«Клайв, я не знаю, какую службу ты представляешь, но передай своему руководству от меня огромную благодарность за присвоение мне столь высокого офицерского звания. Однако я такой же офицер КГБ, как ты – артист балета. А теперь скажи мне: кто меня сдал?» И он мне назвал фамилию очень известного артиста. Я был в шоке: зачем он это сделал?!
– Получается, Ваши коллеги по цеху знали, что Вы еще и разведчик?
– Вряд ли. Могли только догадываться, что имею отношение к КГБ. А американская сторона очень четко отслеживала руководство гастролей (я был танцовщиком и одновременно с этим – парторгом поездки). Наблюдение за нами всегда было очень плотное. И когда они видели, что все идут на экскурсию, а я не еду, то делали определенные выводы. Они прямо этого не говорили, но стукачом наверняка считали. Хотя, когда мне предложили эту работу, Павел Петрович сказал: «Семен, я Вам торжественно обещаю – к Вам никто из наших никогда не подойдет, не задаст ни одного вопроса по Большому театру». И так оно и было. Я Большим театром никогда не занимался.
– А Вас не пытались перевербовать? Ну, или хотя бы просто оставить за границей как танцовщика?
– Предложения остаться поступали. В 1977 году, к примеру, на приеме в Хьюстоне ко мне подошла женщина. Сказала, что уполномочена официально сделать мне предложение: продолжить карьеру артиста балета в США. Я тогда отшутился. Сказал, что такие предложения на голодный желудок не рассматриваю.
– Раз уж заговорили на тему миграции… В 1979 году танцовщик Большого театра Александр Годунов остался в США. Вы были свидетелем этого события?
– Все было на моих глазах. Вообще в те гастроли мы потеряли трех ведущих исполнителей: сначала Годунова, а потом (в последний день выступления) – Козлова с женой. Это был первый урон Большого.
– Расскажите, как все было на самом деле!
– Годунов был талантлив, фактурен. Григорович делал на него ставку, так что тот станцевал весь классический репертуар за короткое время. Уже после побега Годунов в одном из первых интервью заявил, что решил остаться в Америке, потому что в Большом ему не давали станцевать те партии, о которых он мечтал. И был момент, когда Григорович добился встречи с ним и спросил напрямую: «Что ты не станцевал из того, что хотел?!»
– И что он ответил?
– Ничего не сказал…
Так вот, в те гастроли Годунов блистательно выступал. И в какой-то момент за кулисы принесли роскошный букет. Оказалось, это были цветы от Рудольфа Нуриева – солиста Мариинки, который, напомню, остался за границей одним из первых советских танцовщиков.
После нескольких спектаклей у Годунова случился небольшой перерыв. Он решил его провести весьма своеобразно: ушел в загул. Я сам его видел в неподобающем виде за кулисами. Я ему тогда сказал, чтобы шел в гостиницу, а то неудобно, если кто-то заметит солиста таким пьяным. Он послушал. И больше мы его не видели.
Через день его жена Мила сообщила, что он не вернулся в гостиницу. Вечером по телевидению сообщили, что Годунов решил остаться в США. А потом вышли газеты с его фото: он пьяный спит на полу в квартире Иосифа Бродского…
Это была трагедия для всех нас. Стало понятно: он точно уже не вернется. Мне поручили присматривать за его женой Людмилой Власовой. Думаю, тогда и нашим артистам, и американским спецслужбам окончательно стало ясно, кто я.
– Почему?
– Я был в номере гостиницы с Людмилой, пока ее не увезли в посольство. Мне наказали: покинуть гостиницу она сможет только через мой труп. Я забаррикадировал дверь. Мила была в полной прострации, не разговаривала. Они с Годуновым должны были остаться в Америке оба, но поссорились. Он потом требовал встречи с ней. Американцы сделали ей паспорт и хотели вручить, чтобы отговорить от возвращения на родину. Но наши не допустили этого.
Я проводил с ней долгие часы. Тяжелый был период, пока вопрос с отлетом Власовой не решился. Американские власти не выпускали ее, требовали, чтобы она сделала заявление – добровольно ли покидает Америку и возвращается в СССР. Трое суток в аэропорту простоял самолет «Аэрофлота» (на борт нашего судна они не могли зайти, это считалось территорией другого государства, но имели права не давать разрешения на вылет). Потом американцы предприняли все-таки попытку силового захвата самолета, чтобы вручить Миле американский паспорт. В это время наши на борту все-таки уговорили ее вернуться в Россию. В Москве ее встречали как национальную героиню.
– Предателей с советской стороны удавалось останавливать?
– Когда разворачивались события с Годуновым и его женой, я узнал от своего источника, что политического убежища попросил один из ответственных сотрудников одной из наших торговых фирм в США. По утверждению этого источника, он является сотрудником нашей резидентуры и буквально на следующий день должен переехать на конспиративную квартиру. Я об этом узнаю где-то в два часа ночи. Рано утром выскакиваю на улицу, звоню по телефону в наше представительство в Нью-Йорке, при ООН, и говорю, что мне надо срочно приехать. Отвечают: «Сейчас за Вами придет машина». Приходит машина, я пытаюсь сесть на переднее сиденье, шофер говорит: «Назад – и ложитесь, чтобы Вас никто не видел, пока мы не въедем в гараж посольства».
Уже на месте написал подробно о ночном визите и об услышанном. «У Вас просьбы есть?» – спросил меня наш сотрудник. Отвечаю: «Если информация подтвердится, прошу принять соответствующие меры, чтобы подозрение не упало на меня». Сказали, что сделают все как полагается. «А Вы, пожалуйста, не рискуйте излишне». С этим я и уехал… И каждый день внимательно смотрел телевизор, слушал радио, читал газеты – ждал. Тишина… Я для себя сделал вывод: либо моя информация была неверной, либо наши успели его, что называется, взять.
Приехал в Москву, в аэропорту меня встречает мой старый друг – он тогда был руководителем американского направления Службы внешней разведки. Подошел, обнял: «Ты молодец». Я все понял и не стал ему задавать лишних вопросов…
С.И. Кауфман и А.Н. Ботян.
2019 год
В заключение хочу сказать: я не могу назвать себя профессиональным разведчиком, но судьба подарила мне возможность иметь отношение к этой профессии. И я знаю, что это за работа. Каких умственных и эмоциональных усилий она стоит. Какие подводные камни встречаются на пути, с какими она связана рисками и как меняет собственную самооценку. Разведка познакомила и подружила со многими ее представителями разных уровней: от простых оперативных работников до легендарных профессионалов. Сегодня с полной
