Я бы сказала, слишком хорошо. После знакомства мы начали очень много времени проводить вместе и быстро сблизились. Я всегда могла доверить Питеру свои секреты и была с ним откровенной. Но почему-то главную причину своей депрессии он
никогда не говорил и считал, что мне не стоит об этом знать.
— А как давно вы с ним знакомы? — интересуется Терренс.
— Около трех лет. А Джессика знала его еще со школьных времен. Кстати, Питер здорово помог мне, когда три года назад умер мой дедушка. Моя подруга как раз познакомила нас незадолго до его смерти. И я безумно благодарна, что встретила вашего друга именно в тот момент, ибо без Пита мне бы не удалось пережить потерю человека, которого безумно любила.
— Вы живете одна?
— Нет, с бабушкой. Мама умерла во время родов, а отца я никогда не видела. Меня воспитывали дедушка с бабушкой по материнской линии. И кстати, Питер успел познакомиться с дедушкой до его смерти, и отлично ладит с бабушкой, которая любит его как своего сына. И очень переживает из-за того, что с ним происходит.
— Боже, сколько людей находятся на его стороне… — с грустью во взгляде говорит Даниэль. — А Питер вбил себе в голову, что он никому не нужен, и всем плевать на его проблемы…
— Мне кажется, издевательства в школе сыграли огромную роль в формировании его личности, — предполагает Джессика. — Я всегда знала, что такая беспричинная агрессия не пройдет бесследно. И я была права… Вы видите, к чему все это привело.
— Да, но я никак не могу понять, за что они так ненавидели его? Ведь Питер — хороший человек… Далеко не уродливый, довольно умный… Намного умнее меня…
— Просто им нужна была жертва. И они выбрали худенького паренька, который был слаб, беден, одинок и несчастен. Да и поскольку у нас была маленькая школа в том районе, где мы жили, то там училось очень много ребят, и почти все знали все друг о друге. Вот ребята и настроили всех против Питера. Так получилось, что над ним издевалась вся школа. Да, Роуз не хотел быть как все, на все имел свое мнение и совсем иные вкусы и любил выделяться из серой массы своей одеждой, предпочтениями в музыке или в чем-то еще. Но больше нет причин так дико ненавидеть его… Он не больной и не псих. Он — нормальный человек, которому просто нужен был тот, кто научил бы его быть сильным и защищать себя и свое мнение, за которое его все не любили.
— К сожалению, такое бывает… — устало стонет Терренс, проводя рукой по своему лицу. — Дети часто любят дискриминировать кого-то по определенному признаку, который совершенно нормальный для взрослых, но для них является чем-то необычным. Жаль, что иногда учителя и родители не могут объяснить своим детям, что все люди разные. Что нет ничего плохого в том, чтобы как-то отличаться от других.
— Вот и Питер стал жертвой этой дискриминации. По внешности, благосостоянию и желанию хоть как-то выделиться. Мне повезло, что меня так не поливали грязью, как его. Хотя я никогда не участвовала в их делишках и вообще была сама по себе. Так общалась по делу с некоторыми людьми, но я никогда не дружила с ним. Питер был единственным, кто стал моим близким другом. Не сразу, конечно, а где-то в старшей школе, но все же…
— Теперь я все больше начинаю понимать, почему он первое время держался отстраненно, когда мы только начали играть вместе в группе, — задумчиво отвечает Даниэль. — Да, Роуз общался со мной, но у меня было чувство, будто он хотел поскорее от меня отделаться. Похоже, он не доверяет людям и долго к ним привыкает…
— А вы сразу поладили, когда познакомились? — интересуется Хелен. — Или еще долго притирались?
— Ну… В принципе, да… Мы всегда отлично работали и умели находить компромисс. А когда уже смогли подружиться, то вместе начали время от времени подшучивать над одной стервозной девчонкой, которая была в нашей группе вокалисткой. Вот Терренс подтвердит — он успел застать знакомство с ней.
— Да, и поверьте, ту девчонку нужно было регулярно проучивать, — добавляет Терренс. — Ибо она слишком зазнавалась и считала, что люди — ее рабы, которые ей обязаны. У нее было слишком высокое самомнение о себе… Та еще маленькая стервочка…
— Питер рассказывал о той девчонке и говорил, что мечтал придушить ее, — признается Джессика. — Напоминает мне одну дрянь с нашей школы, которая возомнила себя королевой только потому, что за ней бегали все парни в школе. Они велись на ее красивое личико и выполняли все капризы в надежде, что сердце Снежной Королевы растопится, и она снизойдет до кого-нибудь.
— Кстати, Терренс, а как вы попали в ту группу? — интересуется Хелен. — Помню, что Питер как-то сказал, что посчитал вас хорошим человеком, но полагал, что вы долго не продержись в группе.
— Для начала скажу вам кое-что: если бы та девчонка не была такой капризной и мерзкой, то из группы не сбежала бы половина всех тех, кто был до меня, — уверенно отвечает Терренс. — А что касается меня, то я попал в нее, так скажем, по протекции, не побоюсь признаться… У Альберта, продюсера той группы, была дочка, с которой я когда-то учился в одном классе, и которая была влюблена в меня. И однажды я встретил ее и попросил поговорить с отцом насчет места гитариста. И где-то через неделю я поговорил с ним, и он принял меня сразу же после того, как просто спел для него кое-что. Его так поразил мой голос, что Альберт не стал устраивать никаких прослушиваний. И на следующий день он представил меня группе. Именно так я и познакомился с Питером и Даниэлем, которые хорошо меня приняли.
— Да, мы и правда поладили с ним и отлично сработались, — признается Даниэль. — Хотя в то время нас было трудно назвать друзьями, даже если мы могли проводить время вместе и в свободные дни. Правда, потом мы с Питером поругались с Терренсом из-за того, что Рэйчел, дочка того Альберта, настроила нас против него. Хотя через некоторое время мы узнали, что она солгала нам, и поняли, что поступили с Терренсом некрасиво. Позже мы извинились перед ним и снова стали проводить время вместе.
— А после этого Даниэль и Питер рассказали мне, что ушли из той группы и решили начать снимать каверы на известные песни и выкладывать видеоролики в Интернете. И парни пригласили меня присоединиться к ним. Я
