– Думаю, – обтекаемо говорит он, стараясь не обострять, – в чем-то Козявкин прав. Где-то отдел Шушункиной недорабатывает. Не успевает за временем. А время сейчас, видишь, Саня, какое. Дорогое времечко. И летит… Летит…
Но Дубравин пришел не слушать легенды и были о времени и о себе. Поэтому он напористо и горячо, глотая даже окончания слов, принимается излагать свое видение проблемы:
– На вот, почитай записку от служб безопасности!
Терпеливо ждет, пока Чулёв знакомится с произведением сыщика.
– Знаешь, Сань! – вжимается в черную кожаную колыбель Пётр. – Службисты, они, чтобы оправдать свое существование, тебе каких хочешь историй насочиняют. Это их работа. Заговоры искать!
– Ну хорошо, все может быть. Давай я тебе покажу, как на самом деле построена структура рекламного агентства «Завтра-центр», – и Дубравин выкладывает на полированный стол заранее нарисованную схему.
– Вот в центре отдел закупок площадей и размещения рекламы. А вокруг работающие только через него отделы Козявкина, бизнес-контакт твоего родственника, столичной и региональной рекламы. Если Козявкин получает под себя закупки, то он становится хозяином положения. И может спокойно помахать нам ручкой, уведя базу и клиентов. А также большую часть наших людей. Проще говоря, украсть наш бизнес.
– Да, ну ты что? Я даже и не думал об этом!
– Он к этому и стремится. Для этого и затеял всю свару. Так что ты подумай еще раз. Надо ли давать Козявкину такой шанс поживиться за наш счет?!
* * *
К совету директоров противоборствующие стороны готовились основательно. Дубравин заручился поддержкой Андрея Паратова. Можно сказать, посеял сомнения в мыслях Чулёва. Сунулся было и к Протасову, но тот не хотел вмешиваться в эту терку. И как президент огромного холдинга только принял к сведению эту историю. Видимо, затем, чтобы в какой-то момент выступить неким арбитром.
Совет директоров начался как обычно. С длинного перечня вопросов, в котором свара в агентстве была далеко не самым главным. Когда приступили к ней, все основательно подустали.
Чулёв пригласил в кабинет противоборствующие стороны. Юркоглазого, приодетого по такому случаю в костюмчик-тройку Козявкина и смущенную высоким собранием и от этого зажатую донельзя, хрупкую, в деловом костюмчике Галинку. Она присела на краешек стула и сразу же уткнулась глазами в принесенные бумаги.
Козявкин же вольготно расположился в свободном кресле и насмешливо-победительно стал оглядывать высокое собрание.
Дубравин, рассматривая его самодовольную смуглую физиономию, еле сдерживается от хорошей реплики в духе «посади свинью за стол, она и ноги на стол».
Пётр Чулёв оглашает вопрос. В двух словах излагает суть проблемы: вот, мол, в нашем рекламном агентстве не все гладко. Служба Александра постоянно пишет разные записки по поводу работы службы Шушункиной. И нам надо сегодня разобраться, что и как. Принять какие-то решения.
– Слово предоставляется Александру! – неожиданно быстро заканчивает он вступление.
Козявкин, понимая, что Галина готовилась к отражению атаки по фактам, не приводит их в своей речи, а сразу же переходит к предложениям. С фактами, мол, и так все ясно.
– Прошу членов совета директоров разобраться в сложившемся положении и оказать Шушункиной помощь в профессиональном обучении. Или заменить ее на более подходящего работника. При необходимости готов взять ее отделы под свое руководство. В таком случае, – Козявкин не может сдержать торжествующей улыбки, – агентству не надо будет нанимать дополнительного специалиста. Будут сэкономлены определенные средства и одновременно повысится контроль за работой подразделения, а также улучшатся координация и взаимодействие, что неизбежно приведет к приостановлению тенденции понижения прибыли. Не сомневаюсь, что прибыль даже возрастет.
Козявкин прямо сияет и весь лучится, произнося это. Мурлыкает, как кот, собравшийся закусить аппетитной мышкой.
Дубравин смотрит на Галину. Она сидит бледная и подавленная.
Сумей она сейчас ответить, как надо, а он уж разовьет успех. Тут подоспеет и верный Андрюха Паратов. Вместе они заставят Козявкина проглотить язык.
Чулёв официально предоставляет ей слово. Видно, что он тоже слегка смущен беспардонностью заявления Козявкина:
– Ну что, Галина? Что ты можешь сказать по поводу прозвучавших здесь… – он слегка остановился, подыскивая слово, – аргументов?
Но она, по-видимому, никак не может совладать с волнением. Ступор. Просто какой-то ступор.
«Ну, давай же, давай! – мысленно сопереживает, подбадривает ее Дубравин. – Скажи хоть что-то!»
Но она только тихо мямлит:
– Но все совсем не так…
Теперь уже Чулёв подбадривает ее:
– Скажи тогда, как все обстоит на самом деле…
Галина мотает опущенной головой:
– Не сейчас. Я плохо себя чувствую…
– Но мы не можем обсуждать этот вопрос несколько раз! – наседает, нервничая, Петр. И… о, чудо! Видимо, понимая, что сейчас она заплачет, по-быстрому закрывает вопрос. – Так, ладно! Обсуждение работы отдела Шушункиной закончено. Дирекция обязательно примет необходимые меры. Переходим к следующему вопросу…
«Может, ее женская слабость и спасла ситуацию!» – думает Дубравин, получив на следующий день постановление совета, где черным по белому сказано: «Исправить высказанные замечания. Отчитаться через месяц о принятых мерах…»
«Ну, уж нет! Если нам удалось получить передышку, то я ею воспользуюсь, чтобы решить вопрос окончательно», – думает Дубравин, поднимая трубку.
– Гюзель! Вызови ко мне заместителя господина Козявкина, – ядовито нажимая на слово «господин», говорит он секретарю.
Через двадцать минут Кудрявцев появляется в дверях.
– Садись, Вадик! Говорить будем! – замечает, разглядывая зама, Дубравин. А сам думает: «Красивенький. Свеженький, с сахарными устами мальчик. А такой же гаденький, как и Саша. И как же они все подбираются один к одному! Прыщи. Но делать нечего. Будем выдавливать. Хотя бы с помощью этого карьериста».
– Вадим! Скажи мне, почему вот сколько раз я был у вас в офисе, а никогда там не видел Александра Ивановича. Он чем у вас занимается? Он что, на работу не ходит вообще?
– Да, что вы, Александр Алексеевич! – глядя в глаза, врет Кудрявцев. – Он каждый день с утра у нас проводит планерку!
– Кудрявцев, а не надоело тебе сочинять сказки-небылицы? Я же прекрасно знаю, кто на самом деле ведет всю работу. Конечно, не Козявкин. А ты сам! Так вот, у меня, как ни странно, возникает такая простая мысль. А зачем нам Козявкин? Почему человек, который, собственно говоря, и пашет, остается на бобах? И по должности, и по зарплате?
По изменившемуся выражению лица визави он чувствует, что попал в больное место.
И совершенно неожиданно тот откровенно заявляет ему:
– Да мы так договорились! Что Козявкин будет впереди. А я следом. Он займет новую должность. А я – его. Ну, и распределили роли. Я веду всю работу по отделу. А он как бы занимается политикой у вас тут, в дирекции. В верхах. И пишет книги по рекламе…
– Но должностей свободных пока нет! – замечает Дубравин.
– Ну, он рассчитывает занять место директора рекламного агентства.
– То есть мое место! – уточняет Дубравин. – Одну из моих должностей.
– Ну да! – опустил очи долу Вадим.
– Эх-хе-хе! Развел он вас, как, извините за выражение, лохов, – вздохнул Дубравин. – Небось он вам твердит: «Вот-вот съедим Шушункину, а тогда уйдет и Дубравин?»
– Ну да! – опять испытующе, исподлобья глянул на начальника Вадим. – Он займет вашу должность. А я его. И вот-вот это должно случиться. Не сегодня-завтра.
– Ну, и брехло же! – в сердцах восклицает Александр. – Запомни, Кудрявцев! Никто и никогда в дирекции не рассматривал Козявкина в качестве генерального. Для этого он слишком хитрожопый и жадный. Вот вас он развел, – еще раз повторил новое словечко Дубравин. – Заставил работать вместо себя.
– Да вы что? – Кудрявцев впялился глазами в Дубравина, пытаясь понять, не обманывает ли тот его. Но, глянув глаза в глаза, осознает, что тот не врет.
* * *
Вот проходит неделя-другая. Дубравин снова приглашает к себе Вадима. И видит, что не ошибся. Тот полон яда и ненависти к своему непосредственному шефу. Как выясняется из новой беседы, Козявкин для него уже не великий менеджер и не светоч рекламы. А просто жлоб и прохиндей.
И кроме всего прочего, Кудрявцев сообщает Дубравину потрясающую новость. Козявкин, не сумев подмять под себя службу по размещению, не выдержал и открыл на стороне рекламную фирму под названием «Кьюми». И похоже, что первая буква в этом названии взята от фамилии «великого комбинатора».
В холдинге молодежной газеты во избежание конфликта интересов строжайше запрещено топ-менеджерам участвовать в каких бы то ни было личных проектах.
