Посланница привела меня в одну из комнат замка, где уже находилось несколько женщин, в том числе и Клеопатра
— Какого черта?!! — я заорал, едва сдерживаясь от бешенства.
— Фи… — строго прикрикнула на меня пожилая, но все еще очень красивая дама, явно латиноамериканка. — Что за манеры, сеньор Игл?
— Простите, мадам… — я взял себя в руки и вежливо поклонился. — Простите, меня, я просто вне себя…
— Я вас понимаю, — величаво кивнула дама. — Мужчины неимоверно экспрессивны, когда дело касается женщин, которых, потворствуя своему тщеславию, вы считаете слабым полом. Но прошу простить и меня… — она элегантно присела в книксене. — Жануария Родригеш Алвеш, супруга президента Бразилии.
Второй секунданткой оказалась еще одна супруга, только президента Уругвая, Матильда Пачеку Батлье-Ордоньес.
На мой молчаливый удивленный вопрос, президентши единогласно рассмеялись.
— Когда речь идет о женской чести, нам дела нет до наших напыщенных муженьков, мы сами себе хозяйки. Женщины вне политики!
Удалось перекинуться парой словечек и с Клеопатрой.
— Что? — огрызнулась она. — Я не могу молчать, когда оскорбляют мой народ! Я не меньшая патриотка, чем ты! Эта сучка просто вынудила меня.
— Девочка права, — вступилась за Клео Жануария. — Она поступила совершенно правильно. Эта англичанка вела себя просто омерзительно и единственным способом отстоять свою честь, оставался только поединок.
«Этой англичанкой» оказалась жена какого-то высокопоставленного хрена из правительства Бальфура. Я облегченно вздохнул, так как был почти уверен, что соперницей Клео стала Франсин. Облегченно, потому что сладкая парочка из Уинни и его жены должна жить долго и стать именем нарицательным предательства.
— На чем хоть состоится дуэль?
Ответ убил меня почти наповал.
— Начнут на охотничьих плетях! — коротко и жестко ответила уругвайка. — Но допускается все, да тех самых пор, пока одна из дам не попросит пощады или не потеряет возможность продолжать поединок.
Плети? Охотничьи плети, черт побери! Сплетенная из сыромятных ремешков хрень, со стальными прожилками и такими же наконечниками? Порой гранеными и шипастыми. Да ними волкам хребты перешибают, а женскую кожу так вообще, в клочья порвут! Твою же кобылу в дышло, совсем бабы сбрендили. Впрочем, где-то читал, что женщины во все времена: от Римской империи, Средневековья и до нынешнего момента, дрались едва ли не больше мужчин. Нам, до женской кровожадности и свирепости, как до Пекина в известной позиции. Пенни тоже рассказывала, как она с подружкой устроила дуэль на столовых вилках. У нее шрам до сих пор просматривается, на внутренней стороне предплечья. Идиотки гребаные…
— Не переживай, милый, — Клео хищно улыбнулась. — Я изуродую эту тварь так, что даже в портовом борделе за нее не дадут и пары пенни.
Президентши одобрительно разулыбались.
— Господи… — потерянно выдохнул я. — Я должен это видеть…
— Ни в коем случае, Мигель! — отрезала Жануария. — Это исключено. Дамы будут сражаться не совсем одетыми. Опять же, не следует мужчинам совать нос в женские дела.
Пришлось смириться. Но говорить Клеопатре о том, что сам скоро буду драться на дуэли не стал. Ни к чему волновать девочку.
— Храни тебя Господь… — я чмокнул Клео в щечку, перекрестил ее на православный манер и рванул к Арцыбашеву.
Но в очередной раз не добежал. Меня догнала та же самая девушка.
— Сеньор Мигель! Я помогу вам! — пылко воскликнула она. — Я помогу вам все увидеть, но вы должны дать слово, что ни за что не выдадите себя и не станете вмешиваться.
— Клянусь! — тут же пообещал я.
— А еще… — личико девушки стало пунцово красным, и она вдруг выпалила. — А еще, я хочу, чтобы вы поцеловали меня…
— Как тебя зовут, красавица?
— Роза, сеньор! Я дочь… — она заполошливо прижала ладошку к губам, и еще больше покраснев, прошептала, — это неважно, сеньор.
«Не хватало еще, чтобы меня обвинили в домогательствах к дочери президента Бразилии или Уругвая… — подумал я. — Впрочем, плевать…»
И решительно впился в податливые нежные губы.
Больше на пути во двор меня никто не останавливал.
Выслушав, Арцыбашев крепко ругнулся, впервые за все наше знакомство.
— Твою мать! Боюсь, что и на дипломатической службе у меня тоже не задастся.
Я смолчал, не стал упоминать, что на службе у меня, у него все обязательно получится. Это было бы слишком похоже на откровенный подкуп.
— Впрочем, — подполковник иронично хмыкнул. — Как говорится: семь бед — один ответ. К вашим услугам, Михаил Александрович. Только бы мне во что-нибудь переодеться — в облике кучера не годится в благородное общество.
— Костюм найдем, не переживайте. Идемте, я вас познакомлю со вторым секундантом. А дальше, затягивайте, как только можно. Цепляйтесь ко всему подряд. Мне нужно еще хотя бы часа полтора времени.
— Сделаю, — коротко пообещал Арцыбашев.
— И еще, Александр Александрович… — я невольно запнулся.
— Слушаю вас, Михаил Александрович…
Пришлось признаться ему, что Клеопатра тоже дерется на дуэли. Но реакция полковника оказалась совсем не такой, как я ожидал.
— Она справится, — с улыбкой заявил подполковник. — Я знаю это точно.
В его улыбке было столько уверенности, любви и обожания, что я тоже слегка успокоился.
Костюм для подполковника сняли с одного из охранников американского президента. Пока Арцыбашев переодевался, я кратко изложил своим секундантам суть дела.
— В общем, парни, они намудрили с самого начала. Появилось какое-то дополнительное звено в виде посланца, с какой-то стати удумавшего швыряться в меня платками. Вот за это и цепляйтесь. От дуэли не надо отказываться, просто выиграйте мне время.
— Но я ни черта не соображаю в ваших правилах — пожаловался О`Брайн. — У нас все по-другому, гораздо проще. Взяли по револьверу с полными барабанами, по ножу и в лесочек — оттуда выходит только один.
— Я соображаю, — улыбнулся Арцыбашев. — Пару раз был секундантом, пару раз сам дрался. У нас в России дуэли
