и отец разделял мои взгляды, решив на прощание наградить дочь пощечиной. Его глаза были широко открыты, а ладонь так и не достигла цели.
Купец лишь крякнул, удивившись исчезновению отца, а затем он крякнул снова, выпустил из рук волосы девочки и точно так же исчез в зловонной тьме.
Я был сыт. А у моих ног, дрожа всем телом и обнимая себя за колени, сидела девочка.
— Уходи. — коротко произнес. — Ты свободна.
Она, не переставая ни на секунду трястись, подняла на меня глаза и потрясла головой.
— Заберите меня с собой.
Присев и взяв ее подбородок в руку, поднял голову и всмотрелся в лицо. Пройдоха купец, платил не зря. Она была хороша. Несмотря грязь и худобу.
Еще пара лет и бутон раскроется в прекрасный цветок.
— Я выпиваю таких девочек, как ты. — сжав ее челюсти проговорил я.
Она судорожно сглотнула.
— Тогда выпейте меня, пожалуйста, до дна. И я смогу встретиться с мамой…
Закутал ее в плащ, взял на руки и привел к себе.
Мне думалось, что через пару дней я избавлюсь от неё или устрою себе небольшой пир, как она сама того хотела. Но мне не удалось ни то, ни другое.
Прошли пара дней, затем недель. Флоранс отмыла с себя все нечистоты улиц и теперь пахла луговыми цветами. Выпирающие кости постепенно исчезали, и страх в ее глазах незаметно уступал место любопытству.
Мне нравилось, заботиться о ней. Хотелось казаться рядом с ней лучше, чем я был на самом деле. Я выпивал ей подобных ночами, но теперь старался чаще оставлять свои клыки на тех, кто был завязан грехами.
И боялся. Боялся, того дня, когда она узнает и поймёт, кто я. В моих кошмарах, она вскрикивала, пугалась, отталкивала меня и бежала, крича, что не хочет иметь ничего общего с монстром. Она оставляла меня одного, а я вскакивал и боялся задохнуться. Смешно, дыхание давно перестало быть для меня необходимым.
Флоранс узнала раньше, чем я ожидал. И вместо бегства, обняла меня и обещала, трогательно и страстно, всегда быть рядом.
Если во мне была душа, в тот день она познала счастье.
Прошло три года, и шаг за шагом нежный бутон распустился в прекрасный цветок. Которым я любовался, восхищался и баловал, как только мог.
Сходил с ума от мысли, что ее сердце забьется иначе при виде какого-нибудь сына булочника или идиота мясника, и в мыслях отрывал всем поклонникам головы. В минуты ревности, идея запереть ее в глухом лесу, куда никто не сможет добраться, казалась прекрасной.
Она ни капли мне не помогала. Отвергала все просьбы одеваться дома скромнее и все чаще встречала меня в полупрозрачных нарядах, ластилась, садилась на колени и заставляла быть строже, чем мне бы хотелось. А я завороженно смотрел на вену на ее шее и ненавидел себя за то, как сильно хотел провести по ней языком.
А затем сон предал меня. Показав меня настоящим блудливым чудовищем.
Я лежал на спине в своей кровати, а сверху на мне сидела дева, чьи упругие бёдра находились в моих руках, а член неистово бился в её теле. На грани конца, мои глаза сквозь пелену наслаждения скользили от живота к упругой груди, покачивающейся в такт моим действиям. Подняв взгляд выше, я замер и встретился с самым прекрасным лицом. С лицом моей Флоранс. Выкрикнув ее имя, открыл глаза и снова закрыл их, выругавшись про себя. Да, это был всего лишь сон. Но я также лежал на спине, а между ног возвышался кол, скрываемый под одеялом.
— Брендан. — тихо произнёс нежный голос, и я с ужасом посмотрел в сторону двери. — Ты звал меня?
Она стояла, широко открыв глаза и смотрела на выставленное мной достоинство.
— Выйди! — крикнул так зло, что она вздрогнула. — И не смей входить без стука!
— Но ты же всегда заранее знаешь, когда я приду…
— Я спал!
— И видел меня?
— Не говори ерунды! Выйди я сказал!
В тот день я привёл домой девушку.
Флоранс начинала хандрить после появления женщин в нашем доме, поэтому чаще дамы принимали меня у себя. Но в тот раз мне следовало доказать себе и ей, что сон был ошибкой. Моей похотливой ошибкой.
Почти час я истязал тело гостьи, яростно вколачиваясь в нее. Понимал необходимость остановки, но продолжал пытаться…
Я слышал ее шаги, ее бешено колотящееся сердце и робкое открывание двери. Мой взгляд обратился к ней сразу, как только фигура появилась в двери. Нежное лицо встало перед глазами, затмило ту, в чью плоть я врезался и удовольствие, наконец, выстрелило молниеносным зарядом. Только вот в ее глазах стояли слезы, когда она убегала.
Проводив, доведенную до потери сознания, гостью и, приведя себя в порядок, я направился в комнату Флоранс. Она лежала на кровати и плакала. Просила выйти, оставить одну и никогда более не подходить к ней. Заклинала не сметь ложиться рядом и именовала бесчувственным предателем. Грозилась собрать все вещи и уйти в ту же секунду, если я посмею хотя бы пальцем к ней притронуться. Но, когда я все же лег и привлёк девушку к себе, просьбы сменили своё содержание.
— Ты не любишь меня совсем. Не любишь. — хныкала она, стараясь отстраниться. — Зачем так мучаешь? Лучше убей… Выпей меня и покончи с этим!
— Что за вздор? — спросил я. — Ты для меня важнее жизни и любая твоя прихоть исполняется. К чему ложные обвинения? К чему сейчас вся эта истерика?
— Не любишь. — упрямо повторяла она, перестав сопротивляться объятиям.
— Люблю моя девочка. Ты прекрасно это знаешь.
Тогда она проявила коварство истинной женщины. Прижалась ко мне всем своим телом и прошептала сладко в ухо:
— Тогда зачем привёл другую женщину, если есть я?
Я чувствовал жар ее тела, зов ее плоти. Она поцеловала мое ухо, затем чуть лизнула его своим языком и начала робко и нежно целовать мое лицо.
— Флоранс, — армии в моем теле вели ожесточенные бои. Желание разрубало
