Однако признайтесь – наверняка ведь случалось летом на пляже ловить на себе откровенные, «раздевающие» (хотя и снимать-то с вас было почти нечего) мужские взгляды. И если быть до конца честной перед собою, то на капельку негодования приходилась при этом изрядная доля тайного удовольствия. Говоря языком Крафт-Эбинга, это удовольствие и называется страшным словом «эксгибиционизм», то есть свидетельствует об извращенности натуры. Вообще почтенного профессора на современном пляже, наверное, удар бы хватил – в его времена купались чуть ли не в платьях до пят. Для нас же почти ничего не прикрывающее бикини – вполне приличный пляжный туалет. Но именно пляжный! Подняться в таком виде на набережную – это уже вызов. А еще несколько шагов по прилегающей к набережной улице – и есть риск оказаться оштрафованной за оскорбление общественной нравственности. То есть люди сами провели вполне зримые пределы приличий и условились их придерживаться. Точно так же мужчина, который любуется на раздевающуюся танцовщицу варьете, заслужит осуждения разве что от собственной супруги, а подглядывая за раздевающейся в окне напротив соседкой наверняка прослывет гнусным извращенцем-вуайеристом.
Похоже, мы сегодня находимся на таком уровне общественной морали, когда допустимость или недопустимость чего угодно определяется тем, выставляем ли мы это «что угодно» на всеобщую оценку вопреки принятым стандартам, либо практикуем приватно – там, где это ничьего осуждения вызвать не может. Ведь стесняемся мы именно осуждения, то есть чужой оценки. А если вы наедине с любимым, то кому вас оценивать? Может, конечно, возникнуть вопрос: «А не сочтет ли он меня извращенной натурой?» Скорее всего, этот вопрос можно с легкостью отбросить. Ибо он ждет не дождется, когда вы наконец решитесь позволить ему и себе то, чего «не велела мама».
Современные сексологи убеждены, что свой диапазон приемлемости партнеры должны устанавливать для себя сами, как выбираем мы для себя подходящий рацион. Ведь ни один человек не волен вовсе отказаться от еды, но разные люди удовлетворяют свой голод очень разными способами. Один с удовольствием кушает мясо, другой считает это дикостью сродни трупоедству и предпочитает растительную пищу, третий не против мяса, но национальные культурные традиции рекомендуют ему избегать свинины … И тут, пожалуй, каждый по-своему прав, и никому не надо лепить ярлык извращенца. А если некий гурман приглашает вас отведать муравьиных яиц или черепахового филе – почему бы не попробовать. Не понравится – не будет места этому блюду в вашем рационе, только и всего.
То есть двое должны решить, что для них хорошо и что плохо, опираясь не на чьи-то моральные суждения и оценки, а лишь на собственные ощущения. При этом совершенно необязательно диапазон приемлемости одной пары окажется пригодным и для другой – наши индивидуальные предпочтения формировались в ходе всей жизни, бессознательно и неявно. Какой из внутренних малюсеньких извращенцев подаст голос – зависит от индивидуальных особенностей. Вот только вряд ли можно тешить себя иллюзией, будто ни один такой порочный малыш не притаился в потаенных уголках вашей души. Плохо, если он разрастается в верзилу-диктатора, не позволяющего получить удовольствие никаким иным способом, кроме изощренно специфического. Вот тут-то, пожалуй, и следует вести речь о подлинном извращении, когда своеобразный способ удовлетворения затмевает для человека все прочие способы. А зрелой и по-настоящему здоровой личностью можно считать того, кто без страха и стеснения (разумеется, в приватной обстановке) многое себе может позволить и получить от этого незамутненное удовольствие. Чтобы определить свой диапазон приемлемости, надо просто-напросто поэкспериментировать, причем не доверяясь первым впечатлениям, а стараясь найти прелесть повсюду. То, что в первый раз стыдно и неловко, а может быть, даже больно или неприятно, может со второй-третьей попытки и понравиться. Ведь распорядилась же мудрая природа так, что первому акту интимной близости – самому естественному и «нормальному» – для всякой женщины сопутствует боль. Зато потом, войдя во вкус, трудно оторваться от этого удовольствия (если, конечно, научиться полноценно его получать). И вовсе не надо при этом размышлять: «Что люди скажут?..» Во-первых, не их это дело, а только ваше. Во-вторых, просто ничего и не скажут, если не выставлять напоказ свои индивидуальные особенности и вкусы. Вы вправе, никому не причиняя вреда, получать удовольствие так, как это нравится вам. Продолжая кулинарную аналогию, можно сказать: если вам пришлись по вкусу собачьи отбивные, наслаждайтесь ими вволю в корейском ресторане, только не навязывайте это блюдо всем своим гостям – их вкусы, скорее всего, совсем иные. То есть насчет пределов дозволенного спросить следует прежде всего саму себя.
Выбор неизбежен
В течение нескольких лет мне довелось вести психологическую рубрику в разных газетах и журналах, отвечая на разнообразные вопросы читателей (главным образом – читательниц). Увы, газеты долго не живут. А вот многие вопросы, с которыми мне пришлось столкнуться, продолжают оставаться животрепещущими, потому что отражают, во-первых, типичные житейские ситуации, во-вторых – типичные слабости, заблуждения и иллюзии многих людей. Вот один из таких вопросов и мой на него ответ.
...
Пожалуйста, помогите справиться с моей проблемой. Казалось бы, у такого человека, как я, вообще не должно быть никаких проблем. Я молода и, как люди говорят, привлекательна. У меня есть любимый муж и хорошая работа. Вот только директор нашей фирмы в последнее время оказывает мне слишком настойчивые знаки внимания, прозрачно намекая, что хотел бы иметь со мной не только деловые отношения. Боюсь, если я не пойду ему навстречу, то могу потерять работу, которой очень дорожу. Подруги в один голос советуют отбросить предрассудки, принять современные правила игры и уступить шефу. Но я люблю своего мужа. Как мне быть?
[Алла С.]
Трудно даже вообразить, какую бурю общественного негодования вызвало бы это письмо, появись оно в какой-нибудь американской «Ивнинг пост». Ведь за океаном борьба с сексуальными домогательствами на работе приобрела поистине невиданный размах. Американские суды завалены исками женщин, обиженных на своих начальников за некорректное поведение. Более того, сотни мужчин уже поплатились карьерой за неуместные намеки или фривольный жест. Суммы взысканных компенсаций уже исчисляются миллионами долларов. Сегодня нормальный американский босс опасается даже остаться с глазу на глаз со своей секретаршей, не говоря уже о чем-то большем. Это, пожалуй, крайность. И во многих других странах она вызывает лишь ироничные усмешки. Нашим женщинам, однако, не до смеха. Потому что здесь господствует другая крайность. Вынужденные «неформальные» отношения с начальником стали будничным явлением. Сегодня многим молодым женщинам приходится решать проблему, которая мучает Аллу: то ли ради карьеры уступить скрепя сердце домогательствам, то ли их отвергнуть ценой потери хорошего жалованья?
По сути дела, у этой проблемы только эти два решения и существуют. У каждого есть свои плюсы и минусы. Действительно, хорошую работу не хочется потерять, и ради обеспеченной жизни возникает соблазн пойти на сделку. Как горько пошутил известный сатирик: «Жизнь вынуждает нас многое делать добровольно». В конце концов, можно успокоить себя тем, что имеет место вовсе не измена, а просто своеобразная форма деловых отношений. Высокий оклад приходится отрабатывать в том числе и в такой форме, но это ничего общего не имеет с подлинной близостью, которая сохраняется лишь на супружеском ложе. Правда, убедить себя в этом нелегко. И если для женщины секс не может быть предметом сделки, ей приходится пойти на другую жертву – сохранить супружескую верность, но потерять хорошую работу.
Но это очень спорный вопрос: можно ли считать хорошей ту работу, где приходится делать что-то неприятное и неприемлемое? А если, несмотря ни на что, вы продолжаете считать эту работу хорошей, то, может быть, «расширение служебных обязанностей» не так уж для вас неприемлемо? Над этим стоит задуматься и честно ответить себе на этот вопрос.
Для подобных ситуаций психологи придумали мудреный термин – «когнитивный диссонанс». Так они называют затруднительный выбор между двумя возможностями, каждая из которых по-своему привлекает и отталкивает. В похожем положении оказался легендарный буриданов осел, замерший меж двух охапок сена и не знавший, какую выбрать (басня гласит, что несчастный так и умер от голода, не сумев сделать выбор). В этой ситуации надо трезво отдать себе отчет, какие альтернативы существуют для выбора, а самое главное – что выбор придется делать обязательно.
Судя по всему, Алла безотчетно стремится уклониться от такого решения и хочет найти третье – наиболее приемлемое, то есть сохранить все плюсы и избежать всех минусов. Теоретически такая вероятность существует, хотя, честно говоря, надежды на это мало. Тем не менее попытаемся хотя бы нащупать путь к такому решению.
