Кстати – родился майор полиции Иванов под видом грудничка.
Именно благодаря таким людям, как майор полиции Иванов, жители России спят спокойно под видом покойников на всех кладбищах нашей необъятной Родины.
В А Л Е Р И Н Ы Д У М Ы
В десять часов утра, как обычно по будням, Валера начинал думать мысль. В этот раз она, эта мысль, была о травинке. «Вот травинка,» - думал Валера: «Она ведь на вид такая тонкая, беззащитная, даже милая… Но асфальт пробивает! А я могу пробить асфальт? Нет. Но я могу сорвать травинку! Значит ли это, что я, Валера, сильней асфальта? Или я всего лишь сильней травинки? Или я просто человек, который может сорвать травинку, растущую сквозь асфальт? А если я не буду её рвать, значит ли это…» Мысль попалась сложная, постоянно растекалась во все стороны и Валера не успел додумать её до обеда, а после обеда забыл. Вернее, не забыл, а его сбили с этой мысли какие-то люди, обсуждавшие будущий полёт человека на Марс.
Отобедав, Валера удобно устроился в своём кресле и начал новые размышления. «На Марс лететь несколько лет, а обратно дольше, потому что против солнечного ветра. По-моему, есть такой. Еда, вода, нет, воду они там как-то из мочи добывают, несколько людей плюс доктор…» Тут Валера остановился и прямо в середине мысли, как умел только он, задумался о другом. Решив через несколько минут, что доктора можно причислить к людям, Валера продолжил мысль о полёте. «Оборудование, топливо туда-обратно и ещё год надо там, на Марсе, провести, разведать всё, застолбить, флажков навтыкать, нефть и газ обнаружить, образцы погрузить… Денег огромное количество нужно, одна Россия такое не потянет, если только «Газпром» поможет… А надо, чтоб потянула, чтоб мы первые там оказались… А, может, для экономии, только туда?..» Мысль была хорошая и особенно Валере нравилось, что она государственная. Но и её до конца додумать Валере не дали. Наступило шесть часов вечера, рабочий день Валеры закончился и его отпустили домой.
А работает Валера депутатом в Государственной Думе. Он хороший депутат и большого вреда Родине, в отличии от других депутатов, не наносит – взяток и откатов не берёт (ему, правда, никто и не предлагает), своего бизнеса не имеет и, соответственно, ничего никуда не проталкивает, по регионам и заграницам за государственный счёт не летает, ему интересней на даче покопаться, а голосует он так, как старший товарищ по партии скажет. Его даже обещали и на следующий срок в депутаты взять, если он опаздывать на работу не будет. Иногда он, правда, кого-то с кем-то знакомит, просят же люди, и Валеру за это в ресторан или сауну ведут. И конверт хороший суют, толстый. Жена, конечно, ругается, когда мужа пьяного домой приносят, но, увидев конверт, быстро оттаивает.
Обходится Валера народу России примерно в триста тысяч рублей в месяц плюс бесплатные мобильник, машина, лечение, отдых, да и пенсия хорошая будет. И по мелочи там ещё набегает, и конверты опять же… Жена Валеры очень всему этому радуется. Народ России, наверное, тоже, если молчит и терпит. А остальные народы про российского Валеру, к счастью, не знают, у них свои валеры есть. Но они, остальные, с этими своими валерами потихоньку разбираться начинают. Может, и нам начать?..
IV часть. Разные люди
Р А З Н Ы Е Л Ю Д И
У меня товарищ есть, Русланом зовут. Хороший человек, но пессимист. А другой товарищ, Болдин фамилия, тот оптимист. Что удивительно – между собой дружат, хотя совершенно разные по характеру. Болдин, например, идёт за пивом – берёт с собой презервативы. «Зачем?» - мрачно спрашивает Руслан. «Вдруг повезёт!» - хохочет в ответ Болдин. А Руслан, когда его очередь идти, вазелин берёт. «Зачем?» - веселиться Болдин. «Вдруг не повезёт…» - бормочет Руслан. Правда, нижнее бельё оба носят дорогое и красивое. Болдин - что б перед девушкой, если всё-таки повезёт, не опозориться, Руслан - что б в морге стыдно не было, если уж совсем не повезёт.
Руслан утром просыпается, сразу садится завещание писать. Триста шестьдесят пять завещаний в год пишет, а если год високосный, то и побольше. Начинаются все одинаково: «В связи с боязнью проснуться в заколоченном гробу, прошу меня кремировать…». «А в крематории, в печке, не боишься проснуться?» - смеётся Болдин и за пивом уходит. Возвращается радостный, рассказывает: «У нас весь подъезд в цветах, все лестницы, даже на улице на асфальте розы лежат – свадьба, наверное. Счастливые…» «Какая свадьба» - хмурится Руслан: «Похороны…» И от пива отказывается, сок себе депрессивный наливает, из подавленных ягод. Стакан выпьет и снова бормочет: «Да и свадьба тоже похороны. Любовь хоронят…». Он-то знает, он пять лет женат был. Пять лет его жена оргазмы имитировала, а он удовольствие от её супа. Болдин тоже как-то женился и на своей свадьбе, в ресторане, речь толкнул – мол, моя следующая жена будет ещё красивее. Свадьба на этом и закончилась. Оптимист, что поделаешь…
Так и сидят сутками, когда Болдин не на работе. Руслан-то на работу не ходит, смысла нет, всё равно обманут и не заплатят, а Болдин где-то менеджером, как все. С работы приходит, костюм менеджерский снимает и насчёт девчонок намекать начинает. Руслан, конечно, отнекивается, боится вирусов нахватать. «Какие вирусы, старик!» - громыхает Болдин: «Излечимся! А сексом надо заниматься, ты, между прочим, сексу жизнью обязан!» Руслан ещё больше мрачнеет: «Я представляю, какой там был секс, если такая жизнь… И вообще – я дезертировал с сексуального фронта, ещё в прошлом веке». Болдин улыбается и в публичный дом уходит. Он если туда поздно придёт, на него публичные женщины ругаются сильно. Где ты шлялся, кричат, мы уже все больницы обзвонили, ужин остыл, почему от тебя вином несёт, у тебя что, кто-то появился…
Руслан тоже на улицу выходит и вокруг дома бродит. Дом же старый, ещё пленные немцы строили, в любой момент обрушиться может, особенно вечером. Жильцы с работы вернутся, а это какая нагрузка на фундамент. Или газ рванёт, алкоголиков-то полно, кто-нибудь точно утечку допустит. Так и бродит, пока свет в окнах гаснуть не начнёт. Руслан на это всегда с тревогой смотрит, думает, что опять электричество отключают, значит, наводнение началось или ураган, надо идти квартиру от мародёров охранять. И к подъезду потихонечку подходит. Тишина, чёрные кошки дорогу ему уступают, неприятностей боятся. Примета у них, у кошек, такая – если Руслан дорогу перешёл, жди беды. А у подъезда уже Болдин стоит, вырвался от публичных женщин наконец. «Жизнь надо прожить так» - говорит: «Что бы как пример для воспитания она не годилась». И смеётся, пока Руслан в поисках бандитов и воров озирается.
Так и живут в одной коммунальной квартире два разных человека. А ведь ещё недавно всё наоборот было. Руслан слыл оптимистом, в НИИ работал, самолётами Аэрофлота в Сочи летал, деньги в сберегательной кассе хранил, макулатуру на книги обменивал и ждал, когда ему отдельную квартиру выделят, как обещали, что б из этой коммуналки съехать. А Болдин был пессимистом, «Голос Америки» слушал, анекдоты политические рассказывал, работать не очень любил, Солженицына читал и про отдельную квартиру даже не думал. Знал, что так и помрёт в своей комнатушке, несмотря на обещания.
Это и есть главное завоевание российской демократии, что такие люди, как Болдин, стали оптимистами, что у них глаза загорелись, что им жить стало лучше, пусть и в коммунальной квартире. Государство, кстати, и не обязано своим гражданам отдельные квартиры предоставлять, оно не для этого было создано, а для чего-то другого, нам неведомого. Зато в телевизоре сорок программ, а не три, как при коммунистах. И в магазинах изобилие. И на работу Болдин при новой власти с удовольствием устроился, и большую пользу родине приносит, торгуя там чем-то. И заработанных денег ему до конца жизни хватит, если, конечно, он умрёт в течении часа. И таких людей половина населения, если не больше. А таких, как Руслан, не верящих в модернизацию и во всё остальное, тоже половина, ну, может, чуть меньше. Но почему-то, к удивлению и радости правительства, обе эти половины стремительно сокращаются. То ли от оптимизма, то ли от пессимизма, но, скорее всего, от изобилия модернизаций…
Д О Б Р Ы Е Л Ю Д И
В России много добрых людей, это всему миру известно. Недобрых редко встретишь, а добрые буквально на каждом шагу попадаются. Правда, не утром в понедельник и не в Москве. Утром в понедельник в Москве люди злые, лица у них угрюмы, кулаки сжаты, глаза кровью налиты, так и сверлят тебя, подлости ждут. И своей, и от тебя. Спустишься в понедельник в метро – как к голодным пираньям в аквариум попал. Или к тиграм в клетку. Даже бразильцы – я сам видел! - уж насколько жизнерадостная нация, вечно поют, улыбаются, танцуют, с детишками возятся, а приехали зачем-то в Москву и… На «Курской», ещё улыбаясь и фотографируя, в метро сели, одну остановку до «Комсомольской» проехали, всё – из вагона вышли мрачные, матерятся, перегаром воняют, дети у них орут, бабы друг друга толкают, сумками на колёсиках цепляются… Зараза, видно, какая-то в метрополитеновском воздухе витает. Не может же такого быть, что бы человек ещё в воскресенье вечером жену целовал, собаку гладил, с детьми уроки делал, даже телеканал «Культура» посмотрел во время рекламы по нормальным каналам, а утром в метро спустился и растерзать всех готов, особенно женщин и людей пожилого возраста. И какие диалоги в понедельник в метро услышать можно! «Мужчина, вы зачем девушку ногами бьёте?» «А она меня локтём задела!» «Вот мразь! Дайте я тоже ей в морду дам, твари этой!»
