состоянии это вынести! Почему меня будят какими-то дурацкими куплетами про кобальт?
— Про цинк, медь, калий и другие очень важные для нашей жизни элементы, — спокойно добавил бонсай Покусай. — Доброе утро, Кирилл. Да, ты совершенно прав, у нас теперь есть свой хор. Занятия пением помогают нам всем найти гармонию между порядком и хаосом. И скоро мы перейдём от коротких песен к более крупным формам, я уже набросал несколько арий из моей будущей оперы про черенкование.
— Пять утра! — взвизгнул кактус Кирилл и подскочил на столе.
— Никакие не пять, а половина восьмого, — сказала лиана Диана. Она как раз собиралась залезть в холодильник и хорошенько там похозяйничать. — Это ты просто не выспался, Кирилл.
— Диана совершенно права, — кивнул бонсай Покусай. — Видишь, Юра уже позавтракал и убежал на занятия.
— А ты вместо того, чтобы пыриться в его грязную тарелку, взял бы да унял своих певунов! — не унимался кактус Кирилл.
— Во-первых, каждый имеет право на любимое занятие и гармоничное развитие, а во-вторых, я, к твоему сведению, вовсе не «пырюсь» в грязные тарелки. И где ты вообще взял это гадкое слово? Я, как каждый уважающий себя бонсай, обязан не только заниматься развитием моих физических сил, терпения и выносливости, но и непременно уделять время изучению чайной церемонии.
— А-ха-ха! — закатился кактус Кирилл. — Тоже мне, церемония! Да тут же пустая чашка, хлебная корка и грязная тарелка! Вот сейчас придёт Юрина мама, и ему влетит за то, что не убрал за собой остатки своей… ха-ха-ха… церемонии!
— До чего же ты поверхностный тип, Кирилл, — вздохнул бонсай Покусай. — Вот скажи, например, что ты видишь на этой тарелке? О чём она тебе говорит?
— Я вообще-то не веду беседы с тарелками, — фыркнул кактус, — и не слушаю, что они там говорят. У меня и без них дел полно. Да и о чём с ними болтать — и так всё ясно. На этой когда-то была яичница. Наверное, вкусная. Потому что Юра не просто всё съел, а даже протёр тарелку кусочком хлебушка! — с гордым видом сообщил он.
— Хм, а с тобой ещё не всё потеряно, — с интересом прищурился бонсай Покусай. — Ты весьма наблюдателен, только надо развивать этот навык. И работать над своим внутренним миром.
— Это как?
— По-разному. Нужно углублять его и расширять. Вот ты, например, видишь на тарелке просто след от яичницы, а я — символ морской глади. Смотри, это же волны и круги на воде. Я думаю, Юра хотел изобразить именно их. А о чём тебе говорят вот эти чаинки на дне чашки?
Кирилл уже собирался раскричаться и обругать бонсая Покусая последними словами, но тут в их разговор вдруг вмешалась Розалия Львовна, которая тоже притопала на кухню.
— А подождите, подождите-ка! — воскликнула она. — Можно я расскажу про чаинки в чашке? Я, знаете ли, пока работала в регистратуре, научилась отменно гадать на чайной заварке.
Розалия Львовна ухватила чашку большими блестящими листьями и начала вертеть её и рассматривать.
— Мне всё понятно! — наконец провозгласила она. — Я вижу для нашего Юры… так-так… скорую дальнюю дорогу. А ещё я вижу много препятствий, но в конце пути — заслуженную победу!
— Опять эта цыганщина! — подскочил кактус Кирилл. — Дожили! Двадцать первый век, а мы гадаем на кофейной гуще, тьфу, на чайной жиже!
— Нет-нет-нет! — вдруг воскликнул бонсай Покусай. — Замолчи же, Кирилл, Розалия Львовна совершенно права! Это просто чудо! — и он захлопал листиками от восторга. — Как вам удалось? Всё так и есть! И дальняя дорога! И испытания! А победу вы точно видите? Ну надо же! Ведь мы с Юрой скоро уезжаем!
— Это куда же, позвольте спросить? — подбоченился кактус Кирилл.
— А он вам разве не говорил? — удивлённо приподнял бровь бонсай Покусай и произнёс слова, от которых у кактуса Кирилла сначала перехватило дыхание, а потом и вовсе потемнело в глазах: — Мы с Юрой едем на самую большую всемирную выставку бонсаев!
Кактус Кирилл едва удержался на ногах. Если бонсай Покусай его не обманывал, то речь шла о самой известной выставке, на которую съезжались со всего мира не только участники, но и знаменитые эксперты, а в жюри были самые важные представители Мирового ботанического общества! Юра регулярно смотрел передачи об этой выставке, а кактус Кирилл мечтал попасть туда любыми способами, чтобы наконец-то заявить всему миру о своих планах и зачитать свой манифест с самой главной ботанической трибуны. А тут вдруг его огорошили такой новостью! На выставку едет бонсай Покусай! Этого просто не могло быть! Этого нельзя было допустить!
— Покусайчик, мой дорогой друг, — нервно сглотнул кактус Кирилл. — Ты ведь сейчас говорил не про самую главную всемирную выставку?
— Именно про неё! — просиял бонсай Покусай.
— Но ведь туда невозможно попасть, сначала нужно писать миллион заявок, чтобы тебя допустили…
— Юра их все написал и вовремя отправил.
— Потом нужно пройти два отборочных тура…
— Я их прошёл! Помнишь, Юра несколько раз уносил меня из дома?
— Да… Но я вообще-то думал, что он тогда собирался унести тебя на по… — кактус Кирилл чуть было не брякнул «на помойку», но вовремя прикусил язык. — То есть на прогулку, конечно, на прогулку!
— Нет, что ты, мы с ним ездили на отборочные туры. И я их все прошёл. Меня даже отметили и похвалили.
— Ну, это уж ты загнул, Покусай, ха! Там таких кривулек, как ты, небось, целый лес до небес!
— Кирилл, — сказал бонсай Покусай спокойно и строго, — древний кодекс запрещает нам ложь в любых её проявлениях. Это чтобы ты знал. Я никогда не лгу.
— Вот молодец! — похвалила его Розалия Львовна.
— Ну и ладно! — рявкнул кактус Кирилл. — Ну и поезжай себе на вашу выставку! — Он спрыгнул со стола и помчался обратно в комнату.
Новость о всемирной выставке настолько обескуражила его, что кактус Кирилл совершенно растерялся и не мог собраться с мыслями, чтобы решить, как ему поступить. Одно было ясно: вместо бонсая Покусая на выставку должен был ехать он и только он — кактус Кирилл, бесстрашный и отважный лидер освободительного движения комнатных растений. Что же было делать? Мысли в круглой колючей голове путались и носились друг за другом, отчего сам кактус Кирилл тоже начал быстро ходить кругами по комнате, заложив руки за колючую спину. Ему нужен был план. Надо было придумать причину, по которой бонсай Покусай уступил бы ему своё место. Или занять это место хитростью, а может, даже… Кактус Кирилл невольно вздрогнул, поймав себя на мысли, что ради участия в выставке он мог бы даже пойти на
