— Или стало процессом, — предположила Сладкое Сегодня, — в той степени, в какой он затрагивал нас.
— Так ты хочешь сказать, — с глубоким отвращением осведомилась Лиди, — что нам нужно было поверить в него, чтобы он сработал?
— Но ведь и человеку надо верить в себя, чтобы действовать, — разве не так? — спросила Тай.
— Нет, — ответила Лиди. — Абсолютно нет. Я и в себя-то не верю. Я лишь знаю кое-что. Достаточно, чтобы жить дальше.
— Аналогия, — предложил Гветер. — Эффективные действия экипажа зависят от того, в какой степени члены экипажа ощущают себя таковыми — можете назвать это верой в экипаж… Правильно? Поэтому, возможно, для чартена мы… разумные существа… возможно, это зависит от нашего сознательного восприятия себя как… трансилиента… как нахождения в другом месте… месте назначения?
— Мы, несомненно, утратили наше чувство принадлежности к экипажу, на некоторое… Можно ли теперь говорить о времени? — сказал Карт. — Мы рассыпались.
— Мы потеряли нить, — сказал Шан.
— Потеряли, — медитативно произнесла Орет, подкладывая в костер очередное массивное, но утратившее половину веса полено. Искры медленными звездами взлетели в дымоход.
— Мы потеряли… что? — спросила Сладкое Сегодня.
Некоторое время все молчали.
— Когда я вижу солнце сквозь ковер… — сказала Лиди.
— И я тоже, — очень тихо вставил Беттон.
— А я могу видеть порт Be, — сказал Риг. — И что угодно. Могу сказать что. Если пригляжусь, то могу увидеть Лиден. И свою каюту на «Онеблине». И…
— Но сперва, Риг, — попросила Сладкое Сегодня, — расскажи нам, что произошло.
— Хорошо, — охотно согласился Риг. — Держи меня крепче, маба, я начинаю взлетать. Так вот, мы пошли в библиотеку, я, Астен и Беттон, и Беттон был старшим сибом, и взрослые были на мостике, и я собирался пойти спать, как я всегда делаю в обычном полете, но не успел я даже лечь, как вдруг появились бурая планета, и порт Be, и оба солнца, и все остальное, и я мог видеть сквозь что угодно, а Астен не могла. Но я могу.
— И никуда мы не улетали, — заявила Астен. — Риг вечно рассказывает всякие сказки.
— Мы все постоянно что-то рассказываем, Астен, — заметил Карт.
— Но не такие глупости, как Риг!
— Даже глупее, — сказала Орет. — И нам надо… Нам надо…
— Нам надо понять, — сказал Шан, — что такое трансилиентность, и мы этого не знаем, потому что никогда не делали этого прежде, и никто не делал этого прежде.
— Не во плоти, — уточнила Лиди.
— Нам надо понять, что — реально — произошло и произошло ли вообще… — Тай указала на окружающую их пещеру света от костра и мрак за ее пределами. — Где мы? Здесь ли мы? Где находится это «здесь»? И каков рассказ?
— Мы должны рассказать его, — сказала Сладкое Сегодня. — Снова и снова. Сравнить его… Как Риг. Астен, как начинается сказка?
— Тысячу зим назад и в тысяче миль отсюда… — начала девочка, а Шан пробормотал:
— Давным-давно…
— Был корабль, который назывался «Шоби», — подхватила Сладкое Сегодня, — и отправился он в полет испытывать чартен-эффект, и был на нем экипаж из десяти человек.
— А звали их Риг, Астен, Беттон, Карт, Орет, Лиди, Тай, Шан, Гветер и Сладкое Сегодня. И рассказали они свою историю, каждый отдельно и все вместе…
Наступила тишина, которая всегда была здесь, нарушаемая лишь шипением и потрескиванием огня, негромким дыханием и шорохом одежды, пока один из них наконец не заговорил, рассказывая историю.
— Мальчик и его мать, — произнес легкий и чистый голос, — стали первыми людьми, ступившими на эту планету.
Снова тишина, снова голос:
— Хотя ей хотелось… она поняла, что очень надеялась на то, что чартен не сработает, потому что он сделает все ее мастерство и всю ее жизнь ненужными… и одновременно ей очень хотелось научиться им управлять и узнать, что, если она сможет, если еще достаточно молода для обучения…
Долгая, мягко пульсирующая пауза, и другой голос:
— Они летали от мира к миру и всякий раз теряли мир, покидая его, теряли из-за разрыва во времени, потому что их друзья старели и умирали, пока они совершали СКОКС-полет. И если имелся способ жить в собственном времени и одновременно перемещаться от звезды к звезде, им хотелось испытать его…
— Поставив на него все, — подхватил следующий голос, — потому что ничто не срабатывает, кроме того, за что готовы отдать душу, и ничто не безопасно, кроме того, чем рискуют.
Короткая пауза, и голос:
— Это походило на игру. Словно мы все еще в порту Be на борту «Шоби» и ждем, когда настанет время отправиться в СКОКС-полет. Но и словно мы уже одновременно на бурой планете. И одно из этих двух — притворство, только я не знаю, что именно. Поэтому все оказалось так, точно притворяешься во время игры. Но я не хочу играть. Потому что не знаю правил.
Другой голос:
— Если чартен-принцип окажется применимым для реальной трансилиентности живых и разумных существ, это станет великим событием в сознании его соплеменников — и всех людей. Новое понимание. Новое партнерство. Новый способ существования во вселенной. Более широкая свобода… Ему очень сильно этого хотелось. Он желал войти в экипаж, впервые создающий такое партнерство, первым человеком, способным промыслить эту мысль и… произнести ее. Но одновременно он боялся ее. Может, то не было истинное родство, может, фальшивое, может, всего лишь мечта. Он не знал.
Они сидели вокруг костра, но за их спинами уже не было столь холодно и темно. И не волны ли это в Лидене шуршат о песок?
Другой голос:
— Она тоже много думала о своем народе. О вине, искуплении и пожертвовании. Ей очень хотелось совершить этот полет, который мог дать людям… больше свободы. Но он оказался не таким, каким она его представляла. Произошло… То, что произошло, значения не имело. А важным оказалось то, что она оказалась среди людей, давших свободу ей. Без вины. Она хотела остаться с ними, стать одной из экипажа… Вместе с сыном. Который стал первым человеком, ступившим в незнакомый мир.
Долгая тишина, но уже не столь глубокая, наполненная мягким постукиванием корабельных систем, ровным и неосознаваемым, как циркуляция крови.
Новый голос:
— Они были мыслями в глубине сознания — чем же еще? Поэтому они могли быть и в Be, и возле бурой планеты, и наполненной желаниями плотью, и чистым духом, иллюзией и реальностью — и все это одновременно, поскольку они всегда ими были. Когда он вспомнил это, его смущение и страх исчезли, потому что он понял, что они не могут потеряться.
— Они потерялись. Но они отыскали путь, — произнес новый голос, уже негромкий на фоне гудения и шороха корабельных систем, среди теплого свежего воздуха и света, заполняющих твердые стены корпуса.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
