дело. А Иван Сергеевич забрал девочку к себе. Удивительный по тем временам поступок. Но вот забрал и увез во Францию, поместил в семью своей возлюбленной Полины Виардо. Своей-то семьи у него не было, только маменька в Спасском-Лутовинове. И папа стал заботиться, как умел, о своем незаконном ребенке. Назвал ее любимым именем «Полина» вместо простонародного «Пелагея». И поклялся, что его дитя ни в чем не будет нуждаться, покуда он жив.
Девочка выучила французский; а русский совершенно забыла. Это очень удивляло Тургенева: не помнит девочка ни как «хлеб» по-русски, ни как «вода». По-моему, ничего удивительного, если куском этого хлеба тебя попрекали, а воды ты столько в ведрах с детства наносила, что до сих пор руки болят… Дочь тоже очень полюбила папу; ревновала его к Виардо. Слухи о том, что взрослая Полина плохо относилась к маленькой Полине, неправильные; дочка вот писала папе, что мадам Виардо ее не любит! Например, не пригласила на прогулку. Это обычные подростковые обиды, не более. Лучше бы вспомнила, как бабушка ее на прогулку не пригласила… Но таковы подростки.
А потом Тургенев устроил дочку в лучший швейцарский пансион.
Он писал письма своей «Полиньке», так он звал ласково дочку. Пенял на ошибки, давал наставления, воспитывал. И всегда добавлял, что любит ее больше всех в мире. А воспитывает и критикует для ее пользы, будь хорошей девочкой, дорогая Полинька! Ну а потом он выдал дочку замуж за владельца фабрики, дал большое приданое. Полина родила двоих детей. Муж, к сожалению, оказался так себе человек. И потом писатель прятал дочь и внуков от этого Гастона в Швейцарии; тогда уйти от мужа было непросто, он мог просто потребовать вернуть ему жену, да и все. Так что отец спасал дочь и внуков, содержал их и помогал пережить трудные времена. И потом до конца жизни так и содержал ее семью. Он и мужа Полины спасал, снабжал деньгами, но уж ничего нельзя было сделать. Такой вот человек попался, не похожий на Тургенева.
Всю свою жизнь Иван Сергеевич заботился о дочери. И дал ей свою фамилию. Он любил своего ребенка, делал все, что мог; и в те времена это было просто удивительное дело. Надо всегда помнить о временах. Об обстоятельствах. Но отцовская любовь во все времена одинакова – она или есть, или нет. Благородное и любящее сердце или есть, или нет. И счастлив тот, у кого был любящий отец, – это редкость. Драгоценность и сокровище.
Хороший был человек Иван Сергеевич Тургенев. Просто человек. Просто отец. Который любил как умел. И делал то, что мог…
«Сначала съешь кашу, а потом получишь пирожное!» —
так иногда говорят детям. Съешь невкусную кашу, запьешь кипяченым молоком с противной пенкой, а уж потом пирожное получишь. Сладкое на третье. Только дело вот в чем: пирожное уже не хочется. Живот набит кашей. И от пирожного откусишь кусочек и положишь обратно на тарелку. Оно теперь тоже кажется не очень-то вкусным.
И в жизни так: сначала надо съесть полезное, нужное, то, что велят съесть и молоком с пенкой запить. А уж потом можно и сладкое. То, что хочется. Сначала поработай на неинтересной тяжелой работе. Как следует поработай, до упаду, до истощения сил. Прояви терпение и упорство. Ничего себе не позволяй, копи деньги или кредиты плати. Поживи пока в стесненных условиях. Купи все нужное. Общайся не с теми, кто тебе нравится и интересен, а с полезными и нужными людьми. И образование надо получить сначала такое, чтобы хватило на кашу с маслом, если что. Надо выучиться полезной и практичной профессии сначала. А потом – потом можно и пирожное. Годам к сорока, предположим. Можно теперь в свободное время учиться пению или балету. Или картины писать. Теперь можно, если будут свободное время и свободные деньги, конечно. Это же правило такое – сладкое на третье!
И семью надо создавать с тем, кто есть. Кто подходит. И побыстрее, пока каша не остыла, чего же ты так медленно шкрябаешь ложкой? Сначала надо семью, а уж потом, если повезет, можно и о любви подумать. Без любви и пирожного можно обойтись, а без семьи нельзя. Семья полезна человеку. Ешь кашу быстрее, молоко ждет!
Все правильно. Каша полезна. И молоко полезно. А пирожное – это лакомство и роскошь. Его получит тот, кто съел то, что дают. Кто вел себя правильно. Кто давился пенкой и глотал, не жуя, невкусное блюдо. Только я скажу грустный секрет – мне уже можно его сказать, я немолода. И видела много людей, которые откладывали радости и свои желания. Пирожное вам потом не захочется. Аппетита нет. Человек так долго делал то, что нужно и полезно, что упустил время и потратил всю энергию. Он жил правильно и слушался других, которые велели есть кашу. И ему уже не хочется ни любить, ни танцевать, ни рисовать, ни путешествовать по миру, ни переезжать – ничего не хочется. Он вполне сыт. Его даже немножко тошнит…
Ничего ужасного не случится, если вместо каши съесть сладкое. Если от каши воротит, а сладкого очень хочется. Вот ровным счетом ничего ужасного не случится. Иначе этот десерт потом засохнет и его придется выкинуть. К сожалению, и мы засохнем.
Пирожное так редко дают в жизни. И жизнь такая короткая. Праздников и лакомств мало у человека, мало меду ему удается вкусить. Если есть возможность и желание стать счастливым и взять то, что хочется, никому не причиняя вреда, – так возьмите. И не слушайте уверений, что в семьдесят лет можно пользоваться плодами своего терпения. Можно. Только уже не очень-то хочется…
Когда иного выхода и ресурса нет, можно использовать только «назло».
Это сила сопротивления, потому что других сил не осталось. Это последний патрон – «назло». Рассчитывать не на кого, спасения нет и ждать нечего. Осталась только сила сопротивления.
В сказке «Морозко» падчерица странно себя вела. Хотя нам пытались втолковать: это она такая незлобивая, вежливая, обходительная. Поэтому страшный Морозко растаял от ее доброты и щедро наградил. Хотя при чем тут доброта и вежливость, сами посудите? Вас умышленно пытают смертельным холодом и глумливо спрашивают: тепло ли вам? А вы вежливо и лицемерно лжете, что тепло, да. Даже немного жарко! Хотя ваша ложь только разъяряет сначала палача. Он усиливает пытку.
Все становится ясно, если подумать: мачеха отправила девочку на верную смерть. Причем родной отец отвез в лес своего ребенка – чудовищное предательство. Никто не придет
