модель. Неожиданность результата становилась все привлекательней. Я была готова в результате увидеть в зеркале даже мальчишескую головку – вот такой на меня нашел задор.
Как только Вера взяла ножницы, я закрыла глаза и стала думать о предстоящем разговоре с Ларисой. Я думала о нем, конечно же, и дома, но так и не разработала определенную стратегию. Так что я начала опять с того же исходного пункта: скандала в «Муромце». Он разразился из-за того, что Лариса стала задевать Элеонору. Почему она это делала?
Дома я выбрала этот вопрос в качестве первого, но теперь обнаружила, что потеряла к нему интерес. Теперь мне вообще не хотелось тратить время на этот инцидент. Вопрос о скандале в «Муромце» мог испортить Ларисе настроение. Ведь сказал же официант Толик, что она тогда перебрала с коктейлями, вот и расшалилась. Вспоминать об этом ей может быть сейчас неприятно. В результате я решила не трогать инцидент в «Муромце» и просто расспросить Ларису, что ей известно об Эле и Федоре.
* * *
А между тем Вера меня постригла, закрутила мои волосы на бигуди, подвезла ко мне сушилку, и я оказалась под ее колпаком. Теперь я сидела уже с открытыми глазами и потому увидела в зеркале, как за моей спиной появилась монументальная блондинка приблизительно моего возраста с цепким взглядом. «Лариса», – догадалась я.
– Это вы сестра Элеоноры? – спросила она меня через зеркало. Я подтвердила.
Тотчас же рядом возникла Вера, и я поняла из их реплик, что мне предстоит еще моделирование в стиле «рокер».
– Что значит «рокер»? – вмешалась я. Оказалось, что эта модель больше всего соответствовала тому, как я хотела изменить свою внешность.
– Я обслужу эту клиентку дальше сама, – сказала Лариса Вере, и мы остались вдвоем в моем отсеке. Лариса тотчас же выключила сушилку, отодвинула ее от меня и взяла в руки фен.
– Сколько у нас будет времени на разговор? – спросила я.
– Столько, сколько потребуется. Давайте я сначала вас причешу, а потом мы спокойно поговорим в моем кабинете.
Я давно заметила, что уверенные в себе женщины выглядят выше ростом, чем они есть. Такой оптический обман я испытала и когда увидела в зеркале Ларису. К тому же она была на высоких каблуках и с высокой прической. В ней все было крупное: черты лица, габариты, крест в декольте. Но ростом она была не выше меня, что обнаружилось, когда я встала с кресла.
Лариса занималась мною минут десять. В результате мое лицо оказалось в ершистом и асимметричном обрамлении прядей. В моем облике появилось что-то от панков, но от этого он стал не вульгарным, а стильным. А главное – он стал интереснее. Так что «рокер» мне понравился.
Мы перешли в кабинет Ларисы. Успех с моей прической расположил меня к ней. Хороший профессионал для меня больше, чем профессионал. Столько, сколько человек может дать другим в своей профессии, он может, если захочет, дать и вне ее. Так я всегда думала.
Когда мы с Ларисой сели за ее стол друг напротив друга, она попросила:
– Расскажите сначала, что именно вы уже слышали о своей сестре, чтобы мне не повторяться.
Я поведала ей то же, что и по телефону, но теперь в деталях. Перечислила Элины ссоры, рассказала о ее удивительной бессердечности по отношению к матери, сообщила о прекращении выступлений «Оказии» и наконец об эсэмэске, которой моя сестра в этот раз поздравила с днем рождения свою крестную дочь.
– Крестную… – с ухмылкой повторила Лариса. Ее ухмылка мне не понравилась.
– Я что-то недопонимаю? – спросила я.
– Нет-нет, все нормально, продолжайте, – ответила она. Но продолжать не хотелось.
– Вот такая история. Один негатив, – подытожила я и сразу же об этом пожалела. И в самом деле, зачем надо было так говорить о своей сестре этой женщине. Тут я вспомнила об уроках пения.
– Правда, есть и кое-то позитивное: Эля вдруг взялась за свои вокальные данные, – добавила я к сказанному. – По воскресеньям, когда все отдыхают, она стала ходить на уроки пения к какому-то модному учителю.
– Так она же певица. Зачем ей эти уроки? – удивилась Лариса.
– Я думаю, у нее появились какие-то перспективы, и она решила поработать над своим голосом. Она прямо помешалась на этих уроках, ни одного не пропускала.
Лариса вдруг насторожилась.
– По воскресеньям, говорите?
– Ну да, по воскресеньям, а что?
На лице Ларисы мелькнула насмешливая гримаса.
– «Уроки пения» – это то, что сказала Элеонора, или то, что вы подумали?
Я не поняла этот вопрос, и она задала мне другой:
– Вы больше ничего не слышали об этих «уроках пения»?
Я отрицательно покачала головой.
– Тогда я вам расскажу, как они проходят. Собирается группа идиотов, а точнее, идиоток, потому что это обычно одни бабы. Они усаживаются на пол перед маленьким человечком с закрытыми глазами. Он все время сидит с закрытыми глазами, чтобы обозревать группу так называемым «другим зрением». Группа тоже сидит на этом мероприятии с закрытыми глазами, но по другой причине: чтобы лучше улавливать «вибрации» учителя. Сначала все сидят тихо. Затем в какой-то момент человечек подает голос. Он протяжно произносит отдельные звуки: «а, у, о, м», а его дуры хором повторяют их вслед за ним. Затем они на разные голоса, то в унисон, то вразнобой, поют «Аум». Вам все это ни о чем не говорит?
– Ну а при чем тут Эля?
– Так это и есть ее «уроки пения», – сказала Лариса с ухмылочкой, которая мне не понравилась.
Представить свою сестру на таком «уроке пения» я не могла.
– Это шутка?
– Я ее там видела.
– Значит, и вы тоже ходили на эти «уроки пения»?
– Зашла как-то раз, из любопытства.
– Тоже хотели поработать над своим голосом?
Лариса засмеялась и ничего на это не сказала.
– А кто этот «маленький человечек»? – спросила я.
– Так и не понимаете?
Мне стали действовать на нервы Ларисины вопросы.
– Вы могли бы все назвать своими именами?
– Могу. Имена такие: трансмедитация, мантры, Гецул Мо.
– Гецул Мо – это что?
– Не «что», а «кто». Гецул Мо – это их учитель. Если вы опять ничего не поняли, поясняю: группа на тех «уроках пения» хотя и поет, но занимается не вокалом. Это распевание мантр. А «учителя пения» будет правильнее назвать гуру.
– Очень интересно, спасибо, – сказала я, желая поставить здесь точку. Но Лариса не унималась.
– Сказать еще проще? Ваша сестра – член секты Гецула Мо, – медленно и отчетливо произнесла она, как говорят с иностранцами, изучающими русский язык. – И ее так называемое исчезновение, скорее всего, связано с этим обстоятельством.
Эля и секта. Что за лабуда. Но что-то останавливало меня попрощаться с Ларисой и уйти.
– То есть вы не верите, что она могла уехать с кем-то в отпуск в Сочи? – попыталась я перевести разговор в другое русло.
– Мне даже смешно такое представить.
– И что здесь смешного?
– Потому что она втянулась в эту секту. И стала фанатичкой. Какой тут может быть отпуск в Сочи?
– Вы хорошо знакомы с моей сестрой?
– В
