и как можно быстрее.
Он достал телефон, внимательно и встревожено посмотрел на экран и произнес:
— Извини, но мне пора. Дела.
Он выудил из кармана пару купюр, положил на стол и почти успел встать со стула. Завершить действие у него не получилось. Эвелина ухватила его под столом за штанину шорт. Прикосновение ее холодных пальцев к голой ноге было ему крайне неприятно — как будто его обняла скользкая жаба.
Он дернул ногой — безрезультатно. При этом девушка улыбалась ему изо всех сил.
— Не торопись, — проворковала она.
С такой интонацией разговаривают маньяки в фильмах ужасов, привязав свою жертву к стулу и расхаживая вокруг нее с пассатижами в одной руке и шилом в другой. Дурдом какой-то! В него вцепилась нетрезвая маньячка, и он совершенно не представляет, что делать. Начать кричать и вырываться? Позвать охранника? И то, и другое будет выглядеть одинаково глупо. Но еще глупее сидеть тут с ней и делать вид, что все в порядке.
— Я ухожу.
Игорь совершил еще одну попытку подняться, на этот раз он применил большую силу и скорость. Шорты резко сползли вниз, он ухватился за них и дернул. Он был готов оставить в руках неадекватной девушки лоскут ткани, или даже убежать в одних трусах, но шорты оказались крепкими. Игорь был свободен! Он молча метнулся к выходу. Главное сейчас — оказаться как можно дальше от этого места. Кто знает, как поведет себя маньячка, может, догонит и вцепится мертвой хваткой в шею. Придется устраивать скандал…
— Молодой человек! — услышал он за спиной.
Это явно не Эвелина, но останавливаться он все равно не будет. Ведь она, возможно, идет за ним по пятам… Игорь уже был у двери и собирался выйти, но ему перегородил дорогу охранник.
— В чем дело?
— Не знаю, — ответил этот двухметровый амбал. — Вас бармен зовет. Может, вы не заплатили и убегаете.
— Я оставил деньги на столике.
Игорь обернулся.
— Вы очки забыли!
Бармен Серж размахивал потерянной вещью. Рядом с ним стояла Эвелина с новым бокалом Мохито. Она взяла у Сержа очки и направилась к Игорю.
— Извините, — вежливо произнес охранник. — Ошибочка вышла. Вчера тут один отдохнул на круглую сумму и сбежал…
Игорю были безразличны беды солнцегорских рестораторов, его больше волновала та неадекватная особа, что неумолимо приближалась к нему, слегка пошатываясь на высоких каблуках и помахивая бокалом, из которого она периодически отпивала.
Выйдя из ресторана, Нина вдохнула морской воздух полной грудью. Как хорошо!
— Пошли скорей за купальниками, и — на пляж! — торопила она Оксану.
— Всенепременно. Но не надо бежать. Я так переживала во время твоего рассказа, что умяла двойную порцию жареной барабульки.
— А я что ела? — спросила Нина.
— Да что ты там ела, — махнула рукой Оксана. — Уху попробовала и кусочек кефали поковыряла вилкой. Ты, видимо, из тех, у кого от переживаний аппетит пропадает.
— Да, видимо.
— Вот бы мне так! Я, наоборот, когда расстроена, жру как беременная кабаниха!
— Ну и прекрасно! Восстанавливаешь нервы и силы.
— Слушай, не притворяйся шлангом, а? От этого, между прочим, попа растет!
— А ты не нарывайся на комплименты, — улыбнулась Нина. — У тебя шикарная попа.
— Спасибо! Приходится в зале потеть три раза в неделю. И бегать по утрам.
— Даже на отдыхе?
— Ну нет, что я, мазохистка? На отдыхе надо расслабляться и позволять себе некоторые излишества. О, кстати! Это отличный бар.
Оксана махнула рукой в сторону заведения под вывеской «Барракуда».
— Там шикарная терраса с видом на море. Надо как-нибудь его посетить. Может, даже сегодня вечером.
— Может, — согласилась Нина.
И застыла, как вкопанная. Из двери «Барракуды» вышел Игорь. Не один. На его локте висела чрезвычайно вульгарная девица с губами на пол-лица и бюстом пятого размера. Девица что-то щебетала, Игорь был сосредоточен. Он шел быстро, она едва поспевала за ним, казалось, он целенаправленно ведет ее куда-то… Куда-куда, к себе в номер, конечно. Ну, или к ней. Да какая разница!
Нина все еще не могла пошевелиться.
— Нет, ну надо же! — произнесла Оксана. — Каков гусь!
Нина молча кивнула.
— Беру свои предшествующие слова обратно, — произнесла Оксана. — Он очень-очень похож на козла.
Нина снова кивнула. Она не могла выдавить из себя ни слова — у нее перехватило дыхание, в груди жгло, как будто туда набросали раскаленных углей. К глазам подступили слезы. Нет! Реветь из-за этого навозного жука она не будет!
— Никогда еще не испытывала такого острого приступа женской солидарности! — бушевала тем временем Оксана. — Хочешь, мы его побьем? Я не шучу. Поймаем в темном углу и отлупим шпильками по наглой роже.
— Я подумаю.
Ей очень хотелось сделать как раз то, что предлагала Оксана: отдубасить почти бывшего мужа так, чтобы его даже любимый друг Пашка не узнал. И чтобы ни одна девушка на него не посмотрела! И чтобы он мог на девушек только смотреть, потому что ту самую штуку, без которой быть гулящим козлом невозможно, она бы оторвала и бросила на корм рыбам!
— Так, — Игорь остановился. — Я иду туда, а ты — куда хочешь.
— Ты меня прогоняешь? — Эвелина капризно оттопырила нижнюю губу.
В ее глазах стояли слезы. Но Игорю не было ее жалко, более того, она его невероятно раздражала, прямо-таки бесила. И чего она к нему прицепилась?
Там, в «Барракуде», он хотел забрать у нее очки и сразу испариться, но она снова вцепилась в него своей когтистой лапой. Когда она залпом допила очередной «Мохито» и вручила пустой бокал охраннику, он подумал, что ее сейчас окончательно развезет. Он опасался пьяных слез, развратных танцев на столе или падения ее бесчувственного тела к своим ногам. Но произошло прямо противоположное: взгляд Эвелины стал более осмысленным, и держаться она стала увереннее. Странно, может, в том бокале вместо «Мохито» был антипохмелин?
В общем, они вышли вместе, более того, она держала его за локоть, и он как-то автоматически согнул руку. А там — Нина. Он увидел ее боковым зрением: она застыла на месте, глядя на него во все глаза. Выглядела она по-настоящему потрясенной.
В первый момент Игорю очень захотелось провалиться сквозь землю. Но потом он вспомнил про ее «Медвежонка». Что ж, пусть и она испытает это липкое, тошнотворное, удушающее чувство. Ревность.
Ну, ладно. Может, она не ревнует. Может, ей все равно. Но она удивилась — это точно. И ей, наверное, было неприятно видеть его с этой вульгарной особой… Или… В общем, на самом деле он не знал, что почувствовала Нина. Но знал, что чувствует сам —
