Человек должен захотеть что‑то сделать. Я вспоминаю отца Порфирия, который говорил: «Я ни с кем не говорю о Христе, если этого не хотят и меня об этом не просят». Старец говорил так не из эгоизма, просто он уважал, свободу собеседника. «Я молюсь о людях, совершаю для них чудеса, но ничего им не говорю. Мне хочется, чтобы их душа открылась и чтобы они сами попросили меня рассказать им о Христе».
Мы впервые встретили священника, который не говорил с нами о Боге!
Старец беседовал с группой молодежи. Молодые люди перешептывались между собой: «Мы впервые познакомились со священником, — говорили они, — который ни слова не сказал нам о Боге». Когда одна девушка по наивности сказала об этом отцу Порфирию, он ей ответил: «Не смущайся, Георгия, тем, что я ни слова не сказал тебе о Христе. Я поступил так не по нечестию, но, напротив, из благоговения. Ни с кем я не начинаю говорить о вере, если меня об этом не просят». Затем, после того как молодые люди выразили свое желание поговорить о Боге, Старец с удовольствием откликнулся на их просьбу. Он дал им несколько очень несложных духовных советов, которых они наверняка будут с радостью придерживаться.
Рассудительный подход
Однажды Старца постигло большое испытание, очень его огорчившее. Кондуктор автобуса, в котором он ехал, принялся над ним насмехаться, говорить разные глупости, что вызывало смех у неверующих пассажиров и негодование у верующих. В то время как кондуктор продолжал вести себя совершенно неподобающим образом, люди в автобусе разделились на два лагеря.
Все это сильно огорчило отца Порфирия, который не хотел отвечать на провокационные вопросы и всячески уклонялся от участия в разговоре. Когда автобус заехал на стоянку, чтобы пассажиры могли немного отдохнуть и пообедать, он подошел к кондуктору и сказал ему: «Может быть, как ты говоришь, я и не умею находить подземные источники, но знаю, что ты болен сифилисом. Будь осторожен, не женись сейчас, иначе болезнь передастся и твоей будущей жене, и твоим детям. Продолжай лечиться, и когда выздоровеешь, тогда заводи семью». Кондуктор не знал, что и сказать. Он только спросил у отца Порфирия: «Откуда ты все это знаешь?» На что Старец ответил вопросом: «Так или не так?» Кондуктор кивнул: «Так» — и окончательно замолчал. Оставшуюся дорогу до Афин все, и кондуктор, и пассажиры, провели в молчании.
Надо, чтобы она сама захотела прийти
Одна моя знакомая, ребенок которой был тяжело болен, попросила меня отвезти ее к Старцу. Я ответил, что с удовольствием в любое время выполню ее просьбу. После этого разговора прошло несколько месяцев, а эта женщина так больше ко мне и не приходила. Я спросил Старца, можно ли ради больного ребенка позвонить женщине и напомнить ей о ее намерении посетить его. Отец Порфирий строго запретил мне это делать: «Не надо ей звонить, — сказал он. — Это будет неправильно. Надо, чтобы она сама захотела прийти. Не беспокойся, она скоро сама тебе позвонит». Через три дня она мне действительно позвонила. Женщина была изумлена, когда я сказал ей, что со дня на день ждал ее звонка. Я рассказал ей о встрече со Старцем, и она еще больше изумилась. Вскоре мы вместе поехали к Старцу, и с тех пор она стала часто приезжать к нему.
Бог уважает нашу волю
Необычайно трогательна тактичность, если можно так сказать, любви Божией. Эту истину открыл нам отец Порфирий. Наша дружная компания находилась в Каллисии, с нами был Старец. Была ночь накануне дня Святого Духа. Отец Порфирий умилительно описывал нам афонские всенощные бдения в Кавсокаливии [61], когда, согласно его словам, «Святой Дух приходил и преисполнял небесной радостью души монахов». Своими словами он хотел пробудить нас: «И сейчас, — говорил он, — как и тогда, Святой Дух желает войти в наши души, но Он уважает нашу свободу и не стремится оказывать на нас давление. Он ждет, когда мы сами откроем Ему врата, и тогда Он войдет в нашу душу и преобразит ее». Эти слова напомнили мне строки из Апокалипсиса: Се, стою у двери и стучу: если кто услышит глас Мой и откроет двери, войду к нему и буду вечерять с ним и он со Мною[62].
Всемогущий Бог осторожно стучит в дверь души немощного человека, чтобы сделать его поистине счастливым, и терпеливо ждет, пока тот Ему откроет. А человек чаще всего, злоупотребляя своей богодарованной свободой, не открывает Ему и остается наедине со своими скорбями. Многие ли из нас имеют благоразумие от слов перейти к делу? «Утешителю, Душе истины… прииди и вселися в ны» [63]? Кто из нас, произнося эту молитву, не замыкается в одиночестве своей беззащитности? И Бог не препятствует этому нашему безрассудству, потому что оно является выражением нашей свободы. Однажды Старец мне сказал: «Бог уважает нашу волю». И еще: «Все, что ты делаешь, делай, раз ты этого хочешь. Но делай свободно, сознавая свою ответственность, и с благодарностью Богу». Долго я пытался постичь эти краткие, но многозначительные советы Старца.
Время похвалить и время сделать выговор
Старец, когда считал это необходимым, не упускал случая похвалить меня или сделать мне выговор. Причем всякий раз для меня это было полной неожиданностью. Он делал мне строгое внушение главным образом тогда, когда я пребывал в мирном устроении и переживал безоблачные, спокойные дни. Тогда он находил скрытые мои ошибки и упущения и указывал мне на них. Напротив, когда приходили дни скорбей и испытаний, он хвалил меня, уверяя, что я преуспеваю в добродетелях смирения и терпения. Его уроки напоминали слова преподобного Исаака Сирина: «Бог и ангелы Его радуются, когда мы в нуждах, а диавол и делатели его — когда мы в покое»[64].
Говоря, что уважает тебя, он бессознательно пренебрегает тобой
Как‑то вечером я пришел к Старцу с одним моим знакомым. Отец Порфирий принял нас в своей келье. В последовавшей затем общей беседе мой спутник между прочим сказал, что он испытывает ко мне великое уважение. При этих его словах Старец внимательно взглянул на него, потом опустил голову и ничего не сказал. Вскоре мы уехали.
В следующей раз я приехал к отцу Порфирию один. Он сказал мне: «Я вспоминаю твоего знакомого, которого ты приводил ко мне. Он с радостью заявил мне о том уважении, которое он к тебе испытывает. Но когда он мне это говорил, знаешь, что я увидел в глубине его души? Что он испытывает к тебе отвращение и пренебрегает тобой». Это откровение было для меня полной неожиданностью и поразило меня как молния. Затем Старец сказал: «Будь внимателен. То, что я заметил, относится к области его бессознательного. Понял? Знаешь, что такое бессознательное?» Я ответил, что примерно знаю. «Поскольку это чувство отвращения находится в области его бессознательного, он сам об этом не знает, — сказал мне напоследок отец Порфирий. — Пожалуйста, отнесись внимательно к моим словам». Возвращаясь домой, я испытывал раздражение и сокрушался о такой двуличности этого человека. Поскольку глубоко внутри он испытывал ко мне отвращение, кто заставлял его сближаться со мной и тем более заявлять Старцу о своем уважении ко мне? Не логичнее ли было бы для него перестать со мной общаться? Тогда, по крайней мере, он будет находиться в гармонии с самим собой.
Прошло несколько часов, прежде чем я начал успокаиваться. В какой‑то момент я начал понимать значение слов Старца: «Будь внимателен, это относится к области его бессознательного, и он об этом не знает». Действительно, этот человек меня очень ценил, всячески это показывал и, общаясь со мной, не испытывал никаких неудобств. Проблема самопротиворечия была сокрыта в его бессознательном, поэтому он и сам этого не знал. Это мое заключение, которое подтверждали и слова Старца, успокоило меня. Я принял этого человека таким, каким он был, и не изменил к нему своего отношения. Все осталось так же, как было и прежде.
Когда я вновь встретился с отцом Порфирием, он мне сказал: «То, что я видел в его бессознательном, — это застарелая травма. Она от демона». На мой вопрос, может ли он избавиться от этого недуга, продвигаясь по пути к святости, он ответил: «Святость меняет человека. Она исцеляет душевные травмы. Сейчас психиатры называют это душевным расстройством, тогда как на самом деле здесь имеет место демоническая энергия, порожденная грехом».
Безрассудная «проповедь»
Однажды воскресным утром отец Порфирий направлялся вместе со своим знакомым, пожилым крестьянином, в сельскую церковь. По дороге они встретили компанию из шести–семи молодых людей, которые шли в противоположном направлении. Крестьянин спросил: «Куда вы идете, ребята?» Они ответили: «В кафе». Тогда крестьянин, очень строгий человек, возмутился и воскликнул: «И вам не стыдно воскресным утром, вместо того чтобы идти в церковь, идти в кафе?! Какие же вы христиане?» И он прямо на улице ревностно прочитал им целую проповедь. Юноши что‑то стали отвечать ему в весьма оскорбительном тоне, а затем пошли дальше своей дорогой. Старец молчал. Возбужденный крестьянин, довольный собой, спросил его: «Ну как, правильно я сказал этим негодникам?» Отец Порфирий ответил: «Нет, неправильно». Крестьянин, ожидавший похвалы, огорчился таким ответом. Они пришли в церковь, Старец удалился в алтарь, а крестьянин стал в свою стасидию. Не прошло и получаса, как вся компания молодежи заходит в храм. Крестьянин потирал руки от удовольствия. Только закончилась Божественная литургия и Старец вышел из алтаря, как крестьянин поспешил к нему навстречу и, указывая на молодежь, сказал: «Видишь, а ты говорил, что я неправильно поступил, что преподал им урок. Они подумали над моими словами и пришли в церковь». Старец с улыбкой ответил, что они пришли, потому что он тайно молился о них, а вовсе не потому, что усвоили его «проповедь».
