Наконец с наружной стороны на дверь легла рука и раздался негромкий щелчок затвора. Последовала очередная минута тишины, и Брекенбери увидел, как принц весь бесшумно собрался, как будто перед каким-то резким движением. Потом дверь приоткрылась, впустив в комнату еще немного утреннего света, и на пороге показалась фигура стоявшего неподвижно мужчины. Он был высок ростом и сжимал в руке нож. Даже в полутьме было видно, как поблескивают его верхние зубы, ибо рот его был открыт, точно у пса, готовящегося сделать прыжок. Человек явно только что побывал в воде – с его одежды стекали и громко падали на пол капли.
В следующий миг он переступил порог. Мгновенно последовал прыжок, сдавленный вскрик, звуки борьбы, и, прежде чем полковник Джеральдин успел броситься на помощь, принц уже обезоружил и надежно держал пришельца за плечи.
– Доктор Ноэль, – громко произнес он, – зажгите, пожалуйста, лампу.
И передав пленника в руки Джеральдина и Брекенбери, он пересек комнату и прислонился спиной к камину. Как только зажглась лампа, вся компания смогла увидеть, какими необычайно строгими сделались черты лица принца. Это уже был не Флоризель, беспечный джентльмен, то был принц Богемии, разгневанный и полный непоколебимой решимости. Он величественно поднял голову и обратился к плененному председателю Клуба самоубийц.
– Председатель, – промолвил он, – вы устроили мне последнюю ловушку, но сами угодили в нее. Сейчас настанет утро, и это будет ваше последнее утро. Вы только что переплыли Риджентс-канал, и это было ваше последнее купание в этом мире. Ваш старый сообщник, доктор Ноэль, вместо того чтобы предать меня, передал вас в мои руки для справедливого суда. И могила, которую вы выкопали для меня этой ночью, сегодня волей Божественного Провидения послужит для того, чтобы навсегда скрыть от глаз любопытного человечества справедливое возмездие, которое сегодня падет на вас. Преклоните колени и помолитесь, если вам угодно, ибо ваше время истекает и судье верховному уже прискучили ваши беззакония.
Председатель не отвечал ни словом, ни жестом, он стоял с поникшей головой, угрюмо вперив взгляд в пол, словно не в силах вынести долгого, беспощадного взгляда принца.
– Господа, – продолжил Флоризель своим обычным голосом, – перед вами человек, которому долго удавалось ускользать от меня. Теперь же, благодаря доктору Ноэлю, он находится в моей власти. Чтобы перечислить его злодеяния, не хватит имеющегося у нас времени, но, если бы можно было наполнить канал, который только что переплыл этот негодяй, кровью его жертв, он вышел бы из берегов. И все же даже сейчас я намерен поступить с ним так, как велят правила чести. Но я призываю вас в судьи, господа. Это больше казнь, нежели дуэль, поэтому предоставить преступнику право выбора оружия было бы нарушением этикета. Я не могу позволить себе погибнуть в подобном деле, – продолжил он, открывая замки на футляре с рапирами. – Пуля слишком часто летит на крыльях случая, и даже опытный и бесстрашный стрелок может пасть от выстрела дрожащего новичка, поэтому я решил остановить свой выбор на рапирах. Надеюсь, вы одобрите мое решение.
Когда Брекенбери и майор О’Рук, к которым были обращены последние слова, высказали свое одобрение, принц обернулся к председателю:
– Поторопитесь, сударь. Выбирайте клинок и не заставляйте меня ждать. Я хочу как можно скорее покончить с вами.
В первый раз после своего пленения председатель поднял голову, и стало заметно, что в его глазах засветилась надежда.
– Так это будет поединок? – не без волнения спросил он. – Между вами и мной?
– Да, я намерен оказать вам такую честь, – ответил принц.
– Не советую! – воскликнул тут председатель. – Если условия равны, кто знает, как распорядится судьба? Но я должен сказать, что это благородный поступок со стороны вашего высочества, и, если случится худшее, я погибну от руки одного из достойнейших джентльменов в Европе.
Председателя отпустили, он подошел к столу и начал очень тщательно и придирчиво выбирать рапиру. Настроение его значительно повысилось, – похоже, он не сомневался, что победа в поединке достанется ему. Его уверенность вызвала беспокойство у присутствующих, и они принялись уговаривать принца Флоризеля заново обдумать свое решение.
– Это всего лишь фарс, господа, – ответил он им. – И думаю, я могу уверить вас, что он будет недолгим.
– Ваше высочество, будьте осторожны. Не переоцените свои силы.
– Джеральдин, – ответствовал принц, – я когда-нибудь отказывался от долга чести? Я обещал вам смерть этого человека, и теперь вы получите ее.
Тем временем председатель наконец остановил свой выбор на одном из клинков и объявил о своей готовности жестом, не лишенным грубого благородства. То, что даже в такую роковую минуту этот страшный человек не утратил некоторой доли мужества, придало ему определенного достоинства.
Принц взял первую попавшуюся рапиру.
– Полковник Джеральдин, доктор Ноэль, – сказал он, – вас я попрошу оставаться в этой комнате, пока я не вернусь. Я не хочу вовлекать своих друзей в это дело. Майор О’Рук, вы – человек почтенного возраста и признанной репутации. Позвольте мне рекомендовать вам председателя. Лейтенант Рич, надеюсь, согласится уделить внимание мне. У столь молодого человека не может быть большого опыта в подобных делах.
– Ваше высочество, – ответил Брекенбери. – Эта минута навсегда останется у меня в памяти как величайшее событие моей жизни.
– Прекрасно, – ответил принц Флоризель. – Я же надеюсь, что смогу когда-нибудь оказать и вам свою дружескую помощь в более важных обстоятельствах.
С этими словами он вышел из комнаты и стал спускаться по винтовой лестнице. Второй участник дуэли и назначенные секунданты последовали за ним.
Двое оставшихся распахнули окно и высунулись, напрягая все чувства, чтобы не упустить ничего из тех трагических событий, которые должны были последовать с минуты на минуту. Дождь к этому времени уже прекратился, почти рассвело, и из кустов и крон деревьев в парке стал доносится птичий щебет. На какой-то миг показались принц и его компаньоны, идущие по аллее между цветущими кустарниками, но на первом же повороте они снова скрылись из виду. Больше полковнику и доктору ничего рассмотреть не удалось, ибо сад был настолько обширен и место поединка, по-видимому, располагалось так далеко от дома, что до их слуха не долетал даже звон клинков.
– Он повел его к могиле, – с содроганием произнес доктор Ноэль.
– Боже мой! – вырвалось у полковника. – Господи, защити того, кто достоин!
И они стали молча дожидаться исхода поединка – доктор, весь дрожа от страха, полковник – обливаясь холодным потом. Наверное, много минут прошло с тех пор, как принц и председатель вышли из дома, сделалось значительно светлее, и доносящиеся из сада птичьи трели зазвучали веселее, когда раздавшиеся шаги приковали их взгляды к двери. В комнату вошли принц и два офицера индийской армии. Господь защитил того, кто был достоин.
– Прошу меня простить за недавнюю многословность, – произнес принц Флоризель. – Подобная слабость недопустима для человека моего положения, но существование этого дьявола во плоти начинало тяготить меня, как недуг, и смерть его освежила меня лучше ночи крепкого сна. Вот кровь человека, убившего вашего брата, Джеральдин, – сказал принц, бросив рапиру на пол. – Вам будет приятно ее видеть. И все-таки, – задумчиво добавил он, – как же странно мы, люди, устроены. Не прошло и пяти минут, как свершилась моя месть, а я уже начинаю задумываться над тем, что же такое месть. Вообще, достижима ли она в этой жизни? Как быть с тем злом, которое породил этот человек, и можно ли избавить от него мир? Промысел, который дал ему громадное богатство (а дом, в котором мы находимся, принадлежал ему), этот промысел теперь стал навеки частью удела всего человечества. Я могу хоть до судного дня делать выпады из quarte[3], но это не оживит брата Джеральдина, не вернет чести обесчещенным и не снимет пятна позора с опороченных. Само существование человека, в сущности, такая мелочь по сравнению с его поступками. Увы! – прибавил он. – Что может быть печальнее достигнутой цели?
– Свершилось божественное правосудие, – сказал доктор. – Я это так понимаю. Для меня, ваше высочество, история эта послужила жестоким уроком, и теперь я с трепетом ожидаю своей участи.
– Что же я такое говорю! – воскликнул тут принц. – Я не только покарал, но и нашел человека, который поможет мне исправить зло. Ах, доктор Ноэль, у нас впереди много дней тяжкого и почетного труда. И возможно, задолго до того, как работа наша будет закончена, вы искупите совершенные в прошлом ошибки.
– Пока же, – промолвил доктор, – позвольте мне пойти похоронить самого старого из моих друзей.
Таков, замечает мой ученейший араб, счастливый конец этой повести. Стоит ли говорить, что принц не забыл никого из тех, кто помогал ему в его великой и благородной затее? И по сей день его могущество и влияние помогают их продвижению по общественной лестнице, а дружба с ним придает их личной жизни особое очарование. Если записать, продолжает мой автор, все те удивительные события, в которых принц сыграл роль Провидения, это заполонило бы всю подлунную книгами, но истории, которые имеют касательство к судьбе АЛМАЗА РАДЖИ, слишком интересны, чтобы о них умолчать, говорит он. Итак, осторожно следуя по стопам нашего восточного собрата, мы приступаем к изложению серии повестей, которые он начинает «РАССКАЗОМ О ШЛЯПНОЙ КАРТОНКЕ».
