Так. Что у нас тут. Заявление хобгоблина на домашнее насилие… Продление страховки на продажу рамбловских эликсиров подводного дыхания… Беседочный увалень разнёс хижину тернасской ведуньи…
И, наконец: «Ринда Милкис, пятнадцать лет, пропала» — прочитала я в голубой папке с надписью «дело пятого уровня».
Я протянула документ обратно Селии:
— Это я уже вчера закрыла.
— Это новое, — вздохнула коллега. — Девчонка опять исчезла. Загляните вечером к этим… Милкисам, Тинави.
— Вечером, не сейчас?
Ассистентка смерила меня взглядом из-под толстых черепашьих очков:
— Я вижу наклейку «не срочное», а вы?
И, дикое дело, Селия мне подмигнула. А потом отвернулась и устало поцокала тростью прочь.
На душе у меня потеплело. Когда кто-то, с кем вы вечно на штыках, вдруг проявляет если не симпатию, но понимание, ты вспоминаешь: мир прекрасен. Светел мир.
— Хорошего вечера! — с улыбкой крикнула я Селии в спину.
Она, подняв руку, помахала мне невнятно-дружелюбным жестом. Цок. Цок. Цок.
* * *
Вторая половина дня прошла незаметно. Я, как взмыленный пони, носилась по столице. Дела были простейшими, «одноразовыми» (то есть не требовали следствия), но три штуки за день — не считая Ринды — это все же много.
Ну, для обычной Ловчей много. А вот захоти я получить генеральство, как тот малёк, три миссии в день были бы моей геройской нормой.
Ведь если ты подал на звание Генерала Улова, то должен за два года решить 999 случайных дел, где мелочевку перевешивает масштабная охота за серийными убийцами и шантаж высшего уровня. И ни одно дело нельзя проиграть. И нужно быть последовательным в своих подвигах, нельзя поддаваться эмоциям, расслабляться, откладывать «на потом» (на последний день, ага) — а то не выполнишь норму.
Единицы становятся Генералами. Полынь, несмотря на запредельные Умения, и тот едва сумел, попутно загремев в тюрьму.
Будучи не-магом, я бы точно провалилась.
Но… Что, если я все-таки решусь использовать подарок от Рэндома? Если загоню себе в кровь этот энергетический суррогат? Да, тогда я нарушу кучу своих принципов, главный из которых — «можно быть счастливым без колдовства, и я это докажу». Еще я, возможно, лишусь прогулок в Святилище; я навсегда откажусь от надежды — очень слабой, а все же надежды на возвращение "дружественной" карловой магии; я буду вонять червяками и становиться прозрачной, если переборщу с ворожбой… Но…
— Так, а ну прекращай! Это плохая идея. Очень плохая идея, — резко оборвала я саму себя.
Вслух, для верности.
Проказливая садовая нечисть — беседочный увалень, коего в этот момент я тащила в камеру, — испуганно на меня вытаращился. А потом виновато разжал каменный кулак, где, как выяснилось, он уже тихонько растил карманную бурю, призванную сокрушить и наручники, и меня.
— Бесстыжий ты бандюга! — укорила я.
— Я такой… — вздохнул увалень.
И в качестве извинения наколдовал цветочек.
* * *
Жутко не хотелось ехать в Предболотье. Я очень не люблю, когда на меня орут, а мамаша Милкис очевидно была чемпионкой в этом деле.
Впрочем, по дороге мне всё же удалось перебороть волнение. Да так качественно, что порог особняка я переступала вразвалочку, типа, хей-хо, кто тут главная Ловчая в королевстве? Филин Марах, сопровождавший меня сегодня, сидел на плече, раздувшись шариком, и тоже выглядел так, будто только что выиграл битву подпольных речитативов.
Но успокаивалась я зря. Выяснилось следующее: Ринда до сих пор не объявилась.
— Где. Вас. Носили. Демоны?! — визжала госпожа Милкис, швыряя в меня то фарфоровую вазочку, то картину из живого мха. — Моей дочери нет с самого утра! Ведомство игнорирует письма: мол, мы прислали специалиста, ждите! Вы там совсем обалдели?! В суд! Завтра же — в суд!
Я бледнела и краснела, пережидая бурю. Хотелось напомнить, что по идее про исчезновения сообщают только на третий день, и мой приезд — грандиозная уступка Ведомства знаменитым юристам, но… Следующей грандиозной уступкой могли стать тихие похороны моего нечаянно образовавшегося трупа.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Так что я молчала.
Спасение пришло в лице господина Милкиса.
— Я полагаю, Ринда в Терновом замке, — доверительно шепнул он, нимало не смущаясь града из осколков (очередная ваза пошла прахом), и подкрепил слова глотком вина, как клятвой. — Заберите её оттуда, пожалуйста. И дело с концом.
— А почему вы сами дочь не забрали? — уточнила я, уже одной ногой на крыльце.
— Не нравятся нам болота, — поморщился господин Милкис, странно похожий на землеройку.
* * *
Смеркалось.
Мне не удалось поймать ни кэб, ни перевозчика. Предболотье — та еще глухомань. Свято верю, что тут селятся либо поэты, либо мизантропы. Или те, кто является счастливым сочетанием сих двух. В каждом городе есть такой райончик. Если вы не припоминаете — поздравляю, именно в нем вы и живете.
Я топала сквозь Лес. Солнце опускалось все ниже, багровея, и вот уже лишь тусклый медяк едва виднелся между сосен. Тропинка с каждым шагом становилась уже. Дорожная пыль уступила место теплым и обильным болотным испарениям. Птицы нестерпимо кричали в опадающей темноте. Марах отвечал им с моего плеча, легонько оглушая.
— Прутик, возьми прутик! — вдруг пробормотал чей-то голос мне в самое ухо. — Опасно.
Я вздрогнула.
— Привет, бэльбог!
Тишина в ответ… В Шолохе живет больше сотни разновидностей магических тварей. Бэльбоги — настоящие лешие, болотники — из их числа. И, что забавно, их никто никогда
не видел. Только слышал — и лишь те, кто, говорят, отличается потерянностью по жизни, а не только на болотах. Вот и пойди пойми: хорошо, что мне помогли, или не очень.
Следуя совету бэльбога, я с хрустом обломила мертвую ветвь рябины. Я подготовилась и больше: закатала рукава (прах пойми зачем, но ободряет), достала из рюкзака фонарь и подожгла егерской спичкой, стянула волосы (как всегда стоявшие дыбом) в веселый рыже-каштановый хвост и перевесила один амулет — подарок Полыни — с лямки рюкзака на шею. Я заправила полы плаща-летяги за пояс, чтоб не испачкать, и закатала штаны до колен. Не весть что, но мы с ними многое пережили: не хочется пачкать гнилью, если вдруг и я, и бэльбог отвлечемся одновременно, и я шагну мимо кочки.
Эх. Ну кто додумался построить детский дом на болотах?!
Заприметив деревянный указатель на приют, я свернула с дороги. Вскоре вокруг повисла загробная тишина. Я шла, прощупывая почву, и выпь утробно выла вдалеке, а желтые кустарники багульника пахли сладостью — такой успокаивающей, будто надеялись очаровать меня и оставить на болотах навсегда. Туман, собиравшийся в клубы на дне блестючих лужиц, вдруг начал подниматься вверх. Он был похож на призраков, но чуть глупее.
Вдруг послышалось легкое чириканье. Мгновение — и из-за сломанной сосны на меня вывернула алая птичка-ташени.
«Тинави, Кадия, привет! Я бы хотел отужинать сегодня с вами в новой таверне-на-дереве под названием «Бродяга Сэмми». Скажите, вы свободны в девять?
С любовью, Дахху».
Учитывая, что девять стукнет через полчаса, а я прах знает где блуждаю, мой ответ был очевидно отрицательным.
Еще один плюс в пользу крови Рэндома… Если все сделать правильно — смогу Прыгать сквозь пространство, как Ходящие. Никакие болота не остановят меня от встречи с друзьями.
На ходу цепляя ответную записку на лапку Мараху, я споткнулась. Филин с возмущенным уханьем взлетел, а я, помахав руками (заодно комаров разогнала), все-таки погрузилась одной ногой в топь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Осторожнее, — прокряхтел бэльбог. — Я не хочу, чтобы твоя утонувшая душа тяжелила моё болото.
— Тут наши желания совпадают… — вздохнула я и с трудом выдернула ступню.
Ботинок остался при мне, даже удивительно. Подбадривая себя по-женски мягкой руганью, я двинулась дальше.
— Не туда. Там феи. А Терновый замок, в который ты идёшь, справа, — подсказал бэльбог.
