было, а у меня начались галлюцинации. Может, у беременных бывают галлюцинации.
— Мы пришли за тобой, Либ. Нельзя огорчать DILF (прим. переводчика — Dad I'd like to fuck — папочка, которого я бы трахнул). — Джон похлопал Трея по спине.
Джон был большим и неуклюжим рядом с Треем. Не то что бы мой будущий муж был низкорослым, но Джон был на пять дюймов выше и выглядел как один из тех парней на обложках журналов о бодибилдерах, в то время как Трей был худощавым с идеальным телосложением. Мелани повернулась к ним.
— Ты относишь Трея к DILF?
— Да. — Джон широко улыбнулся. — Он папочка, которого я бы трахнул.
— Серьезно? — Мелани покачала головой. — Ты почти такой же смешной, как эта футболка.
— Ты знаешь, что я и есть причина, по которой ты мастурбируешь. Даже если тебе это не нужно, когда я рядом. — Улыбка на его лице стала шире.
— Хорошо. Я понимаю, что тебе нужно пофлиртовать со своей невестой, но могу я поговорить со своей? — спросил Трей.
Мелани встала.
— Конечно, мы пойдем. — Она схватила Джона за руку и оттащила в сторону. — Хочешь сделать мой девичник немного интереснее?
— Думал, ты уже не спросишь. — Он поднял ее и перебросил через плечо, как пещерный человек. Мелани взвизгнула, но все еще широко улыбалась, когда они уходили.
Как только они вошли в бар, мы с Треем остались одни. По телефону я много говорила, но теперь, когда мы остались вдвоем лицом к лицу, мне нечего было сказать. Никакие слова не могли описать все, что я чувствовала.
К счастью, он заговорил первым.
— Прости, Мон. Мне очень жаль.
— За что? — Я посмотрела в его грустные зеленые глаза. Обе руки он засунул в карманы, как нашкодивший ребенок.
— Что меня не было рядом, когда ты нуждалась во мне. Что я не могу держать тебя за руку, пока ты плачешь, и говорить, что все будет хорошо, даже если я не уверен, что все и правда будет хорошо. Просто не был рядом для тебя.
Почему-то Трей всегда знал, что сказать. Даже когда я не знала, что это именно то, что мне нужно было услышать.
— Мне жаль, что все так получилось. Твой отец, вероятно, сейчас разрывает твой телефон и хочет созвать семейное собрание.
Трей покачал головой, вынул руки из карманов и шагнул вперед. Он взял меня за руки.
— Тебе не за что извиняться. Ты не сделала ничего плохого. Ты просто была собой. Беременная. Влюбленная. Это не те вещи, за которые надо извиняться. Конечно, все случилось до того, как мы поженились, но такова жизнь. Все не всегда идет по плану, и мы должны сделать исключения и изменять планы, когда придет время. Этому ты сама меня научила.
Слезы защипали мне глаза по совершенно новой причине. Чистое счастье.
— Я люблю тебя, Трей. Очень сильно.
— И я люблю тебя. Больше всего на свете.
Он наклонился. Его рот был так близко, что я почти ощущала его вкус. Я была готова к поцелую. Готова была потеряться в его губах, но тут оба наших телефона громко зажужжали. Мне хотелось не обращать на них внимания. Провести еще несколько минут, пытаясь забыть весь мир. Но они продолжали жужжать и не останавливались.
— Похоже, за нами идет кавалерия, — пробормотала я.
Трей вытащил из кармана телефон и уставился на экран.
— Да, это так. — Затем он поднес телефон к уху.
— Привет, пап. Я видел. — Трей несколько раз кивнул и ответил. — Да, сэр, мы сейчас приедем. — Он сунул телефон обратно в карман.
— Ты не против уйти с вечеринки пораньше и отправиться в резиденцию Чапменов? — Он поднял брови, как будто у меня был выбор.
Я глубоко вздохнула.
— Ну, я не собираюсь возвращаться в бар, когда все знают, что я беременна, так что давай покончим с этим.
Трей сжал мою руку.
— Я вызову такси.
Глава 11
Трей
Мой телефон непрерывно звонил, еще до того, как мы сели в такси. Я получал оповещения всякий раз, когда кто-то упоминал папу, но все, что приходило, было о беременности Моники. Я не знал, что каждый желтый сайт подхватит историю или то, как далеко они пойдут.
Всю поездку к родителям я думал о том, что нужно сказать и будет ли это вообще иметь значение. У них была своя политическая программа действий. В любом случае теперь все было известно. Мы не могли больше это скрывать, да и я сам устал это скрывать.
Это была очень долгая поездка до дома моих родителей из центра города, но моя машина все еще была у дома Джона, а мне не хотелось делать за ней крюк. Я просто хотел встретиться лицом к лицу с отцом. Не важно, какие последствия нас ждут. Я думал так до тех пор, пока не увидел десятки автомобилей, которые заезжали в ворота к дому родителей.
— Вы можете высадить нас здесь, — сказал я таксисту, который почти не говорил по-английски и не обращал на нас никакого внимания.
Я приложил карточку к терминалу и вытащил Монику из машины, прежде чем ввести код от ворот. Когда двери открылись, и я посмотрел на все блестящие черные машины, стоящие на проезжей части, то ощутил всю реальность происходящего. Дело было не только в нас. Это был политический скандал. Я всегда открыто обсуждал политику со своим отцом и Моникой, и у меня была доля справедливых дискуссий, но когда я фактически жил со всеми вещами, которые страстно обсуждал, я начинал по-настоящему понимать обе стороны.
Но я не был сторонником выбора и никогда не буду. После того, как я услышал сердцебиение ребенка, уже не было других решений. Но я мог понять некоторых людей. Было так много давления. Всегда слишком много. Это было страшно, ошеломляюще и захватывающе, я никогда раньше не испытывал столько эмоций. У меня в голове постоянно царил беспорядок, и еще хуже было то, что нам приходилось это скрывать.
— Похоже, твой отец действительно вызвал кавалерию, — пробормотала Моника.
Я взял ее за руку и нежно сжал.
— Все будет хорошо. Я не могу обещать, что нам понравится все, что скажут эти люди или что они не будут косо смотреть на нас и, возможно, кричать, но я обещаю, что всегда буду на твоей стороне. Всегда.
Она вздохнула.
— По крайней мере ты подбодрил меня и поддержал, потому что я действительно не знаю, что там будет.
— Я тоже, так что давай
