розетками для варенья. Движения у него были осторожные и излишне аккуратные, как будто он боялся что-то не то сделать или разбить. Герти наблюдал за ним, пытаясь скрыть улыбку.
- А вот и ваш чай, приятель. Берите-ка, пока горячий…
- С ванилью? – поинтересовался Герти.
Питерсон вздрогнул и едва не разбил ложечкой блюдце, отчего смущенно улыбнулся и хихикнул. Он выглядел обескураженным.
- Простите?..
- Чай с ванилью? – Герти, блаженствуя, грел руки горячей чашкой.
- Я…
- Вы ведь не Питерсон, так?
Плечи Питерсона поникли, глаза смущенно потупились.
- Так заметно?..
- Эм-м-ммм… Немного. Совсем чуть-чуть. Как вас зовут?
- Можете называть меня миссис Мак-Класки, - вздохнул Питерсон, садясь в кресло и осторожно пригубляя чай, - А вы, наверно, приятель Эрсиваля?
- Да, пожалуй, что так. Близкий приятель. Зовите меня Гилбертом.
- Неудивительно, что я вас прежде не встречала, я редко сюда захожу, - заметил Питерсон, щурясь, - В моем возрасте долгие прогулки противопоказаны, даже если они исчисляются сотнями лет, а не милями… В этом году мне стукнет восемьдесят.
- Нравится Новый Бангор?
- Спрашиваете! – Питерсон в восхищении прикрыл глаза, - Удивительное место, удивительное время. Вы даже не представляете, Гилберт, в какое прекрасное время вам выпало жить.
Герти пожал плечами.
- Наверно, есть и получше. Конец девятнадцатого века – шумное местечко. Войны, грипп, все прочее…
Питерсон хлопотал, накладывая Герти ежевичного варенья и благодушно улыбался. Несмотря на то, что в его волосах не было ни единого седого волоска, а облачен он был отнюдь не в вещи из дамского гардероба, у Герти мгновенно возникло безотчетное ощущение того, что он находится в одной комнате с преклонных лет дамой, дружелюбной и любящей поболтать.
- Вы не понимаете. Впрочем, ничего удивительного. Мы не ценим ни тех вещей, которые имеем, ни той эпохи, в которую живем. В наше время ваш викторианский период считается золотым. Что-то вроде отгоревшей не до конца сказки, если вы меня понимаете. Здесь даже воздух этим проникнут…
- Скорее, угольным дымом, - заметил Герти, пригубив чай. Против его опасений, чай оказался отменным и превосходно заваренным, что его немного успокоило на счет будущего. Какие бы катаклизмы не довелось пережить современникам Брейтмана, чай заваривать они не разучились. А значит, старая добрая Англия еще не так плоха, как может показаться, - Я бы с удовольствием взглянул бы на вашу эпоху. Наверно, это что-то замечательное. Страшно представить, до чего дошел технический прогресс.
Миссис Мак-Клоски отчего-то поежилась.
- Да, - сказала она, кивая, - Страшно представить. Прогресс, дорогой мой Гилберт, всегда будет палкой о двух концах. Он всегда что-то дает нам, но что-то и отнимает. Ваши новомодные телефоны постепенно лишают вас настоящих бесед друг с другом, а путешествия, меняющие окружающий мир, превращаются в обыденность.
- Так можно сказать про любое время, - рассмеялся Герти, - Когда-то ругали и фонограф за то, что он убивает живую музыку.
Миссис Мак-Клоски улыбнулась ему улыбкой Питерсона.
- Вы правы. Но все равно, до чего же приятно иногда бывает окунуться в иную эпоху, иной мир. Сидеть вот так спокойно, пить чай, слушать цоканье лошадиных копыт… Вы лишены этого удовольствия, мой милый, но вы молоды, а оттого еще не успели понять вкус сентиментальности. Каждому напитку, знаете ли, приходит свой черед…
- И лучше оценивать их до того, как подали счет, - понимающе кивнул Герти.
Миссис Мак-Клоски мелодично рассмеялась, причем ее смеха не портил даже мужской баритон.
- Вы прелестный молодой человек, Гилберт. Надеюсь, мы с вами еще увидимся.
- Уже уходите? – удивился Герти, глядя на часы, - До которого часа вы забронировали тело?
- До десяти. Однако возникли непредвиденные обстоятельства. Дело в том, что один настойчивый джентльмен хочет вас увидеть.
- Где он? – удивился Герти, озираясь.
- Правильнее было бы спросить, не где он, а когда он.
- Простите?..
- Мистер Брейтман, мой современник. Он настаивает на том, что должен срочно с вами поговорить.
При упоминании ученого Герти лишь поморщился.
- Как-нибудь в другой раз. Сейчас у меня нет настроения с ним беседовать.
- Да, - согласилась миссис Мак-Класки, - Он весьма резкий джентльмен. Впрочем, многие ученые таковы.
- Этот, с вашего позволения, ученый, едва не застрелил меня третьего дня. Исключительно из научных соображений, разумеется.
- О, - миссис Мак-Класки возвела глаза, - Да, от него можно чего-нибудь такого ожидать. Но в этот раз он, судя по всему, настроен не менее серьезно. Утверждает, что срочно должен вас увидеть. Прямо сейчас.
- Я не стану оплачивать его время.
- Он берет все расходы на себя.
Герти вздохнул.
- Если это так уж необходимо…
- Надеюсь, мы с вами еще увидимся, Гилберт.
Он не успел попрощаться. Миссис Мак-Класки откинулась в кресле, как когда-то сам Питерсон, а когда вновь открыла глаза, в них появился нетерпеливый, совсем не старческий, блеск.
- Наконец-то! – Питерсон щелкнул суставами пальцев, - Долго же вас ждать приходится…
Герти собирался было что-то съязвить, но не стал. Он чувствовал себя слабым до беспомощности, горячий чай совершенно разморил его.
- Искали меня? – осведомился он.
- Искал? Сбился с ног! – буркнул Брейтман, поднимаясь и отряхиваясь. На собственные руки он взглянул с брезгливостью, видимо, его представления о чистоте ногтей отличались от представлений Питерсона, - Я должен кое-что вам сообщить. Нечто крайне важное.
- Тогда вам придется поторопиться, - заметил Герти, - Потому что ровно через минуту я собираюсь покинуть этот дом.
- Куда направляетесь? – с подозрением осведомился Брейтман-Питерсон.
- В порт, где возьму билет на первый же корабль, который отчаливает из Нового Бангора, даже если он везет гуано на острова Фиджи.
Брейтман мотнул головой и сделал несколько глубоких вдохов. На Герти он смотрел как-то странно, не так, как при их первой встрече. И взгляд его Герти совершенно не понравился. Похожий взгляд был у Брейтмана в ту ночь, когда между ними оказался револьвер. Немигающий, пристальный взгляд, от которого сами собой обмякают ноги.
Брейтман некоторое время молчал, не замечая того, как демонстративно Герти глядит на часы. Сделав несколько шагов по комнате, он машинально поднял недопитый его предшественницей чай, отпил из чашки и тут же поперхнулся.
- Великий Боже, сколько ванили!.. С кем это вы
