Дин хитровато поглядел на меня, пытаясь вычислить реакцию на его слова.
— И что было дальше? — спокойно спросила я.
— А потом мы пролезли в тот склеп с дядькой в капюшоне. Думали тут-то нам и повёзет. Сдвинули крышку, а там… — он замолчал.
Юзефа вернулась из своей половины комнаты и захлопотала у стола.
— И что там?
Дин привстал и жарко зашептал мне в ухо:
— А там — яйца Серебряной Змеи!
— Так это вы вытащили их из саркофага?! — я вспомнила очаг и горшок с серебристыми оболочками, и кожу продрал мороз. — Они были целыми?
— Целёхонькие, — ответил Дин. — Мы их высиживали в горшке целую неделю — проведывали каждый день и доливали масло в горелку. Неса хотела, чтобы у каждого из нас была своя серебряная змея. Чтобы мы их приручили.
Я молчала, а Дин откинулся обратно на эльфийскую подушку.
— А потом мы пришли и нашли скорлупки яиц, и… — его голос задрожал.
— Всё позади, — тихо сказала я и взяла его за руку. — Я ведьмачка, мне можно рассказать.
— Из углов выползли серебряные змеи! У них были ноги! И зубы! И глаза горели, как угли! Они были такие страшные! — Дина начала бить дрожь, а я испугалась, что Юзефа вернётся и прогонит меня. — Мы прыгнули в гроб к мертвяку, я упёрся спиной и задвинул крышку. Она была тяжёлая, но я был очень сильный…
Дин замолчал, и молчала Юзефа, которая подошла к кровати с полотенцем в руках и смотрела на сына.
— Ты поступил, как герой, — ободрила я.
— Нет, — он горько помотал вихрастой головой. — Мы были там долго-долго и боялись выходить, Неса звала Дракона на помощь, но он не пришёл. А потом она перестала звать… Было темно, очень долго было темно. А потом затряслось, и я проснулся. Гроб дрожал, и было очень страшно.
«Это мы вчера взрывали бомбы на кургане!» — подумала я.
— Я хотел открыть крышку, но не смог сдвинуть её обратно. Я стал очень слабый… Никто больше не шевелился, а я не смог. Я всех подвёл. Я не дракон.
Последние слова он прошептал.
— Ты не дракон, но ты всех спас. Неса тоже так считает, — сказала я и поднялась. — И мне ты очень помог.
Мальчик устало прикрыл глаза, а краснолюдка промокнула его потный лоб влажным полотенцем.
— Шпана, — пробасила она ласково и запустила руку в карман передника. — На, отнеси его подружке гостинец.
Я взяла лохматого зайца с глазами крестиками, очень похожего на игрушечного волка Дина.
— Из мужнина тулупа сделала, — сказала краснолюдка и молча смотрела мне вслед, пока я надевала сапоги и прощалась. Я тихо прикрыла за собой дверь.
***
Трупоеды исчезли, и только пузыри кладок яиц в слизких плёнках напоминали о том, что ещё вчера в древних шахтах царило оживление, словно в метро в час пик. Мы с Иоларом проверили каждый из расходящихся в стороны коридоров до самого конца, куда можно было пройти: до тупика, нагромождения камней или провала, но ни гнильцов, ни накеров, ни гулей с альгулями не было видно и в помине.
— Но как же так? — вопрошала Марго, которую я взяла с собой, и которая на этот раз оделась в соответствующий поводу и последним модам дамский охотничий костюм. — Ты мне обещала, что я увижу альгуля!
— Поройся в куче, — Ярпен кивнул на дотлевающий костёр с останками трупоедов. — Там и увидишь.
Марго скривилась и зажала уши ладонями — краснолюды в пустынном подземелье выжигали взрывами гнёзда чудовищ.
— Ещё полтелеги бомб осталось, а мы уж управились, — сказал Ярпен, когда работа была закончена. — И что нам теперь их, туда-сюда таскать?
— Давай оставим здесь с охраной, — предложила я и кивнула в сторону шатров, которые разбили дежурящие на кургане краснолюды. — Трупоеды могут вернуться в любой момент.
— И то правда, — Ярпен почесал бороду, — да и нам хлопот меньше.
Обратно я ехала, глубоко задумавшись.
— Ты обещала говорить со мной, — напомнила романистка.
— Что? — переспросила я, очнувшись, и продолжила думать вслух: — Дин сказал, что у змей, напавших на них, были ноги и глаза, но та гигантская водяная змея не имела ни того, ни другого.
— О чём ты говоришь, ты бредишь от яда? — удивилась Марго.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Мы подъезжали к повороту на катакомбы.
— Нам надо вернуться к саркофагу чародея, — решительно заявила я.
— Опять лезть в подземелье? Ни за что! — воскликнула романистка.
— Как знаешь, — пожав плечами, я махнула на прощание рукой Ярпену с Иоларом и направила Тучу на боковую тропу.
Марго беспомощно завертела головой между мною и удаляющейся широкой спиной эльфа, будто щенок между двумя кусочками колбасы, а потом решительно подтолкнула пятками пони в мою сторону.
— Куда ты, туда и я! — провозгласила она. — Ни один мужчина не стоит того, чтобы ради него подавить в себе зов приключений!
Приключений, к счастью, удалось избежать, и уже знакомой дорогой, незаметно проскользнув мимо духа знаменосца Бурой Хоругви, мы пробрались к обрушенным галереям боболаков. Марго притихла.
В усыпальнице ничего не изменилось со вчерашней ночи. Мы зажгли свечи и расставили их на полу.
— Ты узнала эмблему Риссберга, — обратилась я к Марго. — Попробуй найти указания на то, кто лежит в гробнице.
Она принялась счищать паутину с передней стенки саркофага, а я ещё раз обыскала усыпальницу, но больше никаких секретов та не скрывала. Если серебряные змеи и существовали, то они покинули это место через приоткрытую дверь. «И теперь гуляют где-то в катакомбах», — мрачно подумала я.
— Тут надпись, — сказала Марго и кружевным платочком протёрла узоры на саркофаге. — Ид… Идарр… Не может быть!
Она отпрянула, усевшись задом прямо на пол.
— Говори же! — потребовала я.
— Идарран из Уливо, ученик легендарного Альзура! — воскликнула она.
— Кто это?
— Чтобы знать, кто это, даже не нужно учиться в Аретузе, — надменно бросила Марго. — Из какого захолустья ты вывалилась?
— В подвале у ведьмаков, где меня держали с рождения, не было книг, — ответила я.
— А что же там было? — ахнула она.
— Мёртвые романистки, — едко сказала я.
Она прожгла меня взглядом, вскочила и перегнулась внутрь саркофага. Я опустила свечу, а Марго, как вандал, сдирала с мощей истлевший саван. Хрустнуло. Марго распрямилась, держа в руке череп покойника.
— Красивый мужчина, — удивлённо сказала она, — череп брахицефальный. Очень милый череп, совсем не похож на череп чудовища.
— Или ты начнёшь разговаривать со мной, или я беру назад все свои обещания! — рассердилась я. — Что значит «брахицефальный»?
— Я не знаю, — Марго невинно посмотрела на меня. — В Оксенфурте зануды с медицинской кафедры постоянно повторяли это слово, когда рассматривали черепа, и оно мне понравилось. Я собирала там материал к роману о великой любви профессора медицины к бедной студентке. Тираж раскупили в три дня.
Она достала из саркофага нижнюю челюсть и приложила к черепу.
— И зубы обычные, как у человека, и даже все целые, — добавила она. — Что не удивительно — он же был чародеем.
— А что там про чудовище?
— Идарран из Уливо занимался гибридизацией, мутациями и генетическими модификациями. Он продолжил дело своего гениального учителя, за которое того и выгнали из Риссберга — когда мутанты, сотворённые Альзуром, вышли из-под контроля. Альзур обосновался в замке Моргрейг, где и вывел первых ведьмаков…
— А Идарран?
— Он находил особую прелесть в выведении чудовищ. В конце концов он обезумел и сам превратился в чудовище. Так нам рассказывали… — она уложила череп обратно в саркофаг и снова завозилась внутри. — Ноги-руки на месте… Похоже, что слухи о превращении Идаррана в чудовище несколько преувеличены. Ой!
Она почти целиком перевалилась в гробницу, и я со свечой в руке нагнулась следом. Марго ощупывала что-то под ветхой тканью, потом запустила туда руку и достала из-под спины скелета серебристый шар размером с апельсин.
— Яйцо Серебряной Змеи, — сказала я сквозь зубы, принесла горшок с оболочками и Марго опустила яйцо внутрь.
