угол теперь принадлежал Лине.
На кровати Саломеи лежала зачитанная «Конотопская ведьма», которую Саломея обожала, как Игнат любил «Энеиду». Она каждый раз хохотала, когда перечитывала ее, и приговаривала «Ох выдумщик, ох и накрутил». Соломия знала настоящую ведьму из-под Конотопа и при каждой встрече брала ее на насмешки любимыми цитатами.
- Угощайся, - Соломия подвинула к нему чашку чая и хлеб с сыром.
Пока он ел, Соломия возобновила компресс Лины, бросила еще травы в пиалу и осторожно капнула на губы девушки прозрачного зелья из крохотной синей бутылочки.
— В последний раз мы виделись в неприятных обстоятельствах, — заметила Соломия, вернувшись за стол.
- Ты о ссоре? Это прошлое, - отмахнулся Северин.
– Еще Игорь погиб, – она покачала головой. – Я узнала недавно. Твой учитель написал письмо. В отличие от некоторых других, кто писем не пишет и ведет себя так, словно меня на свете не существует.
— Прости, Соломия, виноват. Последний год я действительно не писал, Северин сразу пошел в контратаку: Но почему ты не слала мне тех проклятых птиц, как Лина? Нельзя забыть о письме, когда тебя постоянно клюют и каркают на ухо. И удобнее, и скорее простой почты.
Но рядом не стояло с дубами, мысленно добавил он.
— Нет возможности, — Соломия помахала рукой в неопределенном жесте, которым всегда обозначала отказ от объяснений. – Еще год не смогу.
– Почему так?
- Небольшие ведьмские секреты. Ты тоже не все мне рассказываешь, да?
Ему оставалось только кивнуть.
— Но как год пройдет... Не будешь знать, куда деться от моих пернатых курьеров.
- Звучит весело, - сказал Северин. — Что касается письма от моего учителя, то Захар просто отличный человек. Мне с ним очень повезло.
– Несомненно. Хоть он и не любит меня и Ковен вообще, но пишет очень любезно, ведьма помолчала и спросила осторожно: Ты сильно переживал смерть?
- Отец?
- А с тех пор много умерло?
В тоне ее была неуместна ирония, которая ему не понравилась.
– Да, – отчеканил Северин. — С тех пор умерло многое. Я похоронил характерника, которому после смерти отрезали голову, чтобы бросить мне под ноги. Того, кто это сделал, я зарубил саблей. Другого я вбил ударом ножа в шею и еще одного попал выстрелом в голову. Также один ренегат застрелился у меня на виду. Я дважды ходил между разбросанных на земле покойников, носил их, как мешки с картошкой, и складывал рядами.
В первый раз она не выдержала его взгляда.
— Ты... быстро повзрослел, — сказала Соломия. Он молча допил чай.
– Что у тебя на сердце? – спросила ведьма тихо. – Чем я могу помочь?
Северин подумал и решил признаться:
— Не пойму, почему Лина тогда так жестко ответила.
Ведьма кивнула и грустно усмехнулась.
— Наверное, в этом моя вина... Когда пришли открытки, Северин, она очень обрадовалась. Много раз перечитывала твое письмо и улыбалась. Я видела, как она сияет... А потом спросила, что было между мной и Игорем, — Соломия провела пальцем по столу, рисуя невидимые узоры. — Она и раньше спрашивала... Но теперь потребовала подробностей: как и почему так получилось, что я взяла воспитывать его сына от другой женщины... Я рассказала, а Лина огорчилась. Здесь приехал ты.
— Вот оно что.
Он отодвинул остатки ужина.
Старая мучительная тема, которую он всегда старательно обходил, его давний страх, наконец прозвучавший вслух... Пришло время покончить с ним.
– Значит, – он собрался духом. — Что было между тобой и Игорем?
Ведьма помолчала и спросила:
- А что между тобой и Линой?
Ему все стало ясно.
– Я любила твоего отца, – добавила Соломия. — Несмотря на все, что произошло между нами... В жизни.
– Спасибо, что приютила меня.
- Это твой дом, Северин, - Соломия обвела ладонью стены, а потом указала на себя. – Я не твоя родная мама и никогда не стремилась заменить ее. Но все равно всегда рада тебе.
Северин вскочил к ней и крепко обнял женщину.
– А я всегда готов защитить тебя, как защитил Лину.
Оба взглянули на молодую ведьму. Девушку окутал сон, а на губах расцвела слабая, едва заметная улыбка.
— Час поздний. Тебе расстелить на полу?
– Я уеду.
— Куда ты собрался на ночь? – Соломия всплеснула руками. — Лучше выспись, позавтракай! Лина утром проснется, сможешь поговорить с ней.
Он не хотел разговаривать с ней.
– Я уеду, – повторил Северин.
– Упрям, как Игорь, – вздохнула Соломия. – Вот куда тебя черти несут?
– Они меня вечно куда-то несут.
Чернововк снова обнял ее.
— Береги себя, Северин.
— И ты береги себя... и Лину тоже.
* * *
Невысокий тонкий побег покачивался на ветру. Он уже выстрелил первыми хрупкими веточками, которые, казалось, можно сломать двумя пальцами. Однако это было обманчивое впечатление: за внешней хрупкостью скрывалось упрямое и гибкое деревце, которое уже через несколько лет должно было превратиться в черного великана с причудливыми ветвями, похожего на возвышавшегося рядом.
– Привет, мама, – сказал Северин. – Здравствуй, папа.
На кладбище было безлюдно. Сыпал первый снежок, похожий на крупу, касался земли и исчезал.
Пора оставить все, что накопилось, в прошлом. Он помолчал немного, раздумывая о начале, и заговорил.
– Я стал характерником по вашему примеру. Хотел черес с тремя скобами, потому что вы носили такие. Я не думал об опасностях, стоящих на волчьей тропе, я просто хотел быть, как вы... Особенно как ты, папа. Ты стал для меня необъятным идеалом, за которым бестолковый сын никогда не мог угнаться. Я видел тебя так редко, что забывал не только голос и лицо, но и все, что умею, даже слова терял в твоем присутствии, потому что у меня было всего несколько минут, чтобы поразить тебя, доказать собственное достоинство и достоинство! Я так волновался от той ответственности... Больше всего, чего я боялся, — разочаровать тебя. Я принял серебряную скобу без всяких сомнений, папу, чтобы не изменить маминой памяти и не подвести твои ожидания. Соломия и Захар пытались достучаться меня, но я их слушал? У меня был только один авторитет в мире — тебя. А ты даже не видел, как я отправился в Потойбич подписать кровавое соглашение. Гаад раскусил меня с первого взгляда.
Северин почувствовал слезы на щеках и умолк. Слова звучали слишком пафосно и фальшиво.
Почему
