— Но разве нельзя изменить программу бортового компьютера баржи, так, чтобы он мог посадить корабль и в других местах, по крайней мере на достаточно плоской поверхности? Ответь мне: если бы речь шла о твоем друге, ты посадил бы баржу с помощью введенной программы или с помощью дистанционного управления, с такой задержкой?
— Помни, что на барже стоят протонные реактивные двигатели, ее масса покоя двадцать семь тысяч фунтов, и это создаст довольно-таки значительный всплеск даже при очень аккуратной посадке — при сорока-то «g», особенно если учесть, что реактивные двигатели настроены для уменьшения разброса.
Бендж нахмурился, задумавшись.
— Но почему мы не можем хотя бы немного приблизиться к Дхрауну и, таким образом, снизить запаздывание для дистанционного управления? — спросил он после нескольких секунд раздумий.
Иб удивленно взглянул на своего сына:
— Ты же знаешь — почему. Во всяком случае, должен бы знать. Масса Дхрауна примерно в три с половиной раза больше массы Земли, а его период обращения вокруг оси примерно пятнадцать сотен часов. И синхронная орбита, на которой мы находились бы над одной и той же долготой на экваторе, таким образом, чуть превышает шесть миллионов миль. Если, например, использовать орбиту высотой в сто километров над поверхностью планеты, то ты должен был бы двигаться со скоростью порядка девяноста миль в секунду и вращаться вокруг Дхрауна с периодом где-то около сорока минут. И ты смог бы наблюдать какую-то точку на его поверхности в течение одной-двух минут из этих сорока. А поскольку эта планета имеет площадь поверхности, равную примерно восьмидесяти семи площадям поверхности Земли, то сколько контрольных спутников тебе бы потребовалось для выполнения хотя бы одной посадки и взлета?
Бендж нетерпеливо отмахнулся.
— Все это я знаю, но ведь там уже целый рой этих станций — теневых спутников. Даже я знаю, что на них имеется ретрансляционное оборудование, поскольку они постоянно сообщают данные для компьютеров, находящихся здесь, на станции, и в любой момент по меньшей мере половина из них находится по другую сторону Дхрауна. Почему бы контролер, находящийся на одном из них, или корабль, примерно на той же высоте, не мог бы подключиться к их оборудованию и управлять посадкой и валетом оттуда? Задержка в этом случае была бы не больше секунды или около того, даже если бы спутник и баржа оказались на противоположных сторонах планеты.
— Потому что… — начал было Иб и умолк.
И молчал он целых две минуты. Бендж не мешал его мыслям, занятый своими, которые проносились у него в голове весьма быстро.
— Придется на несколько минут прервать поток поступления нейтринных данных, пока идет перенастройка ретрансляционного оборудования, — наконец ответил Иб.
— И сколько уже лет они собирают одно и то же? — Бендж обычно не позволял себе проявлять иронию в отношении кого-то из своих родителей, но сейчас его чувства начали накаляться.
Отец молча кивнул, согласившись с замечанием, и продолжал думать.
Прошло, должно быть, минут пять, хотя Бендж мог бы поклясться, что гораздо больше, когда старший Хоффман неожиданно встал.
— Идем, сын. Ты совершено прав. Этого вполне достаточно для посадки с орбиты на поверхность и последующего старта с поверхности на орбиту. Для перелетов над поверхностью, правда, много даже задержки в одну секунду, но мы обойдемся без нее.
— Конечно! — с энтузиазмом подхватил Бендж. — Стартовать на орбиту, перевести дух, изменить орбиту, чтобы выбрать подходящую точку для посадки, и приземлиться.
— Это сработало бы, но пока говорить об этом преждевременно. Вот если ввести такие старты в привычку, тогда, действительно, произойдет значительный перерыв в поступлении нейтринных данных. И, помимо всего остального, я хотел найти какой-то предлог для подобных действий еще с того момента, как подключился к проекту. А теперь у меня таковой есть, и я собираюсь его использовать.
— Предлог для чего?
— Для исполнения того, ради чего, как мне кажется, Барленнан с самого начала пытался маневрировать нами: дать барже пилотов-месклинитов. Полагаю, со временем он захочет получить и межзвездный корабль, чтобы начать вести ту же жизнь в межзвездном пространстве, к какой он привык на океанах Месклина, но ему придется удовольствоваться лишь одним большим прыжком за раз.
— Так ты думаешь, именно этого он намеревался добиться с самого начала? Зачем ему беспокоиться, будут или нет у него собственные пилоты-месклиниты? А если и так, то почему было не реализовать идею сразу? Ведь для месклинитов такая задача вполне по силам?
— Конечно. Нет никаких сомнений, что они могут научиться управлению.
— Тогда почему же было не сделать это с самого начала?
— Не хочу читать тебе лекцию именно сейчас. Я был бы рад испытывать только гордость за свою расу, но, боюсь, объяснение поубавит твое уважение к самой человеческой сути, во всяком случае — к возможностям человека контролировать свои эмоции.
— Что ж, могу себе представить, — заметил Бендж. — Но тогда что заставляет тебя думать, что сейчас мы можем изменить ситуацию?
— Придется для пользы дела сыграть на наименее добропорядочных свойствах человеческого характера. Я направляюсь вниз, в лабораторию планетологии, и затеваю авантюру. Я собираюсь спросить химиков, что именно захватило в тиски «Квембли», и когда они ответят, что не знают, поскольку у них нет образцов этой дряни, я спрошу — как же так? Я спрошу: почему они до сих пор удовольствовались лишь сейсмическими нейтринными данными, когда с таким же успехом можно было анализировать минеральные образцы, доставленные сюда с каждой из точек, где останавливался, хотя бы минут на десять, месклинитский крейсер?
Если ты предпочитаешь воззвать к более высоким человеческим эмоциям, то заранее подготовь душераздирающие реплики о жестокости людей по отношению к твоему другу Битчермарлфу, оставшемуся по нашей вине медленно задыхаться в чужом мире, находящемся во многих парсеках от родного дома. Мы используем и эти аргументы, если придется вынести спор на более высокий уровень — скажем, на суд общественного мнения. Не думаю, что дело дойдет до этого, но сейчас я не в настроении ограничивать себя цивилизованной борьбой и чисто логическими аргументами.
И если Алан Аукойн начнет ворчать насчет цены управления баржей (мне кажется, он чрезмерно благоразумен), я собираюсь попинать его обеими ногами. Энергия у нас практически даровая — с тех пор, как мы получили термоядерные двигатели, так что о ценности чего идет речь? Может быть, о ценности его личных заслуг? Так или иначе, но ему придется использовать команды месклинитов. Ведь, позволяя барже впустую дрейфовать неподалеку от станции, он попусту растрачивает ее собственную стоимость. Я знаю, что в моей логике имеется маленькая брешь, но если ты укажешь на нее в присутствии доктора Аукойна, я отшлепаю тебя впервые с тех пор, как тебе исполнилось семь лет, а последнее десятилетие, по-моему, не слишком ослабило мою руку. Пусть Аукойн соображает все сам.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
