— Ты, мерзавец! Негодяй!
Владелец гостиницы смотрел на них широко раскрытыми глазами.
Подлец же со своими ясными темными глазами даже умудрялся выглядеть сокрушающимся и невинным, точно ангел, когда покачал своей головой. Будь он проклят!
— Обещаю, если вы сдадите нам комнату на ночь, мы не причиним беспокойства и уедем с первыми лучами солнца. Сладкоречивый дьявол вытащил большой мешочек монет из-под плаща и потряс им перед хозяином. — Я щедро вознагражу вас.
Тучный владелец облизал губы и схватил мешочек.
— До тех пор, пока вы не беспокоите других постояльцев.
— Конечно. Госпожой, определенно, овладеет сон в тот же момент, когда она коснется подушки. Так происходит в большинстве подобных случаев.
Оживленно и деловито кивнув, хозяин повел их наверх по узкому ряду ступеней. Ее тюремщик крепко сжимал ее руку, продолжая вести беседу и, невзирая на протесты Маргарит, он тихо говорил что-то о праздновании дня рождения своей двоюродной бабки и изображал себя настоящим святым, безмерно терпеливым и преданным своей жене-алкоголичке.
У двери в их комнату владелец оставил им лампу, давая совет на прощание:
— Похоже, вам следует быть с ней построже, именно это ей от вас и нужно.
Кортленд, как ни странно, соблаговолил показаться застенчивым, слабо улыбаясь. Это выражение было настолько фальшивым, почти нелепым на его лице, лице, высеченном из камня.
— Порой я и в самом деле позволяю своим нежным чувствам к ней стоять на пути благоразумия.
— Твердая рука, вот что ей нужно, ваша ли или же в лечебнице для таких, как она.
— Я подумаю над этим.
Жалкий человечишка! Маргарит дико озиралась по сторонам. Всякая вина за ложь, за то, что изменила своему слову, обещав подумать над его предложением о замужестве, исчезла. Она осматривала комнату, останавливая взгляд на кувшине, стоящем на столике. Маргарит дернула руку, освобождаясь от хватки своего так называемого мужа.
Кортленд выпустил ее, тихо захлопнув дверь, отгородив их от остального мира.
На этот раз никаких масок, никакой неясности, покрывающей их. Лишь они вдвоем. Маргарит находилась в спальне, наедине с очень большим и сильным мужским намерением втянуть ее в судьбу, которой она стремилась избежать. И она почти сказала ему, что подобная судьба была приемлема для нее. Конечно, это было до того, как она поняла, что он был мерзавцем из Сент-Джайлза. До того, как он облил ее джином. Она определенно могла не выходить за него замуж.
Взглядом Маргарит поедала выщербленный кувшин, будучи более рассерженной, чем когда-либо чувствовала себя в этой жизни. Ее дрожащие руки сомкнулись вокруг тяжелого фарфора, пальцы сжали изогнутую ручку.
Резко обернувшись, она запустила в него кувшин.
Его глаза расширились, он резко пригнулся. Кувшин разбился вдребезги о стену.
Со стоном разочарования Маргарит обводила комнату взглядом в поисках другого подходящего предмета. К несчастью, у нее не было времени, чтобы воспользоваться чем-нибудь еще, он схватил ее за талию и оторвал от пола. Воздух вырвался из ее легких сильным порывом, когда его плечо вонзилось в живот. Она колотила его по плечам, спине, повсюду, куда только могла дотянуться. Он шагал с ней по комнате, волоча, словно куль зерна, все ее попытки не оказывали на него ни малейшего эффекта.
Он швырнул ее на кровать.
— Довольно, — прорычал он, нависая над ней, на его лице отразилась темная злоба.
За исключением этой злости, не было ничего, что умаляло бы его поразительной внешности. Ее сердце предательски замерло, сжимаясь в груди.
Глядя на его слишком красивое лицо, Маргарит вжалась в мягкий матрас, и это заставило вспыхнуть внутри нее совершенно новый вид паники.
Грубые и резкие слова слетели с его прекрасно очерченных губ:
— Я пообещал владельцу, что присмотрю за тобой, и не испытываю удовольствия при мысли провести ночь в карете, когда, по твоей милости, нас вышвырнут отсюда.
— До твоего удовольствия мне дела нет!
Глаза его сузились, напоминая узкие щели, что ничуть не уменьшило их сверкающей темноты. Он сжал челюсть так, что мышцы туго натянулись на его скраденной полумраком плоти.
— Ты обещала подумать над моим предложением. Я намерен проследить, что ты сдержишь слово.
— Я передумала. У меня есть планы, жизнь… — она билась под тяжестью его тела, слегка задохнувшись на этих словах, ощутив боль в груди. — Жизнь, которую я собираюсь прожить. — Хорошо прожить. — Ты разрушаешь все!
Его взгляд медленно скользил по ее лицу, не упуская ничего. Маргарит отпрянула от него, не желая, чтобы он разглядел в ней хоть что-то.
— Это из-за той чертовой поездки в Испанию? — требовательно спросил он. — У меня достаточно средств, чтобы ты могла наслаждаться этим бессчетное количество раз. Выходи за меня — и можешь ехать куда угодно, не будучи никому обязанной.
Она помотала головой, лежа под ним на кровати.
— Ты не понимаешь. — У меня нет времени. Решив попробовать более мягкий подход, она облизала пересохшие губы. Вспомнив его имя, Маргарит прошептала: — Эш, пожалуйста. Ты должен отпустить меня. Ты не понимаешь, насколько важно…
— Тогда это из-за любовника?
Он плотнее прижался к ней. Его твердая грудь вздымалась, заставляя ее сжаться. Щеки Маргарит вновь запылали от их столь нескромной позы. Она окинула взглядом широкую линию его плеч, его напряженную под пиджаком грудь. Девушка моргнула и закрыла глаза, плотно сжимая веки, она пыталась противостоять его физической притягательности. Но, как только она открыла их, его облик вновь с полной силой поразил ее, вызывая дрожь. Воспоминание о его силе, неограниченной и грубой, свидетелем которой Маргарит была на улицах Сент-Джайлза, охватило ее мысли, так что дыхание сперло в горле.
— Так ты его любишь? — он понизил голос, поднеся свое лицо ближе к ее шее. Она задрожала от теплого дыхания, с которым его слова коснулись ее кожи. — Это так? Ты боишься, что он не станет ждать тебя? Что спустя несколько дней возьмет в любовницы другую? Повезет ее в Испанию, тогда как от тебя ни слуху, ни духу?
Она задержала дыхание, не уверенная, как следует ответить. Должна ли она заявить о своей любви к Роджеру? Утверждать, что и он, в свою очередь, влюблен в нее. Что за мужчина, в конце концов, захочет жениться на женщине, которая изнемогает от любви к другому.
Она внимательно смотрела на него, изучая тени, мелькавшие на его лице, танцующие на суровых чертах. Нос, который, должно быть, был сломан когда-то. Рот чувственный и манящий. Резкий контраст с его твердым взглядом.
