собственниками крупнейших корпораций он предполагал серьёзное продвижение и в этом направлении, т. е. совместную работу на рынках третьих стран вообще и третьего мира в частности. Базируясь на привлечении западного капитала к реконструкции второго подразделения советской экономики и совместным проектам в странах третьего мира, он полагал возможным снизить для Запада напряженность действия закона Розы Люксембург, а соответственно, ослабить те силы на Западе, которые были заинтересованы в навязывании СССР опасной в среднесрочной перспективе гонки вооружений. Наконец, поддерживая крупнейшие производственные корпорации, А. Н. Косыгин полагал, что будет ускорять процесс движения позднего капиталистического общества к различного рода вариантам социализма, понимаемого как строй, базирующийся на всё возрастающем обобществлении средств производства и труда и усилении не рыночных, а плановых и программных методов организации общественной жизни.
Этим планам не суждено было осуществиться. Римский клуб, а в ещё большей степени Международный институт прикладного системного анализа стали проектами, реализованными с советской стороны совершенно иными людьми, имеющими совершенно иное видение мира и диаметрально противоположные взгляды на будущее. Частично это было связано с конкретными, в определённой мере непредсказуемыми историческими обстоятельствами. Свою роль сыграли и определённые черты личности и мировоззрения А. Н. Косыгина. В данном случае полностью справедливо известное наблюдение, что недостатки человека являются продолжением его достоинств и наоборот. Наконец, роковую роль сыграли и процессы социальной динамики, которые носили, по всей вероятности, неумолимый характер. Однако прежде чем разобраться в обстоятельствах, почему произошло отстранение А. Н. Косыгина от его детища, кто стал держателем и выгодоприобретателем от проектов «Римский клуб» и «Международный институт прикладного системного анализа», необходимо разобраться ещё с одним вопросом. А именно: какие надежды западные партнёры связывали с этими проектами в их первоначальной редакции, пока за проектами стоял А. Н. Косыгин, а его зять частично под влиянием объективной логики событий, а частично вследствие специфических черт своего характера не перешёл на другую сторону? Короче говоря: кто стоял за спиной Печчеи и Кинга?
Глава 7. Кто стоял за спиной Печчеи и Кинга?
1
Те же вопросы, что в отношении состава, побудительных мотивов и намерений были рассмотрены применительно к группе А. Н. Косыгина, логично проработать и в отношении паттерна Аурелио Печчеи. В предыдущих частях работы мы выяснили, что непосредственно за Аурелио Печчеи из формальных структур стояли промышленно — финансовая группа «Фиат», корпорация «Оливетти», консалтинговая компания «Италконсалт», коммуникативная фирма «Новасидер» и консорциум ADELA. К числу важнейших структур, относимых к третьему углу магического треугольника мировой капиталистической системы, стоявших за программой Аньелли, как мы уже выяснили, были мощнейшие закрытое объединение Le Cercle («Круг»), Бильдербергский клуб в его ранней, дееспособной стадии, неформальные структуры Ватикана и в определённой степени гетерархии «чёрного интернационала».
Без ответа, однако, пока остаётся вопрос: какой слой, какую общественную группу представляли люди, инициировавшие проект Аньелли, и каковы были их конкретные социальные, в широком смысле этого слова, характеристики? Не требует особых доказательств суждение о том, что ядро этой группы составляли семьи, либо владевшие крупнейшими итальянскими предприятиями и компаниями, либо контролировавшие их. Для дополнительного подтверждения этого тезиса достаточно обратиться к перечню учредителей «Италконсалта» и «Новосидера», подробно разобранных в предыдущих частях работы. Там же детально анализировалась такая ключевая черта итальянского и — шире — центрально — европейского бизнеса, как его родовой характер.
Касательно маркера «родовой» применительно к бизнесу нужно сделать оговорку. В современном русском языке прилагательное «родовой» чаще всего означает «семейный». Однако в Италии, на юге и в некоторых районах центра Германии, на юге Франции и на севере Балкан под семьёй понимают нечто иное, нежели в России. В этих регионах сохранилось исходное понимание семьи как рода, т. е. как нескольких связанных между собой крепкими узами семей. Иными словами, семейный бизнес в Италии — это бизнес, который принадлежит, управляется и контролируется членами одной или нескольких, связанных узами кровного родства или насчитывающих десятилетия непрерывного, тесного, делового взаимодействия фамилий.
Что касается семьи, то наиболее ярко понимание семьи в южно — европейском смысле слова передано в романах Марио Пьюзо о мафии и Джан Батисто Амбруазино о каморре. Хотя материал в романах этих авторов имеет весьма экзотический характер и прямо связан с сицилийско — американским и неаполитано — германским преступным миром, понимание семьи, представленное книгами Пьюзо и Амбруазино, имеет универсальный для Южной и частично Центральной, приальпийской, Европы характер. Под семьёй понимается достаточно замкнутая, хотя и потенциально открытая к приёму новых членов общность, внутри которой имеются устойчивые связи, члены которой обладают достаточно жёстко закреплёнными ролями и функциями, а отношения между ними регулируются неформальным институциональным кодексом поведения и взаимоотношений.
Некоторые исследователи полагают, что такого рода семейный характер является пережитком архаики. Они исходят из того, что корни мафии лежат в наиболее отсталой итальянской провинции Сицилии, а каморра базируется в наиболее бедных районах Неаполя, населённых выходцами из южной оконечности полуострова, где также преобладает отсталое аграрное население. Однако данная точка зрения представляется неверной, поскольку такие же семейные группы обнаруживаются на территории всей Италии, а также не только Южной, но и Северной Германии, Пруссии и Голландии. Вряд ли можно считать архаичными Милан, Геную, Турин, Венецию, Флоренцию, Кёльн, Берлин, Гамбург и т. п. Вероятно, данная характеристика семьи связана не с аграрной архаикой, а с некоей традицией, идущей ещё из Раннего Средневековья и обусловленной глубинными психоисторическими процессами.
Зафиксируем тот факт, что определяющей характеристикой крупного итальянского бизнеса был и остаётся его семейно — родовой характер. Чтобы разобраться в данной проблематике, необходимо оперировать историческими и статистическими данными, а не различного рода легендами о «чёрной венецианской аристократии», которая с лёгкой руки команды Л. Ларуша заполнила англо— и русскоязычную литературу. Между тем сегодня, когда открыто и оцифровано подавляющее большинство бизнес — архивов, начиная с XVIII, а в некоторых странах и с XVI века, становится возможным переход от описательной аналитики к истории как точной науке. Конечно, нельзя недооценивать и препятствий, стоящих на пути исторических расчётов. Например, при анализе европейского богатства вообще и итальянского в частности, ещё нередко оперируют данными журнала Forbes и подобными ему источниками. Между тем исторический анализ, как точная наука, предполагает не только точность в расчётах, но и корректность в критериях и формулировках. При использовании данного критерия Forbes и другие источники, базирующиеся на публичных бесплатных данных о формально принадлежащей собственности, ни в коей мере не могут выступать как первичные источники для анализа богатства.
Такие данные можно найти в материалах Datamonitor, принадлежащей IBI, и информации, предоставляемой Bvdinfo, Бюро Ван Дьюка. Не так давно вышла фундаментальная монография Лучано Скартини, посвящённая анализу семейно — родовых
