Морган не дал мне оглядеть его раны. В несколько прыжков он очутился у моей постели и упал на колени, как будто ноги внезапно отказались его держать, потом зарылся лицом мне в волосы. Я с изумлением увидела, как затряслись его плечи. Слова — бессвязные, обрывочные, явно дававшиеся с огромным трудом, начали срываться с разбитых губ:
— …думал, все кончено… чуть не потерял тебя… все из-за меня… из-за меня…
«Джейсон», — мысленно попыталась я утешить его, а мои руки тут же потянулись обнять, успокоить. Должно быть, Морган вымотан до предела и не в состоянии ясно соображать. Сколько времени прошло с тех пор, как он в последний раз спал?
Ужасно — чувствовать бездонную глубину его муки и горя и знать, что причиной тому я. Но разве одновременно не удивительно?
В голове у меня прояснилось, и правда предстала передо мной, простая и неприкрытая.
«Любимый мой, глупый, глупый человек», — отправила я ему мысль, вложив в эти слова все то, что всегда держала в себе, и волна любви и желания затмила все остальные чувства, ослепив и оглушив меня. Джейсон вздрогнул как ужаленный, и я почувствовала, что он приходит в себя.
Счастье, охватившее меня, было таким пронзительным, что казалось почти болью — лавина моих чувств повернула и, многократно усиленная, накрыла меня саму. Из моих глаз хлынули слезы. Эмоции бушевали между нами в м'хире, пока даже то небольшое расстояние, что нас разделяло, не стало совершенно невыносимым. Морган прижался распухшими губами к моей коже, откликаясь на сжигающее меня желание, эхо его собственного. Я ощутила, как его жадные руки освободили мое тело от одеял.
И вдруг — агония, головокружительная вспышка смятения, ужаса и ярости, и вот Джейсон уже безжалостно отгородился всеми барьерами, оставив меня судорожно хватать ртом воздух.
— Что случилось? — выдавила я, пытаясь продраться сквозь пелену, застилавшую глаза. Я видела его лицо, смутно различала, что он смотрит куда-то на мои ноги. Казалось, Морган услышал меня не сразу, потом медленно, как во сне, снова натянул одеяло. Его глаза неохотно взглянули в мои, и между заплывшими веками промелькнуло что-то, похожее на страдание.
Я похолодела и попыталась собрать остатки воли и взять себя в руки. Было бы легче говорить, облечь в слова то, что случилось (или почти случилось, напомнила мне сосущая пустота внутри меня), если бы я сидела. Я приказала своему телу подняться.
И не смогла. Мышцы живота мне не подчинялись. Я попыталась извернуться, перекатиться на бок и все-таки сесть, но лишь задохнулась от жгучей боли. Джейсон поспешно сжал мои плечи и уложил обратно в подушки.
— Не надо, Сийра, — проговорил он севшим почему-то голосом. Потом вдруг выпалил: — Ты ранена. Я не знал. Визрен не пускала меня к тебе — сказала, тебе нужно поспать. Я не знал… — Казалось, он не мог продолжать.
— Морган, — начала я, обхватив ладонями его отливавшее всеми оттенками синевы лицо, и поразилась холодности его кожи и ощущению боли, исходившему от человека. — Что случилось? Я помню, как что-то падало — какой-то слепящий свет. На нас напали? — Его голова в обхвате моих рук кивнула, но он не произнес ни слова. Я ощутила слабый зов, какую-то небольшую тяжесть, опустившуюся мне на ноги. К ним жался правдовещатель, которому, по-видимому, присутствие Джейсона пришлось по душе. — Ты знаешь, у этого создания есть Дар, оно сказало мне, что Лаэм'ша погиб. Среди туземцев еще есть погибшие? — Морган снова кивнул, на этот раз медленнее. Я попыталась взглянуть ему в глаза, жалея, что он не позволил мне глубже проникнуть в его мысли. Потом мне показалось — я понимаю. — Ты хочешь, чтобы я признала, что ты был прав тогда, в «Приюте»? Я признаю. Но ты ни в чем не виноват. Я покинула его по своей воле. Ты не можешь охранять меня от моей собственной глупости…
Он яростно замотал головой.
— А что тогда? — спросила я, отводя руки. — Ведь не мои же раны, нет? Что, они настолько опасны?
Лицо Джейсона казалось маской. Я не успела уловить его мысли, он заговорил почти буднично, как будто докладывал кому-то:
— Шок-граната. Газ убил восьмерых туземцев, включая и Лаэм'шу. Остальные потеряли сознание. Тебя забрали…. — Морган замолчал на полуслове. Я с ознобным предчувствием чего-то непоправимого поняла, что он заставляет себя продолжать, а на моей памяти Джейсон ни разу не колебался, сколь бы страшными ни были новости. — Я нашел тебя несколько часов спустя, — выдавил он в конце концов. — Тебя бросили у реки. Принес обратно в деревню, и Визрен с женщинами сказали, что сами позаботятся о тебе. Я не стал расстраивать их еще больше и подчинился ей.
Этот человек, наверное, был каменным — так ошеломляюще он держал себя в руках, ни на миг не ослабляя жесткий самоконтроль. Теплота, восторг, которые мы испытывали, — ничего этого как будто и не было. Ни слияния мыслей, ни взаимного притяжения тел.
— Я явно недооценивала наших противников, — признала я нарочито легкомысленным тоном. — Мы, клановцы, все время забываем про достижения техники. Даю слово, больше этого не повторится. Надо будет хорошенько продумать, как нам с тобой защититься и как помочь деревне. — Я оставила свой разум раскрытым для него, но он все так же отгораживался от меня. — Только скажи мне, что стряслось, Джейсон.
Вместо того чтобы улыбнуться, он сжал мои руки — подозрительно крепко.
— Сначала ты должна кое-что пообещать мне, Сийра.
Я заморгала.
— Ну разумеется…
— Поклянись своей любовью ко мне. — Эти слова бы ли произнесены очень ровно, с уверенностью в своей силе и мрачной решимостью пустить ее в ход. Я кивнула — теперь пришел мой черед не доверять своему голосу. — Обещай, что останешься здесь. Что не станешь преследовать их.
Останусь — где? Не стану преследовать — кого? «Подыгрывай ему», — шепнул мне внутренний голос. Определенно мне повезло, я проспала все самое страшное, а ведь Морган, наверное, знал погибших жителей деревни. А он к тому же еще и дрался с Премиком, так что даже колоссальный внутренний резерв Джейсона должен был быть исчерпан. Подыгрывать? Какая-то другая часть моего существа вопила, чтобы я приказала ему замолчать, чтобы не слушала то, ради чего он взял с меня такое обещание.
— Клянусь своей любовью к тебе, Джейсон Морган, — произнесла я решительно, уступая его настойчивости, скрывая горечь при мысли о том, что этот миг и эти слова не принесли ни одному из нас того счастья, которое могли бы принести. — Расскажи мне все.
— На твоем теле они сделали два разреза, Сийра, а потом заклеили их пластырем. Чуть пониже ребер, — с убийственной прямотой проговорил Морган. — Судя потому, что мне известно о вашей физиологии, там… там должны находиться репродуктивные органы. — Он умолк. Какой-то миг я слышала лишь оглушительный грохот ударов сердца в собственных ушах. — Разрезы длинные, Сийра. И, похоже, чтоб им пусто было, очень глубокие. — Джейсон смолк, его ладонь почти расплющила мои пальцы. В тот же миг в мое сознание хлынула его сила, облегчая мою боль.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
