Дьявольское везение Гражданина все не прекращалось. Казалось, что-то подпитывало его удачу. Он определенно гораздо лучше Стайла бросал кости, а в этой игре, контролируемой Игровым Компьютером, о жульничестве и речи быть не могло. Он выигрывал и эту партию, правда уже с меньшим преимуществом, но восьмерка на кубе удвоения давала каждой шашке увеличенные очки. Гражданин был неравнодушен к удвоению. Возможно, это было связано с его склонностью к азарту.
— Я полагаю, могла найтись одна роскошная куколка, которая вышла бы замуж за карлика, — Гражданин посмотрел с ухмылкой, — но правда для этого она должна быть заколдована.
— Должно быть так.
Несмотря на то, что он проигнорировал укол по поводу его брака с Голубой Леди, Стайл все еще проигрывал. Если его план не сработает, он вылетит с Турнира. Если только удача не сделает резкий поворот.
— Или, может, она сходит с ума от лилипутов — что-то типа запретного плода. Некоторым людям срывает крышу только одна мысль об этом.
Гражданин старался вовсю. Но Стайл оставался невозмутим.
— Да, некоторым это нравится.
— А может, это педерастия — ей нравится это делать с детьми.
К счастью, эффект от этой злобной ремарки смягчился тем, что Гражданин использовал неправильный термин. Этот термин применим к сексуальным предпочтениям мужчин, а не женщин. Но все же с каким удовольствием Стайл скинул бы этого болвана в глубокую пропасть.
Стайл проиграл и эту партию тоже, оставив шесть шашек — сорок восемь очков не в его пользу. Итого: шестьдесят четыре. Еще одна такая игра, как эта, — и все будет кончено.
В этот раз удача повернулась к нему лицом, и он выиграл. Но он смог удвоиться только один раз и набрал всего шесть очков. Затем опять выиграл Гражданин: восемь шашек, дважды удвоенных, превратились в тридцать два очка. Общий счет стал 96–6. Следующая игра могла стать последней.
Потрясающее везение Гражданина не ослабевало. Мог ли Гражданин все-таки применить какой-нибудь хитрый трюк, чтобы фиксировать кости во время броска? Стайл сомневался в этом. Меры предосторожности на Турнире были очень строгими, а это была важная игра с большим числом зрителей. Броски должны были быть честными. Наука утверждает, что везение со временем выравнивается, но сейчас нарды говорили об обратном.
Стайл пребывал в отчаянном положении, хотя надежда все же оставалась. Он знал, как использовать особенность «игры назад», и теперь настало самое время это знание применить. Когда его позиция казалось выгодной, он тут же удваивал ставку. Когда явно лидировал Гражданин, Стайл также удваивал ставку; но Гражданин сохранял общее преимущество, поэтому удвоения Стайла выглядели идиотизмом.
Стайл использовал «игру назад», чтобы пресечь размещение Гражданина в собственном «доме». Поскольку большинство шашек Стайла ушли на бар, у него появился запас шашек, чтобы атаковать шашки Гражданина, когда они выстраивались в «доме» перед выбросом с доски. Такая игровая ситуация была более непредсказуема, чем могло показаться на первый взгляд.
— Удваиваю, — сказал Стайл, переворачивая кубик удвоения.
— Ты спятил, — ответил Гражданин, но и сам также удвоил ставку.
Стайл побил еще один блот. Ему требовалось нечто большее для выхода на хорошую позицию, но пока он был рад и этому достижению.
У Гражданина выпал дубль из шестерок. Это позволяло переместить его одиночную шашку по всей доске, начиная от бара, и оказаться в одном шаге от конца доски. Везения у него было все еще более чем достаточно, чтобы гасить любые уловки Стайла.
Стайл снова удвоился, хотя и выступал все еще в роли догоняющего. Гражданин, когда очередь перешла к нему, рассмеялся и тоже удвоил ставку. Теперь кубик удвоения показывал шестьдесят четыре — максимально возможный коэффициент умножения.
— Ты и правда хочешь проиграть, малыш!
Каждый сократил численность своих шашек до пяти, остальные шашки были уже выброшены с доски. Игра вплотную приблизилась к развязке, о чем и не подозревал Гражданин.
Стайл уже осознавал свое преимущество. Если бы игра продолжилась только с единственным первым удвоением Стайла, и если бы он выиграл с разницей в две шашки, то он бы получил четыре очка. Если бы он проиграл с той же разницей, то выигранные четыре очка довели бы счет Гражданина до сотни и принесли бы ему окончательную победу. Но теперь на кубе стояло: 64, поэтому выигрыш в две шашки для Гражданина принесет ему ту же победу, но с избыточным преимуществом — в то время как аналогичная победа Стайла принесет ему 128 очков, достаточных для полной победы. Таким образом он сможет вырваться вперед. Вместо наверстывания девяноста очков, ему всего лишь надо выиграть с разницей в две шашки. Гражданин оказался глуп и позволил удвоению дойти до такого высокого уровня — тем самым он растоптал свое основное преимущество.
— Я слышал, некоторые из этих животных могут принимать человеческое обличие, — сказал Гражданин. — Я думаю, животное в облике женщины могло бы доставить много радости одинокому мужчине.
Есть ли что-нибудь, чего этот хам не знает о Фазе, и есть ли границы грубости его намеков? Стайл намеренно позволил себе немного рассердиться:
— Это другой мир, господин, с совершенно другими законами природы. Эти животные обладают разумным человеческим сознанием.
Гражданин с радостью устремился в открывшуюся брешь.
— Так у тебя сохранились, поди, и какие-нибудь вещицы от кобылицы или брючки от сучки?
Купаясь в своей вуайеристической похоти, Гражданин совсем не уделял внимание нардам. Он хотел разозлить Стайла, и, казалось бы, достиг цели, и его метод вот-вот увенчается успехом. Такой подход всегда был проблемным с точки зрения этики, и часто стратегически неверным. Гражданин подводил себя к проигрышу. Только бы везения у них оказалось поровну!
Стайлу выпала хорошая комбинация на костях. Он побил два блота, но Гражданин едва ли обратил на это внимание.
— Я думаю, господин, что все это вас не касается, не сочтите за оскорбление!
— Ты делал это с животными! — воскликнул Гражданин, широко улыбаясь. — Ты сам это признал!
— Я этого и не отрицаю, господин, — сказал Стайл нарочито раздраженным голосом.
— И они не устают каждый раз менять облик? — спросил Гражданин, почти пуская слюни. Он редко смотрел на доску, играя на автомате, и играл все хуже. — Может быть, иногда сука оставалась в своем волчьем облике, просто ради новых ощущений?
Стайлу стало любопытно, до какой степени развращенности дошел этот мерзкий тип в своих тайных желаниях. Возможно, имел место феномен проекции: когда человек с запретными желаниями проецирует воплощение своих фантазий на других людей, — и, быть может, Гражданин грезил именно об этом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
