И здесь возникало противоречие: адмиралу фор Гронтешу Фенно-Дераль склонен был верить. Несмотря на тот очевидный факт, что в его рассказе просматривалось несколько явных недоговорок и неточностей. Но, опять же с точки зрения начальника полиции, любое противоречие означает лишь то, что, по меньшей мере, один важный для понимания факт остается неизвестным. Раскопай недостающее, и все станет понятно и доказательно.
Сейчас неизвестным оставалось слишком многое, даже предположения строить было рано, не говоря уж о более-менее серьезных выводах. Поэтому разговор по душам с адмиралом Фенно-Дераль отложил до того момента, когда прояснятся личность и мотивы убитого. А пока, в ожидании возвращения Заккендаля с магической поддержкой, незаметно отдал инициативу Варрену и его весьма непростой «племяннице».
Адмирал был прав, барышня нервничала и боялась. Но, вот что интересно, ее страх выливался не в истерику или показную слабость с обмороками, а в желание досконально понять, что происходит. «Наш человек», - одобрительно улыбнулся Фенно-Дераль, когда Джегейль, дослушав излишне, на его взгляд, красочный рассказ, пожала плечами и совершенно спокойным тоном озвучила самое вопиющее противоречие:
- Но, господин адмирал, если бы Черному Лотосу не нужна была рука человека на рукояти для того, чтобы сражаться, он бы и в том бою покрошил всех ваших врагов без всякого вашего участия. Тут уж или - или.
Адмирал лишь руками развел, то ли отказываясь отвечать, то ли признавая, что чего-то не знает. Но Фенно-Дераль не собирался забывать это противоречие: в конце концов, он - не барышня фор Циррент, на его вопросы отвечать обязаны.
- А ваш повар имеет отношение к этой истории? - снова влезла барышня.
- Повар? - невольно переспросил Фенно-Дераль. - А что такое с вашим поваром, адмирал?
- Не имеет ни малейшего отношения, - ответил фор Гронтеш барышне.- С ним нас связало совсем другое приключение.
Слишком решительно ответил, вопрос ему, похоже, не понравился. Начальник королевской полиции сделал в уме пометку: «повар, выяснить». Тайны адмирала фор Гронтеша ему категорически не нравились: чем больше тумана, тем сложнее определить мотивы и цель преступления.
Кажется, барышня собралась еще что-то спросить, но тут явился Заккендаль с магом. Вот уж точно, вовремя - вопросы барышни были вполне по делу, но тем хуже, дело расследует не она, нечего лезть. Варрен уже поймал сердитый взгляд и наверняка понял, чем недоволен его друг. Осаживать девушку вслух не хотелось, тем более что Фенно-Дераль запомнил все ее вопросы и собирался повторить их адмиралу столько раз, сколько понадобится, наедине и в более располагающей для ответов обстановке. А пока можно вернуться в гостиную и заняться, наконец, осмотром трупа.
Подмастерье первого уровня Тил Бретишен уже не боялся начальника полиции до бледности и трясущихся коленок, но в рот смотрел и просьбы готов был выполнять, как приказы. Оно и ясно: при новом верховном магистре парню светило еще меньше, чем при прежнем, других покровителей не было и не предвиделось, а тут, глядишь, и отметят верность короне и работу во благо.
То, что Джегейль видела, но не бралась истолковать, ученику покойного верховного магистра оказалось на один зуб. Работал он вполне уверенно, легко поясняя каждый свой жест:
- Итак, что мы имеем, господа? Покойный, сразу скажу, мне не знаком, хотя я бы сказал, что какая-то магическая сила у него при жизни была. Рана от зачарованного клинка, чары… м-м-м… не наши чары, затрудняюсь определить. Что-то чужеземное и даже, я бы сказал, чужеродное. Впрочем, причиной смерти стали не чары, а банальный удар сталью в сердце. Как говорится, хладное железо… Так, далее… На покойном, извольте видеть, амулет отпирания запоров. Запрещенный. Заряжен сильным магом, емкость отличная, работа мага первого уровня, не ниже. Почти не использовался. Я бы предположил, что проникновение в этот дом было первым его применением. Возможно, вторым. Амулет отвода глаз, той же работы, почерк чувствуется. Однако ношен дольше, истрачен почти на треть.
- Сколько ношен, можно определить?
- М-м-м, в зависимости от интенсивности использования, господин начальник. Я бы сказал, что около месяца, но боюсь ошибиться.
- Хорошо, продолжайте.
Ладони подмастерья порхали над трупом, то замирая, то ныряя в незаметный карман, то выписывая пассы.
- Менталка - «черный сон», одноразовый. Кинжал, извольте видеть, усилен «смертной волной», тоже запрещенная дрянь. И, знаете, - он поднял голову, и на простоватом лице мелькнула неподдельная растерянность: - Знаете ли, господин начальник, дрянь весьма и весьма сильная, не всякий такое начарует. Я у нас в гильдии таких мастеров и не знаю.
- Даже магистры?
- Только магистры и могут, - побледнев, шепотом признался Тил.
Больше магических сюрпризов на покойничке не обнаружилось. Варрен, наконец, отправил племянницу домой, Заккендаль продолжил осмотр, а Фенно-Дераль крепко задумался.
Судя по набору запрещенной и убийственной дряни, целью вторжения был ни разу не меч, будь он хоть сто раз легендарным и триста раз бесценным, а кто-то из хозяев дома.
Женя из гостеприимного дома фор Гронтешей уехала с радостью. Да уж, она хотела нанести адмиралу второй визит, но не по такому поводу. Скорей бы все стало ясно, и хорошо бы сам адмирал оказался не при чем.
Дядюшка остался на месте преступления вместе со своим приятелем-копом, Женя понимала, что так нужно, слишком высокопоставленные люди замешаны во всей этой кровавой истории. Первый адмирал Андара, едва вернувшийся из опалы, его сын - пусть хоть сто раз остолоп, но все же порученец принца и наследника престола, а что на принца Ларка тоже вовсю убийцы охотятся, она не по слухам знала. Еще и амулеты у этого мертвяка настолько сильные, что только магистры зачаровать могли. Все это пугало.
На глазах дядюшки, его друга, адмирала и, в особенности, адмиральского сынка Женя еще могла держать лицо, но, очутившись в одиночестве в закрытой карете, едва не сорвалась. Смотрела в окно из-за неплотно задернутой шторки, обхватив себя руками, уговаривая чуть ли не вслух, что карета - не самое подходящее место для истерики, что надо дотерпеть до дома, до тетушки…
Дотерпела.
И уже дома совершенно безобразно разрыдалась, отпустив себя, позволив пережитому страху выплеснуться. Старая Солли, причитая, помогла переодеться в домашнее и умчалась за чаем, а тетушка присела рядом, обняла и молчала, пока слезы не начали стихать, и лишь потом сказала неодобрительно:
- Все же Варрен слишком многого от тебя хочет.
- Да я сама лезу, чего там, - Женя всхлипнула и потянулась за платком. - Вроде как не кисейная же барышня, и вообще хочу быть полезной. Это все же лучше, чем дома сидеть и развлекаться только театром и приемами. Просто… просто…
Солли принесла чай, разлила на двоих, покачала головой:
- Вот и барышня Цинни так же говаривала…
Женя пила чай, зубы постукивали о край чашки, и совершенно невозможно оказалось сказать то, что само рвалось на язык: «Просто дядюшка тоже мог погибнуть». Страшней всего делалось именно от этой мысли. Если бы не это, она бы сейчас не тряслась и не рыдала. Если бы не то жуткое мгновение, когда ей почудилось, как насыщенная кровавыми отблесками черная аура тянется к подступившему слишком близко доктору и словно присматривается к остальным… И не вспыхнувшее в мозгу видение, как бедный доктор наклоняется пощупать пульс - или что он там собирался делать? проверять, насколько тот мертвяк уже остыл? - а вместо этого сжимает ладонь на оплетенной потертой кожей рукояти… Женя затрясла головой, пытаясь отогнать весь этот ужас. Сейчас она предпочла бы думать, что все это и впрямь лишь игра ее слишком буйного воображения. Но она ведь видела. Так же ясно, как сейчас видит свои дрожащие пальцы.
Чашка опустела, а Женю все еще потряхивало. Тетушка сказала, нахмурившись:
- Солли, приготовь, пожалуйста, для деточки горячую ванну.
