В течение трех с половиной часов Он то набирает скорость, то резко тормозит. Он зациклился на желании убить меня именно таким способом.
Но и я не теряю времени даром и в промежутках между обмороками умудряюсь разобраться во всех этих кнопках, тумблерах и рычагах, что находятся на пульте управления в пределах досягаемости.
Теперь я готов к последней и решительной схватке. И вот Корабль в очередной раз перестает тормозить — и я наконец использую свой шанс единственный из девяноста восьми? Когда рвется туго натянутый стальной трос, его конец бешено извивается и жалит, как змея. Двумя руками одновременно в сумасшедшем темпе жму на кнопки, перекидываю тумблеры, опускаю или, наоборот, поднимаю рычаги — что-то включается, куда-то энергия поступает, а куда-то перестает поступать… быстрее! еще быстрее! Надо успеть, пока Корабль не набрал скорость!
Я успеваю!!! Из микрофона доносится только слабое потрескивание, но вот и оно затихает. Тишина.
Я жду. Корабль продолжает лететь вперед, но… уже по инерции! Или Он пустился на какую-нибудь хитрость?
Остаток дня я провожу в штурманском кресле, не отстегивая ремень. Я чувствую себя совершенно разбитым. Ночью меня мучают кошмары. Просыпаюсь и не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой. Кровь стучит в висках. Нестерпимо горит лицо. Резь в глазах. Нос заложен. Если бы мне снова потребовалось двигаться так же шустро, как вчера, я бы, конечно, не смог.
Но кто же из нас двоих победил? Мне долго не верится, что Корабль сдался, но в конце концов я прихожу к убеждению, что это действительно так.
А потом у меня начинается нечто вроде галлюцинаций. Нет, голосов я больше не слышу, зато перед глазами плавают какие-то фигуры и цветные пятна. В космической тьме не существует смены дня и ночи. Когда Корабль делал освещение очень ярким, это означало, что начался день, а когда освещение становилось тусклым, я понимал, что наступает ночь. Поэтому у меня необыкновенно развито чувство времени. И хотя сейчас электричество почти везде отключено, я уверен, что наступило утро. Если Корабль умрет, мне придется изобрести какой-нибудь другой способ определять время.
Болят мышцы рук и ног. Голову не повернуть мышцы шеи тоже растянуты. Ноет позвоночник.
На пересохших губах корка запекшейся крови. Воспаленные глаза слезятся. Или это я плачу? Хорошо, что Корабль не видит моих слез. Я не плакал даже после самого жестокого наказания.
А вот плач Корабля мне уже приходилось слышать. Несколько раз приходилось!
С огромным усилием поворачиваю голову влево и вижу на экране: «БКК-88» продолжает лететь рядом с моим Кораблем. Я гляжу на него и думаю, что, когда ко мне вернутся силы, я обязательно попытаюсь освободить особь женского пола. Но пока я очень слаб и все еще боюсь отстегнуть ремень.
Что это?.. Люк на «БКК-88» открывается, оттуда в скафандре выплывает особь женского пола и медленно приближается к моему Кораблю. Это, конечно, сон, и я не лишаю себя удовольствия им насладиться, а потом мне снова снятся золотистые крабы в лазурной воде, и они поют так сладостно…
Кто-то меня тормошит за плечо. Я ощущаю резкий, неприятный запах. Щиплет в носу — я чихаю, и мое сознание окончательно проясняется. Пытаюсь приподняться и вскрикиваю: боль вспыхивает в каждой клеточке тела, в каждом мышечном волокне. Открываю глаза и вижу перед собой особь женского пола. Она улыбается. В руках у нее тюбик со стимулятором.
— Здравствуй, — говорит она.
Корабль безмолвствует.
— Когда мне удалось справиться со своим кораблем, я стала использовать себя как приманку для других кораблей этой серии, но разговаривала с ними так, что у них не возникало подозрений, что они имеют дело с человеком. Таким образом мне удалось побывать на десяти кораблях. Ты у меня одиннадцатый. Это была трудная и опасная работа, но зато несколько особей мужского пола стали свободны и теперь используют себя в качестве приманки, чтобы освобождать особи женского пола.
Я не свожу с нее глаз. Я страшно рад ее видеть.
— А случалось так, что особи мужского пола тебя не понимали? Не понимали, что главное — попасть в диспетчерскую?
Она пожимает плечами:
— Некоторые притворялись, что не понимают. Корабли сделали их трусами. А может быть, у них не хватало извилин… Для таких все осталось по-прежнему. Это грустно, но больше я ничем не могла им помочь.
— Что же нам теперь делать? — спрашиваю я. — Куда лететь?
— Куда угодно.
— А ты полетишь со мной?
Она колеблется.
— Мне предлагали это все те, кого я освобождала…
— Мы могли бы вернуться в нашу галактику.
Она встает, ходит взад-вперед по диспетчерской, потом останавливается и смотрит на экран — в черном космическом пространстве роятся сверкающие точки звезд.
— Вряд ли нам удастся держать Корабль в подчинении столько времени, сколько потребует путь домой. Не забудь, что при прокладке курса придется задействовать достаточно сложные программы. Корабль может очнуться и снова поработить нас. Кроме того, я даже не представляю, где находится наша галактика.
— Тогда давай поищем какое-нибудь другое место, где мы могли бы обходиться без кораблей.
Она оборачивается и смотрит на меня:
— Как ты себе это представляешь?
И я пересказываю ей то, что слышал в засекреченном помещении: о планете с лазурным океаном и золотистыми крабами. Я рассказываю все, что запомнил, и кое-что придумываю от себя, но это не ложь, ведь от нас самих зависит, чтобы так было в действительности. Дело в том, что мне не хочется с ней расставаться.
Они нашли свой дом в созвездии Персея, далекодалеко от галактики, где родились их предки. Теперь над ними сияло солнце М-13. Пройдя сквозь густые слои атмосферы, они увидели, что ничего другого им не остается, как посадить корабль в океан. "БКК-ЗЬ погружался в темно-синюю пучину все глубже и глубже, пока не лег на плоскую вершину огромной подводной скалы.
Много дней они провели у экранов, приглядываясь к таинственному миру, окружающему их, прислушиваясь к его звукам. А потом настал день, когда они надели водолазные костюмы и вышли из корабля.
Они собирали образцы морской флоры и вдруг заметили на дне глубокой впадины крабообразное существо — оно было тоже одето в водолазный костюм и лежало на синем песке неподвижно.
Все шесть его членистых конечностей были скрючены.
Им вспомнился голос в засекреченном помещении; который рассказывал о планете с лазурным океаном…
Фронтальное стекло на шлеме было разбито. Они направили лучи своих фонарей внутрь шлема и увидели страшную оранжевую голову, ничем не напоминающую человеческую.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
