Когда Элен заглянула в его комнату, он все еще составлял список.
— Привет.
— Привет, Элен.
— Чем занимаешься? Думаешь, что взять с собой на «выживание»?
— Вроде как.
— Не возражаешь, если я здесь у тебя устроюсь? — Она скинула с кровати разложенные там вещи и расположилась поудобнее. — Этим мы займемся позже.
Род обдумал сказанное.
— Ты имеешь в виду, что отец не будет больше возражать?
— Точно. Я долбила свое, пока он не узрел наконец свет истины. Но об этом опять же после. Сначала я хочу кое-что тебе сообщить, братец.
— Например?
— Во-первых, наши родители отнюдь не так глупы, как тебе представляется. Собственно говоря, они совсем не глупы.
— А я ничего такого никогда и не говорил! — возразил Род, сознавая с чувством вины, что именно так он совсем недавно думал.
— Нет, конечно. Но я слышала, что происходило перед обедом, и ты тоже слышал. Отец пытался употребить свою власть и не желал ничего слушать. Я не знаю, приходило ли тебе в голову, какая это тяжелая работа — родитель. Может быть, самая тяжелая на свете, особенно если у тебя нет таланта. К отцу это в какой-то мере относится. Он знает свою работу, старается и делает ее добросовестно. По большей части справляется, хотя иногда делает ошибки вроде сегодняшней. Но одного ты еще не знаешь: папа может скоро умереть.
— Что? Как? — Рода словно ударили. — Я не знал, что он болен.
— Так и было задумано. Но не сходи с ума, выход еще есть. Папа сильно болен и может умереть через несколько недель — если только не предпринять решительных шагов. Что они и сделали. Так что успокойся.
Коротко и ничего не скрывая, она обрисовала ему ситуацию: мистер Уокер действительно страдал функциональным расстройством организма, от которого медленно умирал. Болезнь оказалась не под силу современному медицинскому искусству. Он мог протянуть еще несколько недель или месяцев, но в конце концов должен был умереть.
Род уронил голову на руки, проклиная себя за невнимательность. Отец умирал, а он даже ничего не заметил. От него скрыли это как от малого ребенка, а он оказался слишком глуп, чтобы заметить самому.
Элен тронула его за плечо.
— Не надо. Нет ничего глупее, чем ругать себя, когда от тебя ничего не зависит. В любом случае, мы уже предприняли необходимые шаги.
— Но какие? Ты сама сказала, что медицина бессильна.
— Успокойся и помолчи. Родители хотят совершить прыжок Рамсботхэма с соотношением пятьсот к одному — двадцать лет за две недели. Они уже подписали контракт с «Энтропи Инкорпорейтед». Попа оставил работу в «Дженерал Синтетике» и сворачивает все остальные дела. В следующую среду они должны распрощаться с сегодняшним миром, поэтому отец и возражал против твоих планов. Он в тебе души не чает. Бог знает почему.
Род пытался разобраться во всех этих свалившихся на него новостях. Временной прыжок… ну конечно же! Отец останется жив еще двадцать лет. Но…
— Послушай, Элен, но ведь это ничего не даст! Я понимаю, двадцать лет, но для них пройдет всего две недели… и отец останется таким же больным. Я знаю о таком случае: для прадеда Хэнка Роббинса сделали то же самое, но он все равно умер, сразу после того, как его достали из стасисного поля. Мне сам Хэнк рассказывал.
Сестра пожала плечами.
— Может быть, это и в самом деле безнадежный случай. Но лечащий врач отца, доктор Хенсли, сказал, что надежда есть… только через двадцать лет. Я ничего не понимаю в медкоррекции метаболизма[95], но Хенсли уверяет, что медики уже сейчас на грани открытия, а через двадцать лет они залатают отца так же легко, как сейчас людям отращивают новую ногу.
— Ты думаешь, так и будет?
— Откуда мне знать? В таких случаях остается лишь нанять самого лучшего специалиста, а затем поступить, как он посоветует. Если мы этого не сделаем, папа умрет. Потому мы и согласились.
— Да- Да, конечно. Мы просто обязаны…
Сестра пристально посмотрела на него и добавила:
— Ладно. Хочешь поговорить с ними?
— Что? — Неожиданный вопрос сбил Рода с толку. — Зачем? Они меня ждут?
— Нет. Я убедила их ничего не рассказывать тебе. А затем пришла сюда и рассказала все сама. Теперь ты можешь поступить, как захочешь — можешь сделать вид, что ничего не знаешь, а можешь признаться, после чего мама будет весь вечер плакать, а отец наставлять тебя последними «мужскими» советами, которым ты все равно не последуешь. В конце концов около полуночи вернешься сюда с совершенно истерзанными нервами и начнешь собираться. Сам решай. Я сделала все, чтобы избавить тебя от этой сцены. Так всем будет легче. По мне, так лучше уходить по-кошачьи.
Род совсем растерялся. Не попрощаться, думал он, будет неестественно, неблагодарно, как-то не по-семейному, но и само прощание казалось невыносимо тягостным.
— Что значит «по-кошачьи»?
— Когда кошка приходит, она устраивает целое представление — тычется носом в ноги, трется вокруг тебя и урчит, как трактор. Но уходя, она просто уходит и даже не оглядывается. Кошки — животные умные.
— И что…
— Помни еще, — добавила Элен, — что они делают это ради себя. Ты тут ни при чем.
— Но отец просто должен…
— Разумеется, должен, если хочет выздороветь. — Она никак не могла решить, стоит ли упоминать, что стоимость временного прыжка оставит Рода практически без средств, но в конце концов, пришла к выводу, что это лишнее. — Однако мама ничего такого не должна.
— Как же? Она должна быть с отцом.
— Да? Сам посчитай. Она предпочла оставить тебя одного на двадцать лет, чтобы провести с отцом две недели. Или можно еще так сказать: она предпочитает оставить тебя сиротой вместо того, чтобы овдоветь на двадцать лет.
— Я думаю, ты к ней несправедлива, — медленно произнес Род.
— Я же не критикую. Мама правильно решила. Однако оба они чувствуют себя здорово виноватыми перед тобой и…
— Передо мной?
— Да, перед тобой. Я уже давно сама по себе. Если ты захочешь все-таки попрощаться, это чувство вины может проявиться и как самооправдание, и как самовластие; они могут выместить свое чувство вины на тебе, и всем от этого будет только плохо. Мне бы не хотелось, чтобы так вышло. Ты теперь — вся моя семья.
— Может быть, ты права.
— Ну не за красивые же глаза мне поставили в свое время высший балл по логике эмоций и военному руководству. Человек — существо не рациональное, а скорее придумывающее рациональные причины своим поступкам. Ладно, давай посмотрим, что ты собираешься брать с собой.
Элен пробежала глазами его список и взглянула на снаряжение.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
