"25 апреля. Подъем до рассвета. В 3.15 снялись с якоря и направились к
Дарданеллам, чтобы прикрыть высадку наших войск. Начали день с
сильнейшего обстрела Седд-уль-Бахра. Форт уже был разгромлен ранее, но
противник мог подвезти новые орудия во время передышки, которую мы им
дали. Они также хорошо окопались вокруг деревни. Это был очень крепкий
орешек. Наши войска наступали под огнем. Им пришлось много драться,
чтобы зацепиться за берег. Расход снарядов показывает,! что и мы не
бездельничали — 35 снарядов 305 мм, 84 — 234 мм, 1124 — 12 фн. Мы
закончили стрельбу в 20,30, проведя в бою 16 часов.
26 апреля. Разошлись по боевым постам сразу перед рассветом, чтобы
задать туркам еще раз. Я слышал, что нашим войскам ночью пришлось туго.
Турки предприняли несколько атак, но были отбиты. В первой половине
дня наши части, которые получили подкрепления, начали наступление.
После полудня они захватили деревню. Мы выпустили 4 снаряда 305 мм, 15
— 234 мм, 400 — 12 фн. По сравнению со вчерашним, день прошел
спокойно".
Одновременно французская бригада высадилась на азиатском берегу возле Кум-Кале при
поддержке кораблей адмирала Гепратта. Французы достигли полной внезапности, но из-
за собственной неорганизованности подарили туркам передышку, и те успели подтянуть
резервы. Как и в других местах, десант был остановлен на побережье, при этом целая рота
сенегальских стрелков попала в плен. 26 апреля десант под огнем турок был принят
обратно на корабли и высажен на участке V.
В целом высадка прошла успешнее, чем ожидалось. Это объясняется тем, что германский
командующий Лиман фон Сандерс ожидал главную высадку в районе Булаира и держал
там 3 пехотные дивизии. Только вечером он приказал перебросить резервы на полуостров
Галлиполли. Демонстративная высадка, совершенная англичанами на перешейке,
завершилась довольно странно. Десант не встретил турок и благополучно вернулся на
корабли. Имел он хоть какое-то значение или нет — осталось неясно.
26 апреля в ходе наступления англичане сумели сомкнуть в единое целое плацдармы X,
W, V и S. Однако за это время турки подтянули резервы и подвезли артиллерию. Началась
позиционная война, что означало крах плана операции. Захватить Критию и гору Ачи-
Баба союзникам не удалось. В районе Габа-Тепе австралийцы по-прежнему были
прижаты к береговой черте. С огромными потерями англичане ползли вперед. Но за 6
дней Гамильтон, потеряв 17000 человек, сумел продвинуться только на 5 километров. 15
июля наступление на южной оконечности полуострова окончательно застопорилось.
Британским генералам просто не хватало умения и желания побеждать (Вот только один
пример Генерал-майор сэр Александер Годли обратился к новозеландской бригаде как к
"сборищу дряхлых, рвущихся домой, вшивых и богохульных обожравшихся вороньих
пугал"). Им противостояли энергичные командиры вроде Лимана — фон Сандерса и
Мустафы Кемаля, поэтому дуэль командиров союзники проиграли с треском. Если бы в
распоряжении турецкого командования имелись еще и хорошие войска, высадка вообще
кончилась бы катастрофой. 19 мая турки попытались сбросить в море части АНЗАКа,
положение которого казалось им наиболее неустойчивым. Они сосредоточили здесь
42000 человек против 20000 союзников. Однако при поддержке корабельных орудий
австралийцы пулеметным огнем отбили все атаки. Турки потеряли около 10000 человек,
тогда как австралийцы — лишь около 600. После этого наступило затишье.
А что же "Гебен" и "Бреслау"? 2 мая линейный крейсер вышел в Мраморное море, чтобы
обстрелять транспорты союзников у Галлиполли, но был обнаружен британским
привязным аэростатом. Одного сообщения о появлении линкора "Куин Элизабет"
хватило, чтобы "Гебен" бросился искать укрытие за скалистыми берегами Узостей.
Вообще-то Сушон был целиком занят нейтрализацией активных действий русского
Черноморского флота адмирала Эбергарда, с которым германские корабли имели
несколько стычек, не давших решающего результата. Русские поставили на входе в Босфор
мины, на которых "Гебен" подорвался в декабре 1914 года, а "Бреслау" — в июле 1915.
Корабли союзников оказывали артиллерийскую поддержку высаженным войскам, но
порядка на море было ничуть не больше, чем на суше. "Наглухо заблокированные"
Дарданеллы, перед которыми были сосредоточены десятки кораблей, на самом деле
больше напоминали проходной двор. Старые турецкие миноносцы свободно входили и
выходили из пролива. А ведь следовало еще ждать и немецкие подводные лодки, их
появление на Средиземном море было просто неизбежно. Впрочем, лодки союзников
также орудовали в Мраморном море почти без помех. Главной опасностью для них были
сильные течения и мели, но не турецкие корабли.
Однако беспечность союзников однажды должна была сказаться. 7 марта из пролива
выскочил миноносец "Демир-Хиссар", но на сей раз для блокирующей эскадры все
кончилось благополучно, хотя мы еще узнаем о подвигах этого корабля.
Зато следующая попытка принесла результат. Ситуация в Дарданеллах в начале мая
складывалась не слишком благоприятно для турок. Британские корабли обстреливали
турецкие позиции на полуострове Галлиполли. Подводные лодки союзников хозяйничали
в Мраморном море. Действия противолодочных сил турок не имели совершенно никакого
успеха. И немецкие офицеры решили хоть как-то переломить ситуацию.
6 мая командир полуфлотилии эсминцев капитан-лейтенант Фирле получил
радиограмму, в которой ему предлагалось попытаться атаковать британский броненосец,
стоящий в бухте Морто. После выяснения отношений между Берлином,
Константинополем и Чанаком на предмет того, кому подчиняется эта самая
полуфлотилия, 10 мая Фирле получил приказ провести атаку. При этом он не должен был
покидать Дарданеллы, чтобы не затруднить проход германским подводным лодкам,
прибытие которых ожидалось в ближайшее время. Германское командование не питало
ни малейших иллюзий относительно качеств турецких моряков, поэтому полученная
Фирле инструкция требовала от него "немедленно идти в Чанак, захватив с собой
немецких командиров и торпедистов для здешних 3 миноносцев".
10 мая в 13.30 Фирле на своем флагманском эсминце "Муавенет" прибыл в Чанак. На
совещании адмирал Узедом объяснил, что турецкие позиции у Седд-уль-Бахра
подвергаются сильнейшему обстрелу британских кораблей, на ночь уходящих в бухту
Морто. Он предложил использовать для атаки 3 маленьких турецких миноносца. Однако
Фирле с этим не согласился. Эти корабли имели только 1 торпедный аппарат, поэтому
один "Муавенет" мог дать такой же залп, как все эти 3 корабля вместе взятые. Но
маневрирование 3 миноносцев на узком фарватере представляло собой исключительно
сложную проблему. Узедом согласился с мнением Фирле.
Главным, по мнению Фирле, являлось навигационное обеспечение операции. Поэтому он
тщательно обследовал фарватер и обвеховал его. Для наблюдения за бухтой Морто Фирле
провел ночь на одной из гаубичных батарей азиатского берега. В своем дневнике он
оставил довольно красочное описание увиденного.
"Перед входом в Дарданеллы, в море огней — как будто в Кильской бухте
— стоял соединенный англо-французский флот с транспортами.
Английские корабли располагались от Теке-Бурну (на европейском берегу),
к ним примыкали французы, а в конце линии стоял русский крейсер
"Аскольд". В Дарданеллах, в бухте Морто этой ночью находились на якоре
2 броненосца, которые освещали береговые позиции прожекторами и
поддерживали по ним длительный огонь тяжелой и средней артиллерии. На
английской же стороне, на суше, охватывая английские позиции и всю бухту
до мыса Хиссарлик, взлетали время от времени световые ракеты,
освещавшие обширное пространство, что было очень неблагоприятно для
эсминцев, следующих вдоль побережья. От мыса Хиссарлик, наискось к
Эренкойской бухте, располагалась линия дозора, который регулярно нес
дивизион эсминцев типа "Бигль" В этот вечер можно было видеть, как
правофланговый эсминец непосредственно под наблюдательным постом
проходил по бухте Эрен-Кёй. Незаметный прорыв линии дозора поэтому
наиболее вероятен под европейским берегом".
12 мая были отданы приказы турецким прожекторным командам, а на "Муавенете"
проведены последние приготовления. В 18.40 эсминец снялся с якоря. Фирле постарался
