– Я должна остаться! – Фрэнсис умоляюще прижала руки к груди. – Ради бога, постарайтесь меня понять и не сердитесь. Мой дядя жив, испанцы отведут меня к нему.
– Жив?! – Она, видимо, и в самом деле рехнулась. – Вы же мне говорили, что он убит…
– Я подслушала их разговор. Они говорили, что он жив! – У Фрэнсис дрожали губы, казалось, она вот-вот заплачет.
Внезапно Чарльзу все стало ясно. Он вспомнил, что тоже подслушал один разговор. Капитан намеренно лгал, в расчете на то, что она поверит.
– Ваш дядя мертв! – Чарльз схватил ее за руку, но колесо фургона наскочило на рытвину, и Фрэнсис отбросило от него. – Господи, как мне убедить вас?!
Его охватила паника. Время уходит, а он не может оставить ее. Когда фургон догонит всадников, которые все еще боролись с огнем, будет поздно.
– Нет, он жив. Я найду его. Возьмите вот это. – Фрэнсис сунула ему в руки свою сумку. – Бегите, пока есть возможность! – лихорадочно настаивала она. – Это не ваш дядя и не ваша забота. Это моя забота.
Лошади, влекущие фургон, понемногу успокаивались и замедляли бег. Чарльз понимал, что не может больше терять время: еще несколько секунд, и он потеряет шанс спастись. А Фрэнсис схватилась за мешки с зерном, словно он собирался силой оторвать ее. Но Чарльз не мог так поступить. Он знал: ему остается либо бежать без нее, либо совсем отказаться от побега. Он должен был выбирать.
В отчаянии Чарльз балансировал на краю фургона, прижимая к себе ее сумку. Все, чего он хотел, так это вызволить ее, а она мешает ему! Если бы только он мог…
Внезапно Фрэнсис бросилась вперед – так проворно, что Чарльз скорее почувствовал это, чем увидел. Изо всех сил она толкнула его в плечо, он потерял равновесие и упал на дорогу, все еще сжимая в руке железную распорку.
Подгоняемый инстинктом, Чарльз перекатился в канаву и растянулся там плашмя, молясь, чтобы его в темноте никто не заметил, и проклиная эту сумасшедшую девицу. Весь день он мечтал о том, как они вместе вырвутся на свободу, как отправятся в Англию… И что теперь? Теперь он вообще никуда не поедет. Он найдет способ освободить ее и в следующий раз унесет силой. Он не оставит ее в руках испанцев!
Ее дядя мертв. В этом Чарльз был совершенно уверен.
12
Если бы кто-нибудь сказал Чарльзу месяцев шесть назад, что он будет лежать вниз лицом в канаве, полной грязи, из-за женщины, он обозвал бы такого человека безумцем. И тем не менее все так и было. А безумцем, очевидно, являлся он сам…
Задержав дыхание, Чарльз прислушался. Фургон удалялся, с каждой минутой расстояние между ними увеличивалось. Черт побери, ведь они оба сейчас могли быть на свободе! Эти мерзавцы обвели ее вокруг пальца. Она попалась в их ловушку.
– Эй, месье, где Фрэнк? – неожиданно раздался у него над ухом сдавленный шепот. – Что вы с ней сделали?
Это наверняка был один из ее уличных мальчишек. Чарльз сел и принялся с любопытством рассматривать попрошайку.
– Здравствуй, Луи, – он наугад назвал одно из имен. – Я восхищен твоим планом бегства. Как тебе удалось поджечь того испанца?
– Это сделал Луи, а я Пьер. – Мальчик присел на корточки и ткнул пальцем в белую рубашку Чарльза. – Богатая у вас одежда, месье Милстоун. А теперь скажите, где Фрэнк.
– Моя фамилия Милборн. А Фрэнк, как ты ее называешь, отказалась бежать.
Глаза Пьера расширились от ужаса.
– Ты врешь!
– К сожалению, нет. Испанцы убедили Фрэнсис, что ее дядя жив, – мрачно произнес Чарльз. – Она думает, что они везут ее к нему.
– Вот дерьмо!
Петушиная самоуверенность мальчугана тут же испарилась, худенькое личико жалобно сморщилось. Не говоря ни слова, он стал выбираться из канавы. Но Чарльз был готов к этому. Он схватил Пьера за локоть и затащил обратно.
– Не торопись, – прошептал он. – Ты не спасешь ее, если пустишься догонять испанцев и кричать им, чтобы они ее отпустили.
– Но они убьют ее! Как она могла додуматься до такой глупости?!
Мальчуган сел в грязь и разразился новой очередью ругательств, весьма цветистых и изобретательных. Чарльз не мог бы перевести на английский и половины.
– Я никогда не встречал более упрямой женщины, – согласился он. – Если вобьет себе что-то в голову, переубедить ее невозможно. Но я уверен, что ее дядя мертв.
Внезапно худые плечи мальчика затряслись от рыданий. Святой боже, он плачет из-за Фрэнсис! Впрочем, Чарльз и сам был озабочен судьбой этой девушки больше, чем ожидал.
– Не беспокойся, мы придумаем что-нибудь, – прошептал Чарльз, чувствуя себя неловко: ему никогда не приходилось утешать плачущих детей. – Я уверен, что нам удастся освободить ее.
– Мы прекрасно обойдемся без вас, месье, – раздался вдруг насмешливый голос из темноты. – Вам вовсе не обязательно следовать за ними.
Чарльз оглянулся. Это был второй мальчишка, Луи. Он казался крепче и старше Пьера на год или на два – похоже, ему было лет двенадцать. В остальном они походили друг на друга – с немытыми лицами, взлохмаченными волосами, в рваной одежде. В темноте их невозможно было различить.
– Позволь мне самому решать, что следует делать, – возразил Чарльз. – Неужели ты думаешь, что я оставлю ее в руках этих варваров?
Луи покосился на него в темноте.
– Конечно, лучше было бы, если бы у них остались вы, – заметил он без малейшего намека на симпатию. – Но все равно, вы не должны ехать за ней. Какое вам до нее дело?
– Я поеду, – нахмурился Чарльз. – Мы с ней оба англичане.
Он сам удивился этому странному объяснению, и Луи, кажется, был удивлен не меньше, поскольку откликнулся одним только словом:
– Неужели?
Чувствуя себя неуютно под его подозрительным взглядом, Чарльз повернулся к нему спиной, нащупал палку и принялся с яростным ожесточением копать ею землю. Будь он проклят, если передоверит это дело двум детям, что бы они о себе ни думали!
– Что это вы делаете, месье барон? – резко спросил Луи.
– Закапываю проклятую испанскую распорку, чтобы она никогда впредь не касалась человеческого тела.
Чарльз с огромным облегчением засунул железную распорку и кандалы в длинную узкую ямку, которую выкопал, и засыпал их землей.
– Очень хорошо, – похвалил его Луи. – А теперь вы можете ехать домой в Англию.
– Послушай меня! – Чарльз повернулся к мальчику, с трудом сдерживая гнев. – Мадемуазель Фрэнсис устроила мне побег. Я хочу сделать то же самое для нее. Понятно? Я не поеду домой. Я намерен освободить ее, чего бы мне это ни стоило.
Неожиданно худенькое лицо мальчишки расплылось в довольной улыбке. Он кивнул Пьеру, словно получил подтверждение своей глубоко спрятанной уверенности.
