Когда по его примерным подсчетам прошло еще несколько часов, Бишоп заметил, что светлячок летал по одному и тому же пути. На следующий круг рейнджер не пошел, оставшись в кромешной темноте, чтобы хоть немного передохнуть, и через некоторое время светлячок вернулся к нему, как верный пес. Бишоп неподвижно сидел, сложив на колени лук и гонял во рту маленькую заклепку с доспеха — запасов воды у него не было, а так можно было хотя бы отсрочить смерть от жажды. Он сглотнул наработанную слюну и тяжело поднялся. Надо идти. Неизвестно куда и как долго — время и направления в этом странном месте не измерялись человеческими мерками, но оставаться на одном месте — верная, пусть и медленная смерть. Рейнджер помотал головой, прогоняя черных мушек перед глазами, и двинулся дальше.
Однажды, следуя за светлячком, он заметил вдалеке еще один, и воспрянул духом. Бишоп свернул с привычного пути и последовал за новым спутником, стараясь держаться подальше от края помоста. Рейнджер вышел в круглый зал: всё те же книги и черная бездна под ногами, но в дальнем конце он заметил неподвижную кучу тряпья. Внезапно «тряпье» взлетело и развернулось: на Бишопа посмотрела странная маска с пустыми глазницами, из-под которой шевелились черные щупальца. Тварь бросилась на рейнджера. Две стрелы — одна за другой — сорвались с тетивы, и тварь исчезла, оставив только неподвижную кучу всё того же тряпья.
— Даэдра мне в задницу, что это было? — прошептал Бишоп.
Кроме светлячков и щупалец, это место прятало в темноте и таких странных тварей. Кто еще здесь мог быть? Рейнджер устало прислонился к книжной стене и сполз на пол. В отчаянии Бишоп схватился за волосы и, едва не вырывая их с корнем, глухо рассмеялся:
— Сраная книга… Сраная ведьма… Клянусь левой сиськой Кин, я выберусь отсюда и убью эту тварь. Я отдам ее Торну для развлечения, а потом, что останется, кину злокрысам.
Он встряхнулся словно пес и, запрокинув голову, прислонился затылком к стене.
— Думай, Биш, думай. Нужен план, как выжить и, если получится, найти выход… — рейнджер невесело усмехнулся и обхватил себя за плечи, — что ж… Здесь хотя бы тепло.
Бишоп прикрыл глаза, но суетливые мысли метались в голове, отказываясь складываться в ясную картину, и рейнджер, наконец, оставив тщетные попытки составить план, забылся тяжелым, тревожным сном.
— Проснись.
Когда Бишоп очнулся, ему показалось, что он лежит в своем лагере. Словно остальные ушли на тракт или пьянствуют где-то в таверне, а все, что произошло до этого — всего лишь кошмар. Но тихий непрекращающийся шелест, едва не заставил рейнджера завыть от бессилия.
— Коснись моего дара. — Снова тот же голос, что вырвал Бишопа из небытия, заставил его озираться по сторонам.
Перед ним из темноты, словно кокон гигантской бабочки, вырос странный цветок. Среди ажурных паутинных лепестков, показался еще один крошечный светящийся шарик. Бишоп замер на месте:
— Кто ты?! Что это за место?!
— Коснись, — голос лился отовсюду.
Рейнджер потоптался на месте какое-то время, но, не придумав ничего лучше, подошел к цветку. Крошечный шарик на ощупь оказался совсем не горячим, и как только Бишоп прикоснулся к нему, тот спрятался обратно в кокон. Пол под ногами пришел в движение, и Рейнджер присел на полусогнутых, удерживая равновесие. Платформа начала подниматься вверх, минуя стопы книг — всё вверх и вверх, и, когда высокие стены закончились, Бишоп ахнул от увиденного: везде, куда ни падал взгляд, простиралось черное подвижное море, иногда расчерченное островками книг. На головой раскинулось бескрайнее небо тяжелого болотно-зеленого цвета, от которого Бишопа тут же затошнило, но хуже всего оказалось то, что было между «небом» и «морем»… Гигантское черное облако, состоящее из щупалец и сотен глаз, которые смотрели во все стороны, моргали, следили за всем, что происходило внизу, вверху и везде. Щупальцы чудовища не прекращали свой танец ни на мгновение, а само это существо было столь неестественным… Столь чуждым. И не поддающимся пониманию. Платформа Бишопа направлялась к нему.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Рейнджер вскинул лук и приготовился дорого продать свою шкуру.
— Бишоп… — сотни глаз одновременно моргнули и уставились на рейнджера. — Безбожник, не верящий ни-в-кого и никому.
— Кто ты? — внезапно охрипшим голосом просипел рейнджер.
— Я ношу много имен. Демон знаний, Садовник людей, Хермора, ты знаешь меня как «Хермеус Мора».
— Даэдра… — выдохнул Бишоп.
— Да. Одно из моих воплощений — даэдрический Принц Знаний.
— Что тебе нужно? — Бишоп не мог поверить, что говорит с одним из демонов, именами которых пугают детей во всем Нирне.
— Ты вторгся в Апокриф. Место бесконечных знаний, и мой план. Ты не был достоин, чтобы оказаться здесь, и все же… Я сочло тебя подходящим для моей милости…
Бишоп молча ждал, когда даэдра снова заговорит с ним.
— Я заключаю с тобой договор.
Рейнджер не понял Хермеуса Мору. Он предлагает? Спрашивает? Утверждает?
— Что ты хочешь? — Бишоп напрягся. Возможно, это его шанс выбраться отсюда.
— Мои желания не познать смертному. Но я скажу то, что ты хочешь услышать… Я верну тебя в твой план, в Скайрим. Я дарую тебе знания, за которые смертные, подобные тебе, отдавали мне свои жизни и души. Ты же дашь три обещания…
Даэдра замолчал, обдумывая свои слова, а взгляд сотен глаз снова разошелся по сторонам. За движением бесконечных зрачков, было больно наблюдать почти физически — Бишоп почувствовал, как у него закружилась голова.
Наконец Хермеус Мора обратил на него свой взор:
— Твои обещания. Ты вернешься в свой план, в место под названием Ривервуд. В Сандас, семнадцатого числа месяца Последнего зерна встретишь путника. Пришельца из другого плана… Не такой как мой. Не такой как твой. Не такой как Нирн… Он другой… — Даэдра словно начал говорить сам с собой. — Ты, Бишоп из Невервинтера, безбожник не верящий ни-в-кого и никому, сопровождаешь пришельца из другого плана. Ты всюду оберегаешь его и ото всех защищаешь её. Ты сопровождал её и защищал его до тех пор, покуда не настанет час. Час, когда ты будешь говорить, говоришь и сказал ему-ей правду.
Бишоп почти перестал понимать даэдра. Рейнджер инстинктивно отступил назад, а рука крепче сжала лук…
— Что, если я откажусь?
— Ты уже согласился-согласишься-согласен. Я — Даэдрический Принц Знаний, живущий во всех временах: в прошлом, в настоящем, в будущем и вне времени. И я говорю, ты принимаешь сделку.
— Что, если я откажусь?! — Удивив сам себя, зло выкрикнул Бишоп. Ему было плевать, что думает о себе этот комок щупальцев — Бишоп не выносил, когда кто-то отдавал ему приказы, пусть даже ему это будет дорого стоить.
Хермеус Мора молчал. Щупальца монотонно плавали в невесомости, а сотни глаз, снова устроили свой бешеный танец. Когда Бишоп уже было подумал, что даэдра забыл про него, Хермеус мора заговорил снова:
— Если ты, Бишоп из Дозора Редфэллоу, урожденный Аякс, не верящий ни в кого и никому, не сдержишь обещаний, я — Хермора — верну тебя в обратно Апокриф, и ты будешь служить мне вечность…
Рейнджер поджал губы. Его лук бессилен перед безграничной властью даэдра в собственном мире, но что с таким человеком, как он, будет здесь? Медленная мучительная смерть? Безумие? Бишоп выдвинул нижнюю челюсть вперед, словно собираясь поспорить с Херморой.
— Значит, всё, что мне нужно сделать — это встретить путника, защищать его и, когда придет время, сказать правду?
— Да…
— Как я узнаю, что время пришло?
— Я сам-сама-само сообщу весть.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Бишоп в задумчивости закусил губу и посмотрел на бесполезное оружие в этом царстве щупалец, книг и темноты…
— Какие знания ты мне дашь? — наконец разлепив высохшие губы, спросил он.
— Ловкость. Магия. Сила. Ты выберешь-выбрал ловкость. Бишоп Неверящий — ты станешь-стал великим лучником. Твои стрелы не будут знать промаха, а глаз станет острым, как игла. Твоя ловкость не знает равных во всем Скайриме. Используй мой дар, чтобы сдержать обещания. Ты даешь свое слово… — Голос даэдры закончил на высокой ноте, и Бишоп в который раз не понял — спрашивает ли Хермеус Мора или приказывает.
