Если бы Алек был здесь, сейчас…
Его заинтересовало в этот скоротечный момент, когда бронированные машины двигались вперед, дула их орудий неприятно поднимались и целились, если бы, в суматохе страха, он смог перенести себя из этого мира назад, в собственный.
Он не сделал этого в прошлые разы, когда оказывался в беде, поэтому он сомневался, что ему удастся это сейчас. Ужасная несправедливость этого поразила его. Монтеварчи извлекала из этого мира драгоценности (и, несомненно, все прочие сокровища), а назад отправляла оружие, чтобы ее маленькие хулиганы Валчини и их войско Хонши могли добывать рабов, чтобы те работали на нее. Как система, это прекрасно выглядело на бумаге.
Из передней машины ударила вспышка. Четвертый Галамфер от Престина покачнулся, как шхуна, попавшая в циклон. Полетели огромные куски мяса. Потекла красная кровь. Галамфер издал визг, похожий на сирену «Королевы Елизаветы». Орудие выстрелило еще раз — девяносто миллиметров, рассудил Престин — и опять снаряд попал в Галамфера. Женщины кричали. Дети плакали. Заработал пулемет, сметая линию Галамферов.
Далрей, с мертвенно-бледным лицом, побежал к бронированным машинам. Остальные мужчины последовали за ним.
Престин обнаружил, что бежит вместе с Далреем, каждую секунду ожидая, что пуля остановит его. Шум сковывал его уши, привычные к нормальному городскому шуму. Его очки запотели. Но он продолжал бежать, размахивая двумя идиотскими мечами.
Много ли значит меч против пушки?
Кровавый бедлам ударил ему в голову. Он мог видеть бронированные машины, когда они подъехали поближе, видеть песок, презрительно бивший из-под шин, видеть злое подмигивание выстрелов из орудийных башен. Он подумал, что это изделия «Хиспано-Сюизы», но не был в этом полностью уверен. Очередь скосила вереницу бегущих людей. Мечи и дротики полетели в воздух, когда расслабленные пальцы перестали сжимать их. Престин почувствовал, как что-то мучительно и сильно ударило его в грудь. Вскрикнув, он выронил оба меча, чувствуя дурноту, чувствуя, что земля закружилась и ударила ему в лицо и в рот. Затем, еще до того, как он вообще перестал что-либо чувствовать, он почувствовал леденящий холод в том месте в его груди, откуда распространялась боль.
Потом — потом ничего не было.
Когда он открыл глаза, первое, что он почувствовал, было онемение в груди. Было такое ощущение, словно он отсылал ее в чистку и ее наконец вернули назад. Он также не чувствовал рук и ног. Он не думал, что он заболел, но во рту у него был вкус, как после новогодней ночи. Он застонал.
Кто-то, тяжело дыша рядом с ним, тоже издал стон.
— Где это мы, к чертям собачьим? — спросил свирепый, раздраженный голос Тодора Далрея.
— Судя по тому, что сделали с нами эти пулеметы, — прокаркал Престин.
— мы умерли, похоронены и находимся в аду!
— Нет… — Далрей зашевелился, потом, расслабившись, толкнул спиной Престина. — Я только что проверил. Хонши не оскальпировали меня. Наверное, я полагаю, и тебя тоже.
— Оскальпировали? — затем Престин вспомнил и, извиваясь, панической серией энергичных движений проверил себя. — Меня тоже — спасибо Амре!
— Спасибо Амре, — сказал Далрей. — Хвала Амре.
Теперь он мог рассмотреть выкрашенную в белое комнату, на полу которой они лежали. Высоко вверху были два зарешеченных окна. Пол, судя по запаху, был сделан из матового компоста, частично покрытого куском холста. В двери, сделанной из переплетенного бронзой листового дерева, был маленький глазок, в данный момент прикрытый бронзовой створкой.
— Бронза, — сказал Далрей. — Хонши.
— Но…
— Они используют железо для оружия, бронзу и медь для брони. Валчини ставят их в зависимость от собственной технологии. Для этого должна быть причина.
— Да, — сказал Престин, слишком хорошо понимая эту причину и графиню, объясняющую ее. — О, да.
Бронзовая створка поднялась, и Хонши повернул голову в сторону, так что он мог смотреть на них одним круглым глазом, бессодержательным и ужасно неэмоциональным.
— Провались! — зарычал Далрей.
Стражник зашипел. Престин не знал, понимали ли эти твари английский и могли ли они говорить. Далрей приподнялся на руках, вытянувшись по полу. Его одежда была сдвинута с груди, как и у Престина. Престин быстро посмотрел вниз, на свое тело. Липкий пластырь покрывал то место, где все еще сохранялось онемение, и тогда он понял, что произошло.
— Нас вырубили пулей-иглой с инъекцией усыпляющих наркотиков, Тодор! Они не стреляли, чтобы убить нас — только чтобы поймать, словно мы дикие животные!
Далрей неприятно засмеялся.
— Мы — для них!
Престин почувствовал стыд, унижение его как человека. У этих Валчини была гордость, мрачная одинокая гордость, которая противостояла беспокойной гордости Далрея, как дым огню.
Страх встречи с Валчини пробрал Престина, угрожая лишить его мужества в глазах его товарища.
Дверь со скрипом открылась, и стражники Хонши, крадучись и направив на них мечи, вошли внутрь; ссохшиеся пучки волос презрительно усмехались с каждого шлема. Они двигались осторожно.
Далрей неестественно засмеялся, и Хонши замерли. Мечи задрожали, и они подались назад. Престин смотрел и получал огромное удовольствие от влияния силы Далрея, бесполезного, даже если бы оно сопровождалось жестикуляцией.
— Мы особые пленники, друг Боб, — сказал он своим быстрым, нетерпеливым голосом. — Нас только двое в этой камере. О, да, Валчини собираются заняться с нами спортом, прежде чем мы умрем.
— Я думал, — сказал Престин, внезапно испугавшись еще больше, — я думал, мы им были нужны как рабы!
— Графиня время от времени отдает Валчини часть рабов, чтобы те играли с ними. Так слышали мы, даргайцы.
Стражники Хонши двинулись вперед и начали тыкать своими мечами в Престина и Далрея. Мужчины поднялись, пошатываясь и еще не совсем отойдя от онемения и, спотыкаясь, вышли в коридор. Всякий раз, когда Хонши тыкали вперед мечами, они говорили: «Хошу! Хошу!». Звук был странным и угрожающим.
Поскальзываясь и спотыкаясь, они каким-то образом тащились по коридору, оставляя позади одну за другой двери блока камер. Вполне очевидно, что в стражников они вселяли ужас.
Далрей, тяжело дыша, сказал:
— Не давай стражникам одурачить тебя, Боб. Они боятся, но у вас на Земле есть крысы король Клинтон использовал аналогию, — хоть он и был истощен до предела, Далрей, когда говорил о короле Клинтоне, сделал этот маленький секретный знак. — Он говорил, что Хонши всегда сражаются, как крысы, загнанные в угол. Они смертельно опасны.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
