Запись в дневнике
15 августа 1795 года
Поверенные, занимавшиеся делом о наследовании имений графа Эктона, условились посетить графиню Патрицию Каммингс в десять часов утра во вторник. Господа Хендерсон и Бортон прибыли минута в минуту.
Графиня с трудом сдерживала нетерпение. Она провела двух седовласых джентльменов в свой кабинет, закрыла дверь и уселась в кресло за поцарапанным письменным столом,
– Прошу простить за ветхость обстановки, – сказала она, нервно улыбнувшись. – Я была вынуждена потратить последние средства на гардероб моей племянницы Кристины, ведь впереди у нее целый сезон. Представьте, мне даже пришлось отказать многим желавшим посетить нас: слишком неловко показывать им, как мы живем. Зато Кристина произвела сенсацию. Я уверена, что удачно, выдам ее замуж.
Графиня внезапно поняла, что болтает без умолку. Она слегка кашлянула, чтобы скрыть свое смущение.
– Вы наверняка в курсе того, что этим домом мы сможем пользоваться только еще один месяц. Вы ведь получили уведомление о его покупке?
Хендерсон и Бортон одновременно кивнули. Бортон повернулся к своему коллеге, бросил на него какой-то странный, смущенный взгляд и стал теребить свой галстук. Графиня прищурила глаза от такой невоспитанности.
– Когда я получу свои деньги? – требовательно спросила она. – Я Осталась совсем без средств к существованию.
– Но это не ваши деньги, графиня, – заявил Бортон после того, как его коллега кивнул. – Вы ведь знаете это.
Бортон побледнел при виде ужасной гримасы, исказившей лицо графини. Он больше не мог смотреть на нее.
– Не могли бы вы поподробнее объяснить? – попросил он коллегу, уставившись в пол.
– Разумеется, – сказал Хендерсон. – Графиня, если бы мы смогли поговорить наедине с вашей племянницей, я уверен, что это недоразумение тотчас бы прояснилось.
Хендерсон явно не опасался графини. Его голос звучал исключительно ровно, и он продолжал улыбаться, несмотря на то что графиня бесилась от гнева.
Наконец Патриция стукнула кулаком по столу.
– Какое отношение имеет Кристина к этой встрече? Я ее опекунша, и поэтому я контролирую ее средства. Разве это не так? – взвизгнула она.
– Нет, мадам, не так.
Возмущенный вопль графини донесся даже до Кристины, находившейся наверху. Она тут же вышла из спальни и поспешила вниз – посмотреть, что же так расстроило графиню. Кристина давно научилась различать оттенки тетушкиных криков. Этот напоминал вопль попавшей в сети совы и показал Кристине, что тетя вовсе не испугана, а просто ужасно зла.
Только у дверей библиотеки Кристина заметила, что забыла обуться. Боже, вот это, несомненно, выведет тетю из себя, подумала Кристина и вновь побежала наверх, нашла какие-то туфли и быстро надела их.
Кристина насчитала еще пять воплей, прежде чем вновь оказалась внизу. Она не стала стучать в дверь кабинета, зная, что крики тети все равно заглушат любой звук. Она распахнула дверь и поспешила войти,
– Я могу чем-нибудь помочь, тетя? – спросила она.
– Это ваша племянница? – одновременно спросил Хендерсон, торопливо вставая с кресла.
– Кристина, вернись в свою комнату! Я сама разберусь с этими негодяями!
– Мы не будем обсуждать с вами условия завещания вашего отца, графиня, – сказал Бортон, – Вы должны оставить нас наедине с вашей племянницей. Таково было желание вашегоотца, изложенное в его завещании.
– Как могло появиться такое условие? – прокричала Патриция. – Мой отец даже не знал, что у Джессики будет ребенок! Он не мог знать! Я позаботилась об этом.
– Ваша сестра написала вашему отцу письмо и сообщила ему о ребенке. Я полагаю, она это сделала, когда жила у вас. Кроме того, она оставила еще одно послание. Граф нашел его через год после ее исчезновения.
– Джессика не могла написать ему, – заявила Патриция хмыкнув. – Вы лжете. Я бы знала. Я просматривала все ее бумаги.
– Вы ведь имеете в виду, что уничтожали каждое письмо, так ведь, графиня? – спросил Хендерсон, бросив на нее презрительный взгляд. – Вы ведь не хотели, чтобы ваш отец узнал о своем наследнике, не так ли?
Лицо тети Патриции заполыхало огнем.
– А вот этого вы просто не можете знать, – пробормотала она.
Кристина начала беспокоиться о здоровье тети, которую душил страшный гнев. Она подошла к ней и положила руку на плечо.
– Не важно, как мой дед узнал обо мне. Прошлое позади, господа. Оставим его в покое.
Мужчины поспешно закивали.
– Разумная просьба, моя дорогая, – заметил Хендерсон. – Теперь, в соответствии с условиями завещания, мы должны остаться с вами наедине и объяснить вам состояние ваших финансов.
Кристина, почувствовав, что тетя намерена возразить, сильнее сжала ее плечо.
– Если я попрошу, чтобы графиня осталась, вы согласитесь? – спросила она.
– Разумеется, – ответил Бортон, после того как его партнер кивнул.
– Тогда прошу вас, присаживайтесь и начинайте. – Кристина почувствовала, как напряжение покидает тетю, и медленно отпустила ее плечо.
– Некий капитан Хаммершильд доставил письмо вашей матери графу Эктону, – начал Хендерсон. – Письмо находится у нас, как и то послание, что оставила сама Джессика, если вы сомневаетесь, графиня, – добавил поверенный. – Нет необходимости вдаваться в подробности, потому что, как вы изволили заметить, принцесса Кристина, прошлое позади. Ваш дед сразу составил новое завещание. Он отвернулся от вас, графиня, но при этом был так возмущен поведением своей другой дочери, что решил оставить все состояние своему единственному внуку или внучке. – Бортон подался вперед и добавил:
– Он не знал, кто родился – девочка или мальчик. Разумеется, предусмотрены оба случая, но мы объясним лишь то, что касается рождения внучки.
– Что же такого сделала моя мать? Что могло заставить ее отца перемениться к ней? Мне казалось, они были очень близки, – задумчиво сказала Кристина.
– Да, что же такого совершила моя святоша-сестра, чтобы отец отвернулся от нее? – спросила Патриция с издевкой.
– Когда Джессика оставила мужа, Кристина, ваш дед был чрезвычайно расстроен. Ему нравился зять, и он решил, что дочь действовала… сгоряча, – сказал он, пожав плечами, чтобы скрыть смущение.
– Вы просто боитесь сказать, что мой отец наконец понял: Джессика была сумасшедшей! – заявила графиня.
– Такова печальная истина, – сказал Бортон и с сочувствием посмотрел на Кристину.
– Значит, деньги переходят прямо к Кристине? – спросила графиня.
Хендерсон заметил хитрый блеск, появившийся в ее глазах. И едва не рассмеялся. Граф Эктон не ошибался в отношении своей старшей дочери, признал поверенный. Хендерсон решил поторопиться с объяснениями и поскорее покинуть столь, малоприятное общество.
