Пока Боб Долгозуб не цапнул его когтистой лапой за руку и не попытался вздернуть его на ноги. Глаза Натана распахнулись в тот самый миг, когда Долгозуб издал крик, похожий на визг и рев одновременно. Пчелы. Они роились вокруг головы Долгозуба, и он бросил Натана обратно на землю и принялся хлопать себя по лицу.
Маленькие верещащие апельсинки подбежали к Натану и впились зубами в ноги Боба, а некоторые принялись подпрыгивать, чтобы укусить Скалоголового или ткнуть его копьем. Какое-то время Скалоголовый пытался отбиться от них, одновременно уворачиваясь от пчел. Но вскоре Боб Долгозуб развернулся и побежал, и едва Скалоголовый увидел это, как тут же последовал его примеру.
– Предатель! – пророкотал Скалоголовый, перед тем как исчезнуть в зарослях корявых мертвых деревьев у дороги.
Натан не понял, как это у него получилось, но он вдруг перестал плакать. Слишком перепуганный, он часто дышал, судорожно икая от ужаса и оглядываясь вокруг расширенными глазами. Апельсиновые вопильщики окружили его, но большинство из них стояли к нему спиной с копьями на изготовку, воинственно крича во тьму вокруг дороги.
Они… защищают его?
Ничего не понятно. Генерал Арахисовое Масло пообещал, что все будет хорошо, но ему нельзя верить. Он плохой. Самый плохой из всех, разве что шакал Фонарь хуже. И апельсиновые вопильщики… они свирепые, как волки или еще кто-нибудь. Это неправильно. Все должно быть не так. Даже Натан понимал это.
Но, с другой стороны, в Обманном лесу все было не так, как должно быть.
– Привет, Натан, – раздался зудящий голос. Натан подскочил, лихорадочно обернулся, чтобы взглянуть, кто это сказал так близко к нему.
Это, разумеется, были пчелы. Их были сотни, целая небольшая туча, которая висела у него за спиной. Он уставился на них, испуганный, что они вот-вот накинутся на него, примутся жалить. Натана никогда еще не кусали пчелы, но он ужасно их боялся.
– Мы не обидим тебя, Натан, – снова сказал зудящий голос.
Натан откуда-то понял, что это не настоящий голос. Это были пчелы, пчелы говорили. Весь рой своим жужжанием приветствовал его.
Апельсиновые вопильщики умолкли.
Что-то чмокнуло, как будто кто-то увяз в грязи, и голова Натана мотнулась назад. Прямо перед ним стоял, склонившись, генерал Арахисовое Масло и разглядывал его. Мальчик шарахнулся.
– Я же сказал, что все будет хорошо, малыш, – напомнил генерал. – А я знаю, что говорю.
– Зззнает, зззнает, – зажужжали пчелы.
Сначала Натан прятал глаза от генерала Арахисовое Масло, но в конце концов что-то вынудило его посмотреть на него. Медленно, с опаской он взглянул в глаза генерала – нити арахисового масла тянулись от верхних ресниц к нижним. Но глаза за ними были добрыми. Даже печальными.
– Можно мне… – начал Натан, но слова застряли у него в горле. – Можно мне теперь домой? Я хочу к маме.
Генерал Арахисовое Масло на мгновение задумался, потом быстро вскинул руку и смахнул нескольких пчел с облепленного арахисовым маслом края фуражки. Натан снова шарахнулся от испуга. И тут же вздрогнул от боли и прикусил губу, чтобы опять не расплакаться. Кровь из спины все еще идет, подумал он, ощутив на коже что-то мокрое.
– Ну-ка, – отрывисто сказал генерал. – Дай мне взглянуть.
Он протянул руку к Натану за спину, и мальчик захныкал. Но едва липкая рука генерала Арахисовое Масло коснулась спины Натана, как боль, казалось, отступила Арахисовое масло было холодным и приятным.
– Так лучше? – спросил тягучий голос.
– Да, спасибо, – нерешительно сказал Натан. – Я… меня зовут Натан. Я из Тарритауна.
Генерал Арахисовое Масло улыбнулся ему с высоты своего роста.
– Да, сынок, – сказал он. – Я знаю, кто ты. И как только я соображу, каким образом они затащили тебя сюда, я сделаю все, что будет в моих силах, чтобы отправить тебя домой.
С этими словами генерал Арахисовое Масло медленно обхватил Натана, не обращая внимания на описанные штанишки и рвоту, и очень-очень осторожно, чтобы не напугать мальчика еще больше, поднял его на липкие маслянистые руки. Пчелы жужжали вокруг ног генерала и у него за спиной, кое-какие из них окружали голову арахисовомасляного человека крылатым нимбом, но держались подальше от его лица и груди. Оттуда, где он держал Натана.
– Придется подыскать тебе какую-нибудь другую одежку, – сказал генерал и сверху вниз посмотрел на апельсиновых вопильщиков. – Позаботьтесь об этом, – велел он.
Несколько вопильщиков громко заверещали – звук был такой, как будто поезд в метро с визгом подкатился к перрону, – и умчались в лес. Остальные потянулись за генералом.
Натан все еще был перепутан. Сердце у него бешено колотилось, глаза бегали по сторонам, бдительно высматривая любую опасность, которая могла грозить им из леса. Арахисовым маслом пахло так сильно, что ему одновременно захотелось есть и затошнило еще сильнее. Но генерала он больше не боялся. Наверное, в книжках все неправильно. Конечно, неправильно.
Он же сам видел глаза генерала Арахисовое Масло, и они были очень добрые.
Пока они возвращались по Путаному пути, мысли Натана вращались вокруг сказок, которые отец читал или рассказывал ему об Обманном лесе. Он подумал о всех тамошних местах и понял, что Обманный лес – ужасно большой. Уже скоро они должны прийти к хижине Ворчуна, а потом и к Шаткому мостику.
При мысли о том, что скрывается под Шатким мостиком, Натан задрожал и крепче прижался к генералу Арахисовое Масло. И не успел он даже это осознать, как глаза у него начали слипаться.
Натан Рэнделл уснул на руках у слишком хорошо знакомого страшилища.
Пока интерн снимал постельное белье и перестилал Натану постель, медбрат по имени Фрэнк Перлмен держал его на руках.
– Бедный малыш, – сказал интерн. – Установили, что с ним такое?
– Нет еще, – ответил медбрат. – Пока никаких предположений.
ГЛАВА 6
Томас не мог думать. Вместо этого он плакал.
Сидел на небольшом молу, сложенном из массивных бутовых камней, который вдавался далеко в Гудзон, и плакал от собственного бессилия. Ничто в жизни не подготовило его к чувствам, которые бушевали сейчас в его душе. Горе от потери близких, физическая боль – все это не шло ни в какое сравнение с мукой и беспомощностью, которые терзали его в этот миг.
Было утро вторника, и никаких изменений. Ночь он провел в жестком пластмассовом кресле с откидной спинкой в палате Натана, едва ли в футе от Эмили, прикорнувшей на больничной койке. Утром Натан все так же лежал без движения на своей твердой неудобной кровати. Бывшие супруги Рэнделлы заключили нечто вроде перемирия, основанного на чувствах, которые они некогда испытывали друг к другу, и на том, что не уйдет никогда на неизменной смущенной симпатии и их общей любви к Натану.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
