За распилкой и рубкой дров на свежем воздухе в течение двух часов беспрерывной, монотонной работы, забывалось время, отступало на неведомые позиции сознание. Тело само выполняло требуемую работу, не грозясь топорищем рассечь ступню по рассеянности.
Дед не сразу доверил Скорпиону рубку дров. Только через год, когда бывший больничный заключённый окреп, подрос, когда смог крепко держать тяжёлый топор на вытянутой руке, не загибая запястье.
Сергей, по началу, постоянно приходил к деду с просьбой унять боль в запястьях. Те ломало, как будто давили незримые тиски. Дед повязывал шерстяные нити, ждал, пока кости окрепнут, а потом принялся за тренировку слабой части рук всерьёз. Мальчик день за днём вращал тяжёлые ясеневые дубинки “восьмёркой”, как вращают меч, махал топорами. Потом дед заставлял отжиматься на внешних сторонах ладоней. Вскоре Скорпион не заметил, как добавил к отжиманиям прыжки с попеременно меняющимися в воздухе ладонями - внутренняя, внешняя, внутренняя, внешняя…
Запястья крепли, дед во дворе перед домом поставил несколько свежих макивар. Врытые в землю высокие столбы, перемотанные верёвками, с торчащими в разные стороны досками, служили идеальным тренажёром для отработки ударов и укреплению костей рук-ног. Работа с топором пригодилась для рук. Привыкли. А вот ноги укреплял с нуля, хромая после сильных ударов.
Дед показывал удар, и Скорпион днями напролёт доводил его до совершенства. Укреплял кости, развивал координацию, устойчивость, технику и силу удара. К азам постепенно добавлял скорости, чёткости ударов. Комбинация из двадцати-тридцати ударов руками-ногами. Столько же приёмов защиты. Для начала хватало. После Сергей доводил до совершенства изученное. За несколько лет превратился в начинающую боевую машину. С каждым днём было проще и проще дубасить деревянный столб.
Птичье пение эхом прокатилось по цветущему лесу, громады высоких воздушных замков над головою заслонили солнце. Тень накрыла юного дровосека. Располовинив очередную чурку, Скорпион облокотился на топор, подставив лицо ветру. Чёрные локоны затрепетали на ветру, мурашки пробежались по оголённому, блестящему от пота, рифленому торсу. Не тако ещё, как у тех бойцов на арене, но всё впереди.
Мальчик тяжело вздохнул. Всё, перерыв.
Ноги привели к лавке, присел, вздыхая после двухчасовой работы. Поправил волосы. Жилы по всему телу от лёгкого движения, словно маленькие змейки, забегали по рукам, пробрались до плеч и замерли за лопатками.
Много тренировался, спуску лени не давал, теперь просто любовался развитым телом, забыв о больничной немощи, хворях и… той дикой тоске. В тайге нет места унынию. Либо работаешь, живёшь и движешься, либо естественный отбор произойдёт самым явным образом.
“Волки любят ленивых. На них сала больше”, - в очередной раз вспомнились слова деда.
Дятел застучал по дереву, ему вторила кукушка. Лесной дуэт затянул протяжную песню, солисты поочерёдно предоставляли друг другу право голоса. Скорпион приложил руки к губам, сплёл пальцы, набрал полную грудь воздуха…
Протяжная имитация соловья прокатилась по тайге. Птицы наскоро разлетелись. Здоровые лёгкие и не на такое способны. Мальчик поменял местами несколько пальцев, засвистел совсем по-птичьи, с душою. Ему тут же ответили. Сигнал прошёл по лесу, покатился дальше, вернулся.
Сергей довольно улыбнулся, резво подскочил с лавочки. Забыл про усталость. И куда только делась? На ум пришла идея проведать дедов погребок. Там в полумраке, на отдельной полочке с лета стоят бочонки кваса, настоек, отваров, мёда, варенья. В широких двухсотлитровых бочках в рассоле плавают малосольные огурцы, помидоры. Полки заставлены соленьями, припасами. Россыпи ягод по корзинам нежатся. Ни о каком весеннем авитаминозе речь не шла. Дед заменил мясной рацион дарами леса. Не даром волхв. Надо доедать старые запасы, всё, что с зимы осталось.
Холодок погребка пробежался по разогретой от работы коже. Мальчик проворно спустился по вырубленным в земле утрамбованным земляным ступенькам. Любая деревянная лестница здесь гниёт из-за сырости за пару лет. Естественная лестница надёжнее. Затвердела как камень.
На глаза попался бочонок с брусникой, тут же и был извлечён на свет из сырой тьмы. На улице оно как-то лучше поедается, больше влезает.
За поеданием брусники застал дед. Старый ведун третий день рыскал по лесу, вынюхивал, аки зверь. Ищет первые проклюнувшиеся травки, прочие прямо из-под растаявшего снега достаёт, а то и вовсе в земле копается. Вот и сейчас притащил полную охапку зелени. Сейчас аккуратно развешает, высушит, переберёт, дом наполнится приятными запахами, а таёжная аптечка наполнится ещё парой ингредиентов. Хворям здесь не место.
– Никак, полакомиться решил? - Дед разложил травы на чистых тряпицах.
– Таской неясной веет. Когда уже братец приедет? Не знал бы и жил как жил. - Рассудил Скорпион, утирая губы тыльной стороной ладони от ягодного сока.
– Значит, что-то задержало… Али лес не принял, - загадочно произнёс дед. - А скуку мы твою проверим крепостью духа. Давно тебе старый пень испытаний не давал?
Скорпион отложил корзинку, глаза загорелись любопытством. Дед на выдумки горазд. Никогда не повторяется. Коли не понял с одной стороны, объяснит с другой. Так всё подстроит по-своему, по-ведовски, что сам всё поймёшь, сам путь найдёшь.
– Пара дней всего минула с последнего. Но я готов, деда, - Скорпион вытер руки о штаны и вопросительно уставился на волхва, готовый к любым распоряжениям.
– Погоди, торопыга. Ты, значит, развлекайся, а трава целебную силу попусту тратить будет? Тем более, ещё не вечер. Рановато будет. - Остудил дед.
Одна работа сменилась другой. Теперь предстояло на несколько часов окунуться в травничество, знахарство, скрупулезно разгребая душистую зелень.
Минуты тянулись нескончаемо долго, Сергею казалось что время замерло насовсем, что вечер больше не наступит никогда. Так и будет вечно висеть Ярило над головой, пока весь снег в пар не превратит. Вот уже и трава разложена и пропорции соблюдены. Дед и кипятком новые навары залил, а время издевается, тянется как резина. Чего же там дед надумал? Ну, когда уже???
Волхв встал во весь рост, довольно осмотрел проделанную работу, набрал в грудь побольше воздуха и задорным голосом произнёс:
– Довольно. Солнце на закат. Готовь костёр, да побольше обычного.
Ноги понесли над землёй, руки самолично загрузились поленьями до отвала, что и головы не видно. Весь как из поленьев, с головы до пят. На полусогнутых помчался к кострищу. Там часто с дедом сидели под звёздами. Ведун истории рассказывал, поучал, а он, как смирный отрок сидел, развесив уши, слушал. Пока глаза не слипнутся, пока сознание не отключится. До последнего сидел, как будто каждая ночь, как последняя. Дед потом бережно брал на руки, да в дом относил, а коли лето, так костёр разгребал. Там земля прогрета, чуть одеялом укроет и готова летняя постель.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
