![]()
Полдня воевали, всю тину со дна подняли, воду замутили.
Начали другие рыбы собираться. Первой сельдь подоспела, потом сиги приплыли, налимы, пелядки, чиры. Принялись рыбы драчунов унимать.
— Довольно вам драться! — говорят. — Давайте все вместе рассудим, где кому жить.
Язь и щука никого не слушают, бросаются друг на друга, только чешуя в стороны летит.
Тут сиг сказал:
— Надо бабушку-ершиху позвать. Она старая, умная, может, она их помирит. Сходи за нею, налим!
— Налим ленивый, неповоротливый, — сказала пелядка. — За корягу зацепится, да тут под корягой заснёт. Пусть сельдь плывёт.
— Сельдь маленькая, — озеро большое. Заблудится сельдь, — сказал чир. — Пусть лучше нельма плывёт. Она всех проворней.
Решили послать нельму. Поплыла нельма за бабушкой-ершихой.
А щука и язь всё воюют.
Вот вернулась нельма, и бабушка-ершиха с ней приплыла — старенькая, сморщенная.
Стала она драчунов мирить.
— Как тебе, щука, не стыдно. Как тебе, язь, не стыдно. Что вы воду мутите, рыбам покоя не даёте? Места в озере много, на всех хватит!
Не слушают язь со щукой, всё воюют.
Рассердилась тут бабушка-ершиха, надулась, колючки торчком поставила. Испугались язь со щукой. Драться перестали.
— Как же нам озеро поделить? — у бабушки-ершихи спрашивают.
Бабушка-ершиха отвечает:
— Кругом себя посмотрите. А я больше повторять не буду. Мне говорить трудно, у меня язык толстый.
Посмотрели язь со щукой по сторонам. И правда, много места в озере. Зачем воевали — и сами не знают.
С тех пор мирно живут. Только в хвосте у язя навсегда остались гладкие косточки — стрелы щуки. А раздвоенные стрелы, что метал язь, так и вросли в спину щуки.
Если не веришь, поймай язя и щуку, сам увидишь.
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
![]()
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
Человек и Собака
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
![]()
ила в лесу собака. Скучно ей стало одной жить. Пошла она себе товарища искать.
Идёт раз собака по лесу, а навстречу ей бежит заяц. Собака и говорит:
— Зайчик, давай вместе жить!
— Что ж, — отвечает зайчик, — давай!
![]()
Стали они жить вместе. Настал вечер. Легли спать. Вот ночью собака залаяла. Заяц проснулся, испугался и говорит:
— Зачем ты лаешь? Придёт волк и съест нас.
Как услышала это собака, подумала: «Плохого нашла я себе товарища. Трусливое у зайца сердце. Волк, наверное, никого не боится».
И пошла собака по лесу волка искать.
Долго ли, коротко ли шла, навстречу ей бежит волк. Собака волку и говорит:
— Волк, давай вместе жить!
— Что же, — отвечает волк, — давай!
Наступил вечер, легли они спать. Заснул волк. В самую полночь залаяла собака. Проснулся волк, испугался. Стал собаку бранить:
— Зачем ты лаешь? Придёт медведь и съест нас.
![]()
Как услышала это собака, подумала: «И волк не очень силён, если медведя боится. Медведь, наверное, всех сильнее».
И пошла собака по лесу медведя искать.
Долго ли, коротко ли шла, навстречу ей идёт медведь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Собака и говорит:
— Медведь, давай вместе жить!
— Что же, — отвечает медведь, — давай!
![]()
Как завечерело, легли они спать. Заснул медведь. В самую полночь залаяла собака. Проснулся медведь, испугался. Стал собаку бранить:
— Зачем ты лаешь? Придёт человек и убьёт нас. У человека ружьё есть.
Как услышала это собака, подумала: «И этот трус. Не годится он мне в товарищи. Вот человек, наверное, никого не боится».
И побежала собака человека искать.
Долго ли, коротко ли шла, встретила человека. Он в лесу на охоте был.
Собака и говорит:
— Человек, давай вместе жить!
— Давай, — говорит человек.
И повёл человек собаку к себе в чум.
Настал вечер. Лёг человек спать. В самую полночь залаяла собака. Проснулся человек, не испугался. Закричал:
— Если хочешь есть, собачка, поешь. Только мне спать не мешай!
Видит собака, что человек никого не боится, и стала жить вместе с ним. Так до сих пор и живёт.
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
![]()
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
Как волка проучили
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
![]()
лыхали про злого волка, про Сармика? Натерпелись от него лесные жители. А как-то раз вот что с ним случилось.
Грыз он оленью кость и так жадно её обгладывал, что язык себе прокусил.
Распух язык, раздулся, как бревно, во рту едва помещается.
Что только волк ни делал: и студёной водой полоскал, и снег прикладывал, даже еловой смолой мазал — ничего не помогает. Заорал волк не своим голосом и пустился бежать, не разбирая дороги.
Вид у него страшный: шерсть дыбом встала, язык из пасти вывалился. Завидя волка, звери и птицы в разные стороны кидаются, кто куда прячется.
Только зайцу Тэваси не повезло. Ходил он к проруби воды в котелок набрать, хотел чай сварить. Вот и замешкался, не успел от волка удрать.
Схватил волк зайца за шиворот и говорит:
— Ну, Тэваси, не вылечишь меня, с жизнью прощайся. Тут же тебя проглочу.
— Ой, ой, Сармик, — запричитал заяц. — Ну какой же я лекарь.
А сам думает: «Надо что-то придумать. Из беды выбраться».
— Ладно, — говорит, — есть одно средство, мне о нём моя мать рассказывала. Только потерпеть придётся.
— Лечи скорее, — прорычал волк.
А заяц надел котелок на пенёк и говорит:
— Лизни котелок разок-другой, может, и полегчает. Приложил волк язык, а язык и примёрз: котелок-то железный, а день был морозный. Взвыл волк, рванулся что было сил — половина языка на пне осталась. Ну а зайца давно уж и след простыл.
![]()
Бежит волк по лесу, орёт, но чувствует — хоть во рту и горит всё огнём, а язык будто меньше стал: в пасти помещается.
«А всё-таки хороший лекарь этот Тэваси, — подумал волк. — Только почему-то он меня не долечил, сбежал».
Тут лес кончился. Большая поляна открылась. Вдалеке дымок идёт, чумы стоят. А по опушке собака-пастух идёт.
Никогда волки собак не любили, хотя и состоят с ними в родстве. Но тут делать нечего.
«Собака давно с человеком знается. Наверно, такому от него научилась, что лесным зверям неведомо, — подумал волк. — Не поможет ли?»
Подошёл он к собаке и стал на свою беду жаловаться. Только языка-то у волка половина осталась. Долго не могла собака понять, что волк от неё хочет. А когда поняла, вспомнила, что недавно Сармик у неё молодого оленя украл, а ей, пастуху, за это досталось.
Вспомнила это собака, но виду не подала. Говорит волку:
— Ладно, Сармик, раскрывай свою пасть. Может, вылечу.
Только открыл волк рот, а собака — хвать! — и откусила остаток языка. Взвыл волк, а собаку только и видели. К чумам убежала.
Повыл, повыл Сармик, чувствует: во рту совсем просторно стало. С тех пор волки только воют, а говорить не могут, разучились. Да, по правде сказать, и говорить-то с волками не о чем. Разговаривать хорошо с добрыми.
ила в лесу собака. Скучно ей стало одной жить. Пошла она себе товарища искать.
лыхали про злого волка, про Сармика? Натерпелись от него лесные жители. А как-то раз вот что с ним случилось.