сразу.
Я уже слышала их голоса и видела, как они тычут в меня пальцами и хохочут до колик. Тухлоедина со своим бойфрендом – гипсовым истуканом. Уродина со своей уродской куклой.
Ледяные пальцы успели проникнуть в каждую жилку моего тела. Они вонзались в каждый клочок кожи, уходили вглубь и терзали до самых костей. Меня снова начала бить крупная дрожь. Слёзы хлынули таким потоком, что я ничего не видела. Я и рада была бы убежать отсюда, но ноги отказались слушаться. Как будто я вообще разучилась ходить.
Мэдисон наконец закончила фотографировать и хмуро посмотрела на моё зарёванное лицо. Носком туфельки она отбивала по ступеньке нетерпеливую дробь.
– Хватит уже, – бросила она. – Я ещё ничего не отсылала.
Но я не могла остановиться. Мэдисон раздражённо застонала. Она схватила Баю-Бай за волосы и швырнула куклу в меня.
Баю-Бай заскользила по полу и остановилась у моих ног. Немигающие зелёные глаза уставились на меня. Я подхватила её, прижала к себе и спрятала лицо в светлых локонах. Как бы я ни старалась, слёзы не прекращались.
– А чего ты ждала? – эхо было таким сильным, будто Мэдисон обращалась ко мне с другой стороны глубокого ущелья. – Ты же ведёшь себя как зомби и вечно молчишь. Никогда ничего не делаешь. Чего ты после этого хочешь? Как прикажешь к тебе относиться?
– Останови её, – прошептала я в волосы Баю-Бай сквозь стиснутые зубы. – Прошу, останови.
Туфелька снова застучала по ступеньке.
– А теперь эта уродская кукла без ручек и ножек, с которой ты таскаешься повсюду бог знает сколько. Какого чёрта? Кто вообще так делает? Конечно, тебя стали звать Тухлоединой.
– Прошу, прошу, останови!
– Знаешь, по правде, я не собиралась рассылать эти фотки. Это была просто шутка: ха-ха, всем смешно, понятно? Но теперь я думаю, что стоит их отправить. Почему бы и нет? Пусть все видят, какая ты неудачница. Это не моя вина. Ни за что! Ты не можешь винить меня в том, что превратилась в ходячий кошмар.
– Останови её. Останови её.
– Господи! Ты что, так и будешь мусолить это убожество? Всё, с меня хватит! Прямо сейчас их отошлю. Представляю, каким станет… Ай!
Отчаянный вопль Мэдисон сопровождался специфическим запахом: что-то загорелось. Я в смятении посмотрела на неё сквозь волосы Баю-Бай.
Мэдисон, скривившись от боли, сжимала одной рукой другую. Телефон валялся на полу. Через трещины в экране выбивались языки синего пламени и клубами поднимался серый дым.
У меня никогда не было сотового телефона, так что я не могла даже предположить, что Мэдисон с ним сделала. Однако в той неистовой пляске, которую затеяли синие языки огня, чувствовалось нечто ненормальное. Словно огонь порождён чем-то ещё. Или кем-то.
– Вот чёрт! – Мэдисон, всё ещё морщась, тёрла руку. – Только этого не хватало!
По комнате прокатился глухой рокот, напоминавший отдалённый раскат грома. Клочок неба, просматривавшийся из окна, оставался облачным и хмурым, но дождь так и не начался. Тем не менее рокот не прекращался. И не замолкал, как обычно бывает с раскатом грома. Ровный, настойчивый – как если бы по пещере катился издалека огромный валун.
Я даже оглянулась на окно: неужели всё-таки начался дождь?
И тут я его увидела. Пришлось несколько раз моргнуть, чтобы проверить, не мерещится ли мне.
Видимо, выражение моего лица так испугало Мэдисон, что она тоже оглянулась и издала жуткий придушенный вой. Она стала задом спускаться по ступенькам, не отрывая глаз от увиденного.
Только тогда я окончательно убедилась, что мне не мерещится. Мэдисон тоже его видела.
Гипсовый Человек сел в своём ящике.
На последней ступеньке Мэдисон споткнулась. Великан повернул голову, и пустые глаза обратились на неё. Мэдисон замерла на месте, не в силах оторвать взгляд от каменного лика.
Гипсовый Человек положил огромные ручищи на края ящика. Медленно, как тяжёлая штормовая туча, он поднялся в полный рост, задев головой висевшие под потолком светильники. Сверху посыпался дождь стеклянных осколков. Но каменному человеку было всё равно.
Несколько кусков стекла упали на Мэдисон и вывели из оцепенения. Всё так же отчаянно воя, она развернулась и понеслась к приоткрытой двери. Но дверь захлопнулась перед самым её носом.
Мэдисон в отчаянии принялась дёргать за ручку, но дверь даже не шелохнулась. Она замолотила по двери кулаками.
– Помогите! Кто-нибудь, сюда!
Всё это время я оставалась неподвижной. Даже когда великан перекинул через край ящика огромную ногу и тяжело затопал по лестнице, я не тронулась с места.
Не потому, что была скована ужасом, и определённо не потому, что оказалась храброй. Я знала то, о чём не догадывалась Мэдисон: Баю-Бай подняла Гипсового Человека мне на помощь.
Из всех людей в мире. Мне.
Я видела, как паника и ужас уродуют лицо Мэдисон, пока она металась вдоль стены в бесплодных поисках выхода. Я упивалась этим зрелищем, и я улыбалась.
Это правда. Я действительно улыбалась.
«Вот так-то, Мэдисон, – подумала я, целуя Баю-Бай в макушку. – Вот что бывает, когда свяжешься с нами».
Гипсовый Человек топал следом за Мэдисон. Она завизжала и попыталась спрятаться под маленьким хлипким столиком, швыряя кресла под ноги великану.
Но каменный человек отмахивался от них, как от мух. Мэдисон захныкала. Теперь её лицо стало мокрым от слёз – совсем как моё всего несколько минут назад.
«Теперь ты знаешь, – думала я. – Теперь ты знаешь, каково это!»
– Пожалуй, хватит с неё, Баю-Бай, – шепнула я. – Она надолго это запомнит.
Кукла ничего не ответила, но, по-моему, подмигнула мне.
Я ждала, пока Гипсовый Человек вернётся на место, и прикидывала, что буду теперь делать. Следует ли мне проявить сострадание, протянуть Мэдисон руку помощи и дать ей выплакаться у себя на груди? Или сделать вид, что ничего не было, и наблюдать, как она станет изворачиваться, доказывая подругам, что за ней гнался каменный великан. Представляю, какие у них будут физиономии!
Я хихикнула, но тут же замолкла. Что-то было не так. Гипсовый Человек так и стоял у стола, под которым сидела Мэдисон.
– Раз, два, три, четыре, пять, – голос Гипсового Человека, глубокий, как океан, заполнил собой весь зал, хотя его губы не шевелились. – Я иду искать!
– Она уже достаточно напугана, Баю-Бай, – сказала я, сбитая с толку этим странным представлением. – Отпусти его обратно в ящик, хорошо?
Но великан и не думал возвращаться. Вместо этого он замахнулся, подняв высоко над головой тяжеленные каменные руки.
«За твою больную бОшку, – взревел он, – раздавлю тебя в лепёшку!»
И с размаху опустил руки на столик. Мэдисон заорала. Она успела выскочить из-под стола за
