Как только в лифт зашли, меня впечатали в зеркальную прохладную стену.
— Ну ты и похотливый сучёныш, — сказал и впился в мои губы остервенело.
Я шумно втянул воздух и начал покачивать бёдрами и тереться о его выпуклость в штанах. Кожу на талии сжимали до боли, губы кусали, язык проталкивался в рот всё глубже. Было настолько хорошо, что я был готов на всё, лишь бы он вошёл в меня на всю длину и брал меня жёстко.
Нас прервал звук остановившегося лифта, и мы неохотно оторвались друг от друга. Стас вышел, и я поплёлся за ним в нетерпении, а в квартире буквально бросился на него как озабоченный.
— Сука, Соколов, тебе ничего в алкоголь не подсыпали? — взял меня за плечи и внимательно смотрел в мои глаза. — Вроде всё нормально, — ответил он сам себе.
— Я просто скучал, — хрипло сказал я. — Очень.
Взгляд изменился. Из строгого и серьёзного стал каким-то обеспокоенным, он отпустил глаза и почесал затылок. А я уже пожалел, что сказал это, кажется, было лишним.
— Пойдём выпьем, у меня бар поразнообразней будет, — повернулся и направился в гостиную, как я понял.
Пока он наливал что-то в стаканы, я осматривался. Большая квартира в холостяцком стиле. Минимализм и серо-синие тона, современная мебель и кожаный тёмно-синий диван. Достаточно чисто, я бы сказал, очень чисто, можно подумать, что здесь никто не живёт.
— Уютно у тебя тут, — сказал я и сел на диван.
— Нормально. — Он протянул мне стакан с янтарной жидкостью. — Слушай, — неуверенно начал он, крутя в руке стеклянную ёмкость.
— Что? — Я насторожился его тоном, всё-таки зря я сказал, что скучал по нему.
— Давай прекращать…
Ну всё, сейчас я поеду домой на такси.
35
Стас
Почему, блядь, так приятно, когда тебя ревнуют?
Сколько бы Соколов не отрицал, это именно ревность. Врать и притворяться он совсем не умеет.
Его признание ввело меня в ступор, не ожидал, что он это скажет. Не думал вообще о его чувствах, и это заставило меня понять, какое же я все-таки говно.
Первое, что пришло в голову, — это ответить тем же. Но выдавить это из себя не смог, хоть и пришло осознание, что жутко скучал. Место себе не находил и спать нормально не мог. И он был полностью прав — я бесчувственная скотина. Которая пнула ногой во что-то очень важное — в него. Соколов, сам того не зная, занял очень много места в моей жизни. Я и сам с трудом пришёл к этому выводу. И раз я это понял и осознал, не намерен больше упускать. Не дам никакого определения всей этой хрени, сам не знаю, что это такое. Не испытывал ничего такого до сих пор, но это охренеть как приятно.
Приятно выбираться куда-то с ним, проводить вместе время по-человечески. Хватит с меня, я взрослый человек, и надо перестать вести себя как чмо.
Соколов важен для меня, он мне… Дорог. И на этом всё.
— Давай прекращать…
Блядь, думал, легче будет, а я и смотреть на него не могу. Приехали, да, Стас?
— Почему? — спросил он хриплым голосом.
— Что почему? — потерял я нить разговора.
— Почему ты хочешь прекращать?
Я поднял глаза на него, что-то он бледный.
— Тебе плохо?
Он же пить не умеет, зря я дал ему столько алкоголя.
— Не переводи тему, — истерически сказал он.
— Мне не охота с тобой сраться и неделю гадать, где ты и с кем. Так что, давай, выясним все сейчас.
Он смотрит на меня внимательно и не моргая.
— Я постараюсь вести себя нормально и больше не повторять своё поведение. А ты меня слушаешься и не провоцируешь.
Он выдохнул и расслабился.
— Господи, я думал, ты меня домой отправишь. — Он опустил голову, потом поднял стакан, что держал в руке, и поднёс ко рту.
— Нет, нет, тебе уже хватит. — Я забрал стакан из его рук.
— Эй-й, я в норме, — возмутился и потянулся вырвать его у меня.
— Я вижу, как ты в норме, — пошёл в кухню и вылил виски в раковину. И его, и моё тоже.
— Зануда! — крикнул он мне в спину.
— Я не хочу тебя откачивать, — протянул стакан с водой.
Выпил, смотря на меня из-под нахмуренных бровей.
— Я согласен, — опустошив бокал, сказал он.
Я взял его двумя пальцами за подбородок и поймал его губы, поцеловал, всасывая его язык, что он так быстро сунул мне в рот.
— Спальня там, — показал я рукой в нужную сторону. — Иди, я сейчас приду.
Он встал с дивана и, покачиваясь, пошёл туда. Я же пошёл в туалет, где у меня лубрикант. Днём было не очень комфортно всадить ему без геля.
Зайдя в спальню с уже готовым к бою стояком и в предвкушении воплотить в жизнь свой план по вытрахиванию Соколова, я конкретно обломался, потому что раздетый до трусов Соколов спит без задних ног, пуская слюни на подушку.
— Зашибись, потрахались.
Будить я его, конечно, не буду, я ж не совсем конченый. Лёг рядом и укрыл нас тонкой простыней. Соколов до такой степени уместно смотрелся в моей спальне, что я смотрел на него и лыбился как придурок.
36
Проснулся и, не открывая глаза, потянулся на кровати, вскочил как ошпаренный, заметив, что я на кровати один. Сон как рукой сняло, встал и почти выбежал из спальни. Если он ушёл, не сказав ни слова, я его свяжу и выебу, пока сознание не потеряет.
Но, видимо, не судьба, а жаль, я уже выстроил эту картинку в голове. Соколов стоит возле холодильника и с жадностью глотает воду из бутылки.
— Сушняк, — усмехнулся я.
Он едва заметно кивнул, не отрываясь от своего занятия, несколько капель воды стекали по подбородку и капали на голую гладкую грудь.
— Больше пить не буду, — с выдохом сказал он и, сев за стол, опустил голову на руки.
— Не будешь, — утвердил я его слова и подошёл к нему.
Как только приблизился, он уткнулся головой в мой голый торс и замычал.
— Мне плохо.
Я тихо засмеялся.
— Ты изверг, — буркнул он.
— Чего это? — Я положил руку на его голову и… гладил.
Я глажу Соколова по голове. Взрыв мозга.
— Я тут умираю, а ты надо мной смеёшься, — обиженно сказал он мне, точнее, моему животу.
— Ты, пиздец, смешной сейчас, — поцеловал его в макушку. — Кофе выпьешь и легче станет, я приготовлю, а ты иди в душ.
Он болезненно замычал, нехотя встал со стула и пошёл в сторону ванной.
Я сдержал желание пойти следом и избавиться от болезненного стояка, ему и так плохо, а я же не изверг.
— А где полотенца лежат? — вернулся Соколов в кухню.
— Я принесу, иди.
Плохая идея. Ходит мне тут, маячит перед глазами своим голым телом и аппетитной задницей. А как в ванную зашёл, а он там за стеклом в чём мать родила… Терпи, Стас.
Потерплю… Час, не больше.
Вышел он из душа более-менее живым, я поставил перед ним кружку с кофе, а он в благодарность поцеловал, и в душ пошёл я, в холодный.
— Нет, я не дома, — услышал я, выходя из ванной. — Э-э-эм, у друга…
Я остановился у входа в кухню.
— …я знаю, что обещал перезвонить, так вышло. Прости…
Это что за хрень?
— …я тоже скучаю…
Ох, как интересно, блядь.
— …позвоню чуть позже, как домой приду…
Хрен тебе, а не домой, вообще сюда переедешь.
— …целую. Пока.
Это я тебя сейчас поцелую, да так, что на всю жизнь запомнишь.
— Это кто был? — нервно спросил я.
Он на месте подпрыгнул от моего баса и расплескал кофе по столу.
37
Артём
— Это кто был? — прозвучало за моей спиной.
— Папа, а что? — недобро посмотрел я на Стаса, на котором было только полотенце.
С влажных волос, что стали ещё темнее, стекали капли воды по его голой груди ниже к кубикам на животе. Но от любования его подкаченного тела меня отвлёк пристальный злой взгляд… Что опять-то?
— Какой папа? — прорычал он, ну ясно всё.
— Римский.
