— Отлив! — воскликнул Фародин, поднимаясь.
Нурамон кивнул и тоже поднялся.
Они прошагали по волнистому песку к раковинам. Теперь, когда они были у цели, они не торопились сплести заклинание. Для Нороэлль прошло более тысячи лет. Какое значение имеет этот миг промедления!
Наконец оба эльфа переглянулись и принялись за работу. Фародин положил песочные часы в центр круга из ракушек. Затем спросил:
— Ты или я?
В ответ Нурамон протянул Фародину руку.
Фародин кивнул. Они откроют врата вместе.
Они закрыли глаза, и каждый по-своему увидел звезду альвов. Тропа в Альвенмарк померкла навеки. Когда они плели заклинание, то почувствовали, что барьер Эмерелль исчез. Они так часто открывали врата, что им не составило труда открыть их сейчас. Но это было не то же самое. Лишь одни эти врата имели для них значение на протяжении всех лет. Наконец ничто не отделяло их от их возлюбленной.
Открыв глаза, они увидели перед собой столб из света. И снова оба на миг замерли.
Нурамон покачал головой.
— Такой трудный путь, а теперь всего один шаг — и мы у цели?
Фародин чувствовал то же.
— Давай войдем вместе… друг.
— Хорошо… друг, — ответил Нурамон.
Они прошли врата и испытали чувство падения. А затем снова оказались на ногах, на волнистом песке моря. Однако вместо воды они стояли по щиколотку в тумане. Перед ними лежал зеленый остров, окруженный морем тумана, исчезавшим далеко во тьме. На острове был лес, деревья поросли мхом. Тихое пение птиц доносилось до них. Над лесом переливалось зеленоватое свечение, которое подобно тонкой пелене окутывало верхушки деревьев.
Фародин и Нурамон медленно приближались к острову, шлепая по влажному грунту.
Нурамон глубоко втянул носом воздух.
— Этот аромат!
Фародин сразу понял, что имеет в виду Нурамон. Пахло так же, как у источника Нороэлль.
— Она здесь! — сказал он.
Едва ступив ногой на прибрежный песок, они услышали голос, напевавший мечтательную, меланхоличную песню. То был голос Нороэлль! Как часто ночами под открытым небом, сидя в траве, они слушали пение возлюбленной!
Хотя они знали, что Нороэлль рядом, они не пошли быстрее, а задумчиво делали шаг за шагом, оглядываясь по сторонам. Хотя они слышали птиц, но ни одной до сих пор не увидели. От зеленоватого сияния спускались тончайшие нити тумана, придавая лесу ауру загадочности. Деревья росли здесь так плотно друг к другу, что корни их переплетались. Узловатые, они выступали из земли.
Эльфы приближались. И когда они наконец вступили на край небольшой поляны, они застыли. Там, перед ними, на белом камне сидела Нороэлль. Она повернулась к ним спиной и, казалось, глядит на небольшой пруд у своих ног. Ее темные волосы спадали на плечи. Они были намного длиннее с тех пор, как Фародин и Нурамон видели их в последний раз.
Фародин был словно громом поражен. Ему казалось, что пение изменилось. Хотя голос возлюбленной был тот же, но она пела мелодию, которую любила напевать Айлеен, когда думала, что ее никто не слышит. Она пропела пару куплетов, а затем стала напевать только одну мелодию.
Наконец они пришли. Один этот миг, казалось им, стоит всех стараний и мучений. У Фародина словно гора свалилась с плеч.
Нурамон первым осмелился обратиться к Нороэлль. Он произнес:
— Нороэлль, дитя альвов ты милое!
Волшебница вздрогнула. Голос, не созданный ее чарами? Она прислушалась, но больше ничего не услышала. А затем почувствовала, что уже не одна. Поднялась. А когда обернулась, то не поверила своим глазам.
— Альвы всемогущие! Это мираж? Чары моей тоски? Сладкая печаль! Какой дар!
При виде прекрасного лица своей возлюбленной Фародин и Нурамон замерли, словно от удара молнии. Она не изменилась. Она выглядела точно так же, как в тот день, когда они были вынуждены с ней расстаться, чтобы отправиться за человеком-кабаном. На ней было белое платье, а на шее — ожерелье из плетеной травы, в которое был вправлен аквамарин.
— Ты ошибаешься, Нороэлль, — мягко произнес Фародин. — Это мы!
— Мы пришли, чтобы освободить тебя, — добавил Нурамон.
Нороэлль недоверчиво покачала головой. Это невозможно!
Королева ясно дала ей понять еще много лет назад, что надежды нет. А теперь ее возлюбленные утверждают, что нашли путь сюда? Она приблизилась к ним, затем остановилась и долго смотрела на них, пока не протянула к эльфам дрожащие руки. Провела по их лицам, задержав дыхание. Ее взгляд скользил по своим же рукам. Она просто не могла поверить в то, что действительно касается лиц своих возлюбленных. Провела пальцами по единственной седой пряди в волосах Нурамона. Он изменился. А Фародин был таким же, как и тогда.
— На что же вам пришлось пойти, чтобы попасть сюда? — Она опустила руки и отступила на шаг. — Какие ужасы вам пришлось пережить, чтобы спасти меня? — И она расплакалась.
Нурамон и Фародин схватили ее за руки, но не осмелились ничего сказать. Они просто смотрели на Нороэлль, им было больно видеть ее слезы.
— Простите меня, — сказала эльфийка. — Вы пришли ко мне, а я плачу, словно это злой рок. — Она вымученно улыбнулась. — Поймите же, что я никогда…
Нурамон мягко приложил палец к ее губам.
— Мы понимаем тебя, Нороэлль!
Она поцеловала руку Нурамона, затем руку Фародина. И улыбнулась.
— Ведите меня в Другой мир, мои любимые! Довершите начатое!
Фародин и Нурамон встали по бокам от Нороэлль и медленно пошли по лесу.
Внезапно Нурамон остановился.
— Что с тобой? — спросил Фародин.
Нурамон посмотрел Нороэлль в глаза.
— Наш поиск завершен. — Он медленно вынул из ножен меч Гаомее. — Это оружие я ношу с той ночи, когда мы отправились на эльфийскую охоту. Он сопровождал меня на протяжении всего нашего долгого пути. Но теперь начинается путь новый. — Он вонзил меч в землю. Затем вернулся к Нороэлль и Фародину, и они пошли дальше, навстречу звезде альвов.
Взгляд Нороэлль скользил по ее возлюбленным. Столько времени прошло, а ей казалось, что они втроем еще совсем недавно сидели в тени липы.
Нурамон не верил своему счастью. Снова прикоснуться к своей любимой, спустя столько лет, слушать ее голос, видеть ее лицо, вдыхать ее аромат! Хоть он и был уверен в том, что однажды наступит день, когда он будет здесь и будет переживать то, что происходит сейчас, внезапно ему показалось, что это всего лишь сон.
Фародин же думал о том, сколь по-разному они прожили с Нороэлль это время. Для него прошло всего несколько лет, для Нороэлль — столетий. Он бы не удивился, если бы она изменилась. Но казалось, что она все та же, что и тогда, во время прощания перед эльфийской охотой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
