игра с Дурслем.
— Замолчи…
— Разве ты тогда не сделал то же, что делаю я? Дал ему надежду, а затем растоптал ее, не оставив и шанса на успех. Ты уничтожил его, а в конце еще и унизил перед всеми. Как… прекрасно, — злорадствовал Том.
— Заткнись! Я не такой, как ты! — чуть ли не рычал Нотт, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не начать драку.
— О! А игра с Др… с Маской. Что ты почувствовал, когда победил его? — Тео стиснул зубы. — Ты обрадовался его поражению не потому, что на кону стояла жизнь девушки, не-е-ет… — протянул Том так зловеще и таинственно, что хотелось театрально погасить свет и направить на него прожекторы. — А потому, что еще один соперник на твоем пути был уничтожен.
— Это неправда! — все повторял Тео, хотя в глубине души соглашался с мнением Реддла. — Ты несешь какую-то несусветную чушь… Не смей равнять нас…
Голос Нотта с каждым словом становился все тише и тише. В голове снова закружились подлые мысли, напрочь меняя понимание действительности.
Он слишком много думает. Слишком много противоречий и взрывающих мозг событий. Такими темпами он морально уничтожит свою личность. Он должен определиться. Должен понять, кто он и за что борется.
За родителей? За Гермиону? За себя? Может… за всех людей в Подземном городе?
Вопросы… Они мучали его сильнее, чем побои, сильнее, чем скальпель или собаки, — они доставали из него самое сокровенное, болезненное и заставляли выворачивать душу наизнанку.
Правду говорят: «Самым опасным врагом, которого ты можешь встретить, будешь всегда ты сам».
Голова снова начала раскалываться. Тео схватился за волосы, запуская тонкие пальцы в кудрявую копну. Он закричал. Закричал так чисто и искренне. Казалось, он вложил всю боль в этот крик.
— Мы одинаковые… ты такой же, как я… такой же монстр. Прими это… — шептал ему на ухо Том, словно змей-искуситель, желающий переманить Тео на свою, на мрачную сторону.
— Прекрати! Перестань… замолчи! ЗАМОЛЧИ! — выкрикивал Нотт, все сильнее сжимая волосы. Он пытался прийти в чувство, причиняя себе физическую боль.
Тео боролся. Боролся со своими демонами, вылезающими наружу, словно по переключателю. Как же долго он копил в себе эти эмоции, сдерживал их, скрывая за маской весельчака.
Злость, обида, разочарование, вина, страх — все это внезапно вырвалось из крепких цепей, в которые Тео когда-то запрятал их. Было больно, больно и чертовски мучительно переживать каждую эмоцию снова и снова, прокручивая в голове моменты гибели родителей, тяжелых тренировок с Блейзом и череду юношеских неудач.
А Том наслаждался. Он с блеском в глазах смотрел, как Нотта на несколько кусочков разрывали чувства, как он кричал в отчаянных попытках сохранить разум.
Тео упал на пол, сгибаясь в конвульсиях.
— Перестаньте, — раздался голос Гермионы в дверях. — Что вы с ним делаете? — Ее лицо было привычно спокойным, и лишь иногда подергивающаяся бровь выдавала волнение.
Том нехотя оторвал взгляд от трясущегося пленника и повернулся в сторону Грейнджер.
— Я знал, что ты привязалась к нему, Грязнокровка, — с легким отвращением сказал Реддл, резко хватая Тео за волосы и поднимая его с пола.
— Нх-х… — закряхтел Нотт, только сейчас замечая Гермиону.
Как ни странно, вид Грейнджер успокаивал его несмотря на то, что она предала и пытала… несмотря на это.
— Вовсе нет, — отрезала Гермиона. Ее взгляд упал на перевязанное плечо Тео. — Я просто не понимаю, зачем вы уничтожаете его, если все равно убьете, — как можно спокойнее ответила Грейнджер, скрещивая руки на груди. — Какая безвкусица.
Том резко отпустил голову пленника, из-за чего он упал на пол, вскрикнув от боли.
— Я не говорил, что хочу его смерти, — объяснил Реддл, подходя к серебряному кейсу, с которым он первоначально пришел в камеру. — Я хочу с ним сыграть. А игра будет куда веселее, если соперник заранее будет сломан.
— Ублюдок, — зло прошептал Тео, поднимаясь на локтях с пола.
Вторжение Гермионы в камеру вернуло ему ясность мысли. Вопросы по-прежнему с бешеной скоростью крутились в голове, но негативные эмоции уже не заставляли задыхаться от резкого наплыва.
И несмотря на то, что она с ним сделала, Гермиона стала для него тем самым лучом света, способным вывести из пагубного состояния.
Пускай она и была злодейкой, пускай предала и последний месяц был лишь иллюзией, сейчас он интуитивно искал в ней спасение.
«Блейз бы ударил меня хорошенько, но… я не вижу другого крючка, за который бы я цеплялся, Грейнджер…» — подумал Тео, а затем посмотрел на Гермиону с надеждой и отчаянием, словно он произнес эти слова вслух.
— Все еще думаешь, что она спасет тебя? — верно подметил Том, когда заметил, какими глазами Тео смотрел на Гермиону. — Сентиментальный придурок, — усмехнулся он, открывая кейс.
Как и предполагал Тео, в серебряном чемодане были покерные фишки и карты. Том и правда собирался с ним сыграть?
— Ты мне нравишься, Нотт, правда. — Реддл посмотрел на Гермиону и жестом приказал подойти. — Мы сыграем с тобой в блек-джек. Выиграешь — я отпущу тебя. Проиграешь — умрешь, — кивнул Том в сторону Грейнджер.
Гермиона сдержанно выдохнула. По ней было заметно, что ей совершенно не нравилась эта идея. Том никогда не проигрывал. Никогда.
— А что, если я откажусь с тобой играть? — Тео не без труда поднялся и сел на ягодицы, одну ногу положив на пол, а другую согнув так, чтобы можно было упереться в нее рукой.
— Я ее убью, — с хитрой улыбкой ответил Реддл, так же присаживаясь на пол.
Нотт сразу же перевел взгляд на Гермиону. Она стояла неподвижно. В ее глазах не было абсолютно никаких эмоций: ни страха, ни агрессии, ни даже удивления… ничего.
История повторялась. Тео опять будет играть на ее жизнь с тем, кто считал Гермиону своей собственностью. Неужели всегда будет существовать тот, кому она обязана подчиняться?
Она… такая сильная и умная девушка, вынужденная служить каким-то ублюдкам, так легко распоряжающимися ее существованием.
Почему? Что такого сделал Реддл, из-за чего она подчинялась ему? Из-за чего она готова отдать свою жизнь без колебаний?
— Раздавай, — сдавленно проговорил Тео.
Он не обязан был соглашаться. Он был уверен, что, если бы Гермиона оказалась на его месте, она бы без раздумий отказалась от игры, выставляя его на смерть.
— Слабак, — еле слышно шикнула Гермиона, с отвращением посмотрев ему в глаза.
Тео не понимал ее. Сначала она пытала его, делала больно словами, а затем проявляла заботу, оставляя мазь с перекисью. Сейчас снова противоречия: остановила Тома, а теперь смотрела на него так, будто он был самым противным человеком на земле.
Ее поведение
