учитывая при этом, что активизация действии противника наиболее вероятная на направлении Седлец, Луков. Перегруппировку сил к правому флангу армии произвести в ходе наступления. С подходом 1‑й Польской армии и 69 А в район Люблин 28 гв. ск в резерв и сосредоточить его за правым флангом».
Мне оставалось только восхищаться выдержкой и осторожностью К. К. Рокоссовского. Мы все время шли по восточному берегу Вислы, силы армии были собраны компактно в кулак, артиллерия была готова к бою. Стоило больших усилий удержаться от искушения выслать разведку на западный берег и начать форсирование Вислы.
Армию как бы вели на вожжах, сдерживая ее продвижение из-за угрозы ударов противника с севера. Но мне было ясно, что рано или поздно нам придется форсировать Вислу. Чем раньше, тем было, конечно, лучше.
Тогда мне было неведомо, что только 27 июля последовала директива Ставки Верховного Главнокомандования, предписывающая войскам левого крыла 1‑го Белорусского фронта форсировать Вислу в районе Демолин, Зволень, Солец.
Захваченные плацдармы предлагалось использовать для удара в северо-западном направлении с тем, чтобы свернуть оборону противника по реке Нарев и по реке Висла. Этим облегчалось форсирование реки Нарев левому крылу 2‑го Белорусского фронта и реки Висла центральным армиям 1‑го Белорусского фронта.
29 июля последовало указание Ставки командующим 1‑го Белорусского и 1‑го Украинского фронтов, где прямо говорилось, что «приказ Ставки о форсировании реки Висла и захвате плацдармов названными в приказе армиями нельзя понимать так, что другие армии должны сидеть сложа руки и не пытаться форсировать Вислу».
Изучив местность по карте, я пришел к выводу, что форсировать реку надо в районе населенных пунктов Татарчиско, Скурча, Дамирув, Домашев. Здесь фланги армии прикрывались с севера рекой Пилица, с юга рекой Радомка. Прикрывая фланги этими речками, можно было наносить главный удар через Магнушев, имея ближайшей задачей захват на западном берегу плацдарма глубиной до железной дороги Варка – Радом.
Утром 29 июля я связался по телефону с К. К. Рокоссовским. Он спокойно выслушал мои предложения и разрешил выезд на рекогносцировку Вислы. Я тут же приказал командиру 4‑го гвардейского стрелкового корпуса В. А. Глазунову к рассвету 30 июля выдвинуть охраняющие части на берег реки для обеспечения рекогносцировки. Штаб армии получил задание разработать план рекогносцировки с участием командиров корпусов, дивизий, а также командиров соединений и частей усиления.
К рассвету части 4‑го гвардейского корпуса вышли на берег на участке Татарчиско – Вильга – Мажевице, тщательно соблюдая маскировку на марше и на месте.
Я уже не помню, был ли в тот день праздник или польские крестьяне отмечали освобождение от немецких захватчиков. В селах шло большое гуляние, несмотря на то, что противник располагался всего лишь за рекой.
Мы подъехали к селу Скурча. Оставив машины в лесу, разделились на три группы. Во главе групп стояли командиры корпусов: командир 4‑го гвардейского стрелкового корпуса генерал-лейтенант В. А. Глазунов, командир 29‑го гвардейского стрелкового корпуса генерал-лейтенант Я. С. Фоканов, командир 28‑го гвардейского корпуса генерал-лейтенант А. И. Рыжов.
Мы переоделись и под видом мирных жителей, гуляющих на празднике, пробрались к берегу изучить русло и берега.
Западный берег выглядел пустым. Кое-где можно было разглядеть взмахи лопат, выбрасывающих землю. Это, видимо, отрывали траншеи. Кто там работал сказать было трудно: немцы или местные жители под дулами немецких автоматов.
Ожидал ли противник, что мы примем решение форсировать Вислу? Это трудно сказать. Особенно активной подготовки к обороне мы не обнаружили. Земляная дамба, тянувшаяся по западному берегу Вислы, скрывала нам обзор в глубину западного берега. Не видно было и мощных укреплений. Июньское и июльское наступление развивалось столь стремительно, что немецкое командование явно не успело подготовиться к встрече наших войск на Висле. Если бы гитлеровцы предполагали, что мы так быстро придем в Люблин, они, безусловно, уничтожили бы следы своих зверских преступлений в Майданеке. Все говорило о том, что наш удар будет иметь необходимые элементы внезапности.
В полдень мы собрались в лесу севернее деревни Скурчи и обменялись результатами наблюдений. Я решил Вислу форсировать на участке между устьями рек Пилица и Радомка, с ближайшей задачей – захватить плацдарм в районе деревень Мнишув, Загробы, Богушков, Вильча-Воля, Дембовля, Рычивул.
Тут же мы нарезали участки и границы для корпусов и распределили средства усиления. Командирам корпусов было приказано организовать наблюдение за западным берегом, выявить силы и оборонительные сооружения противника. На западный берег решили наших людей не высылать, все передвижения производить скрытно, ничем не выдавая присутствия наших войск на этом участке. Начальник инженерных войск генерал В. М. Ткаченко получил задание разведать подступы к реке с востока и выбрать наиболее скрытные подходы.
Вернувшись в штаб армии, который в это время находился в местечке Желехув, я по телефону доложил командующему фронтом результаты рекогносцировки и свои предложения по форсированию Вислы. К. К. Рокоссовский одобрил их, но разрешения на форсирование не дал, обещал обдумать и дать ответ на следующий день.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
