Таким событием явилось твердое решение покончить с зависимым от других существованием. Фрейд оставляет Институт Брюкке и начинает заниматься врачебной деятельностью. В «Автобиографии» (1923)[34] он пишет об этом следующее: «Поворотный пункт наступил в 1882 году, когда мой учитель, к которому я питал высочайшее уважение, исправил великодушную расточительность моего отца, настоятельно советуя мне, ввиду моего плохого материального положения, отказаться от теоретической работы. Я последовал его совету, покинул физиологическую лабораторию и поступил в поликлиническую больницу широкого профиля».
Ходили слухи о том, что между Фрейдом и Брюкке произошел разрыв, но Фрейд опровергал их, утверждая, что покинул лабораторию по совету Брюкке. Брюкке действительно сохранял дружеский интерес к дальнейшей карьере Фрейда. Он был главным ходатаем за присуждение тому звания приват-доцента (и именно покровительство Брюкке в противовес сильной оппозиции обеспечило Фрейду бесценную субсидию для научной поездки в Париж).
Действительно, перспективы в лаборатории Брюкке представлялись весьма туманными. Оба ассистента были только на десять лет старше самого Фрейда, и поэтому казалось маловероятным, чтобы кто-то из них освободил для него место в обозримом времени. Относительно же конечной цели — руководства кафедрой — можно лишь сказать, что Фрейду исполнилось 69 лет, когда умер Экснер, преемник Брюкке, следовательно, даже при наиболее благоприятных обстоятельствах его мечта превратилась бы в очень долгое ожидание. Кроме того, жалованье ассистента было настолько скудным, что его едва ли хватило бы на собственное содержание, не говоря уже о возможности создать семью. Несколько скромных гонораров за публикации и университетская стипендия 1879 года в 100 гульденов (8 фунтов) являлись его единственными вкладами в собственное обеспечение. 67-летний отец, на содержании которого были жена и семеро детей, сам находился в весьма бедственном финансовом положении, так что временами ему приходилось принимать помощь от семьи жены. Свои небольшие накопления он потерял во время экономического кризиса 1873 года. Возможности опять что-то заработать больше не представлялось, но тем не менее, экономя за счет своей семьи, он щедро и с охотой помогал сыну. Отец искренне радовался успехам сына, примирившись (правда, не без сожаления) с тем, что тот не стал коммерсантом, и готов был и далее оказывать ему материальную поддержку. Справедливости ради следует отметить, что потребности Зигмунда были очень скромными: работа, книги, общение с друзьями, а также небольшая сумма денег на карманные расходы. Случались моменты, когда ему приходилось занимать деньги у друзей, но долги он платил добросовестно и даже раньше назначенного срока. Примерно в это же время он нашел великодушного покровителя в лице Йозефа Брейера, которому довелось сыграть столь важную роль в последующей карьере Фрейда. Брейер почти регулярно ссужал Фрейда небольшими суммами. Однако к 1884 году долг Фрейда стал весьма значительным — 1500 гульденов (около 125 фунтов).
Короче говоря, это обстоятельство поставило 26-летнего Фрейда в трудную ситуацию. Тем не менее у него не было каких-либо ясных перспектив относительно своего будущего. Отсутствие чувства реальности кажется столь несвойственным Фрейду, которого мы знали позднее как человека, умевшего ставить перед собой цель и добиваться ее достижения. Из его последующих свидетельств об этом времени может создаться впечатление, что только вмешательство Брюкке внезапно пробудило его ото сна идеалистического служения делу науки, невзирая на мирские потребности.
В действительности же Фрейд вовсе не питал иллюзий относительно своего реального положения, и его решение также не пришло неожиданно. С момента получения степени доктора медицины он «с тяжелым сердцем» обдумывал это решение: оставить лабораторию ради практической медицины. Однако в жизни Фрейда произошло нечто такое, что заставило его действовать более решительно. Он по уши влюбился! Более того, его избранница Марта Бернайс дала ему понять, что он смеет надеяться на благосклонность с ее стороны. В течение дня обдумав все вопросы, он приходит к заключению о необходимости покинуть Институт Брюкке.
Таким образом, нам известен истинный мотив решения Фрейда, хотя он сам, отличаясь чрезвычайной скрытностью, его никогда не упоминал. В его работах временами проскальзывают весьма негативные самооценки; иногда он называет себя негодяем, отцеубийцей, честолюбивым, мелочным, мстительным человеком, но никогда он не говорит о себе как о влюбленном мужчине (за исключением легких намеков на свои чувства к жене). Принятое решение было для Фрейда, без сомнения, очень болезненным, но он покорился неизбежности. Признаваясь Марте, сколь тяжелым оказалось это «отделение от науки», он радостно добавлял, что, «возможно, оно не окончательно». Первый шаг, который он предпринял тогда, являлся единственно верным. Ему не оставалось ничего иного, кроме как открыть частную практику. Но для этого был необходим клинический опыт в одной из больниц, которого Фрейду явно недоставало. В те времена (по крайней мере на континенте) университетское образование давало молодому врачу лишь теоретическую базу, полностью лишая его практических навыков. Для приобретения такого практического опыта 31 июля 1882 года Фрейд устраивается на работу в Венскую городскую больницу. Чтобы набраться клинического опыта и поправить свое материальное положение, двух лет, по мнению Фрейда, было вполне достаточно.
Начать Фрейд решил с хирургии, обосновывая свой выбор тем, что столь ответственная работа прикует все его внимание и даст возможность применить свои знания практически. Однако, проработав немногим более двух месяцев, он нашел эту работу слишком утомительной. Врачебный обход проводился с восьми до десяти часов утра и с четырех до шести часов вечера; с десяти до двенадцати часов утра он должен был изучать медицинскую литературу, связанную с только что рассмотренными случаями. Вероятно, его руководитель, профессор Бильрот, находился в это время в отпуске, ибо позднее Фрейд упомянул, что они не встречались.
4 октября он посетил знаменитого Нотнагеля, руководителя Второй медицинской клиники Вены, имея при себе рекомендательное письмо от Мейнерта. Нотнагель только что был приглашен из Германии в Вену на кафедру внутренних болезней, которую он возглавлял вплоть до своей смерти, наступившей спустя 23 года. Этот человек обладал мировым именем, и Фрейд справедливо полагал, что его карьера теперь зависит от благосклонности Нотнагеля. В длинном письме к Марте (в это время семья Марты находилась в Гамбурге) он дал подробное описание дома Нотнагеля, внешнего вида и манер этого человека, а также дословное содержание их беседы. Нотнагель мог располагать двумя ассистентами. Одно место оставалось еще свободным, но уже было обещано другому человеку. Поэтому Фрейд просил позволения Нотнагеля поработать в его отделении в качестве аспиранта, что соответствует в Англии приблизительно ассистенту клиники, до тех пор пока не станет возможным его назначение на должность младшего врача. Мейнерт снова ходатайствовал за него перед Нотнагелем, и в результате 12 октября 1882 года Фрейд был принят в клинику в качестве аспиранта с символическим окладом. Итак, Фрейд работал теперь в отделении внутренних болезней, возглавляемом Нотнагелем. Нотнагель был великим врачом, хотя и не таким самобытным, как его предшественник Рокитанский[35]. Его представления о медицинских обязанностях были чрезвычайно строгими. Своим студентам он обычно говорил: «Кому нужно более пяти часов на сон, тому не следует изучать медицину. Студент-медик должен с восьми часов утра до шести часов вечера слушать лекции, затем идти домой и допоздна читать литературу по специальности». Он имел великодушный и благородный характер, и его одинаково обожествляли как студенты, так и пациенты. Фрейд испытывал восхищение перед этим человеком, но не разделял его фанатической увлеченности медициной. Он потерял интерес к работе, все больше убеждаясь в мысли о неверно выбранном им поприще.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
