— С меня довольно, — голос у мамы звучал обиженно. Мите было жаль маму, и он взял ее за руку, чтобы поддержать. — Идем, сынок. Сегодня ты будешь спать со мной.
Обрадованный этой новостью, он пошел вслед за мамой. Ни за что на свете он бы не остался на ночь в своей комнате.
— Прекрасно, — в спину им сказала бабушка, — ребенок нашкодил, а ты его поощряешь. Чудесный воспитательный ход.
Мама не ответила, она только ускорила шаг, едва ли ни насильно впихнула Митю в спальню и хлопнула дверью.
— До чего вредная женщина! — покачала она головой.
— Ты сердишься? — спросил Митя.
— Не на тебя, — она потрепала его по голове. — Хотя ты тоже был не на высоте.
— Как это понять «не на высоте»? Мы как раз на высоте – на высоте второго этажа.
— Я хотела сказать, что ты плохо себя вел. На кой тебе понадобилась эта доска? Зачем ты вообще полез на чердак?
— Мне было скучно, — признался Митя, прячась под одеяло. Постель была мягкой и удобной. А когда мама легла рядом с ним стала еще и непреступной.
— Ты убежал от няни?
— Она постоянно смотрит сериалы, а они такие занудные.
— Ну, хорошо, — мама подоткнула одеяло, чтобы ему слаще спалось. — Но зачем ты взял доску?
— Она меня об этом попросила, — шепотом признался Митя, наблюдая за мамой через полуприкрытые веки.
— Как так? — она озадаченно нахмурилась. — Словами?
— Нет, но я чувствовал, что она хочет пойти со мной.
— Почему тогда ты кричал?
— Потому что доска меня напугала, — Мите было неприятно вспоминать об этом, но ради мамы он сделал над собой усилие.
— Как именно она тебя напугала?
— Треугольник двигался сам по себе. Он показывал мне буквы.
— Какие буквы? — спросила мама и замерла в ожидании ответа.
— Это были буквы К, А, Б, И, Н, Е, Т, а потом я испугался и больше не читал. В конце доска сказала мне «да».
— А ты о чем-то ее спрашивал?
— Нет.
Мама наклонилась к нему и поцеловала в лоб. От прикосновения ее губ по телу разлилось тепло, словно он выпил чашку горячего какао.
— Спи, малыш, — она погладила его щеку. — Тебе приснился дурной сон, как и мне недавно. Но теперь все позади.
Митя хотел возразить. Сказать, что он не спал, и все было взаправду, но усталость дала о себе знать и он заснул.
* * *
Кто-то толкнул Веронику в спину. Будто холодная ладонь легла ей между лопатками. Всего на один краткий миг, но этого хватило для пробуждения.
Вероника часто заморгала, осознавая, где находится. Она лежала в постели. Рядом во сне тихо посапывал Митя. Из-под одеяла виднелась лишь его макушка. Сын сладко спал, надо было поддаться дреме и снова прилечь рядом с ним, но Вероника никак не могла успокоиться. Тишина, царящая в комнате, должна была успокаивать, но только не в этот раз.
Сердце билось о ребра. Вряд ли она сможет уснуть. Надо умыться. Раньше это нехитрая процедура помогала привести мысли в порядок. Вода смывает все наносное, уносит печали.
Вероника с наслаждением ополоснула лицо и шею. Туман в голове рассеялся, сердце возвратилось к привычному ритму, но напряженные нервы и не думали расслабляться.
В коридоре по пути к спальне Веронике почудилось, что на лестнице кто-то есть. Она была готова поклясться, что слышала шаги. Человек медленно, не скрываясь, спускался в холл. Первым делом она подумала про Светлану Георгиевну. Но та ходит с тростью, и ее походка сопровождается ударами палки о пол. Звонкое «транг» ни с чем нельзя спутать. Ничего похожего с нынешним шумом.
Кто кроме свекрови может разгуливать по дому среди ночи? Кандидатура Изольды Карловны отпадала из-за инвалидного кресла. Раиса на ночь возвращается к престарелой матери. Она, как и Сергей, не ночует в доме. Митя спит. Она видела его в щель неплотно прикрытой двери. На этом список возможных ночных гуляк обрывался.
А что если это вор? Пробрался в дом и хозяйничает на первом этаже. И, может, статься, вот-вот доберется до второго. Вдруг он вооружен? От этой мысли сердце Вероники забилось сильнее прежнего. Она убеждала себя, что всему виной старые половицы, но истошный вопль шестого чувства заглушал тихий голос разума.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Вместо того чтобы вернуться в спальню, Вероника шагнула к лестнице. Она с опаской выглянула из-за угла, прижимая потные ладони к стене. Никого. Только почудилось, будто мелькнула чья-то спина на повороте в дальний коридор первого этажа. Может, всего-навсего мираж. Преломление лунного света. А, может, что похуже.
Чувствуя, как дрожат коленки, Вероника ступила на лестницу. Она шла аккуратно, вымеряя каждый шаг, чтобы ни одна ступень не скрипнула под ногами. При этом она трусила так отчаянно, что впору было отказаться от глупой затеи со слежкой. Но что-то неизменно толкало ее вперед. Точно чужая рука по-прежнему давила в область между лопатками, как и в момент пробуждения.
До конца лестницы Вероника успела многое передумать. Например, она думала о том, чтобы позвать на помощь. Но кого? Можно догадаться, что ответит ей Светлана Георгиевна, если она разбудит ее второй раз за ночь. А больше в доме помощников нет. Был еще вариант позвонить в полицию. Но что им сказать? Что ей привиделся человек? Первый же вопрос будет: «Вы сегодня пили?».
По всему выходило, что ей предстоит разобраться во всем самостоятельно. А уже потом, если понадобится, звать на помощь и звонить куда следует.
Первый этаж встретил ее безмолвием. Через распахнутую дверь в гостиную в холл проникал свет. Полосой он пролег по центру пола, напоминая лунную дорожку на озере. Но чтобы догнать призрачную фигуру, Веронике необходимо было свернуть за угол: в мрачный, лишенный всякого намека на освещение коридор. Она ни разу не забредала туда, а потому не знала, что он скрывает.
Из темного коридора донесся четкий звук − хлопнула дверь. Вероника вздрогнула и перекрестилась. Прежде она не замечала в себе особой религиозности, но рука непостижимым образом знала, что делает.
Вероника глубоко вздохнула и задержала дыхание. Она чувствовала себя парашютистом. Вот сейчас она сделает шаг в темноту, как прыгнет с самолета, ветер подхватит ее и закружит. Голова, в самом деле, закружилась, как только она пересекла полосу света и очутилась во мраке, но она все еще твердо стояла на ногах. Разве что колени немного подрагивали.
Вытянув руки перед собой, чтобы не наткнуть на препятствие, она продвигалась вперед. За пару минут глаза привыкли к скудному освещению, и Вероника начала различать окружающие предметы. Она обратила внимание на отрытую дверь. Та словно ждала ее. Вероника приняла приглашение и шагнула в комнату.
Это был кабинет. Вспомнилось слово, что Митя прочел на спиритической доске. Совпадение или знак?
Широкое, будто экран в кинотеатре, не зашторенное окно располагалось напротив двери. Лунный свет на миг ослепил Веронику. Она часто заморгала, пытаясь навести фокус, но картинку искажали выступившие на глазах слезы.
Ряды полок, забитые книгами. Корешки напоминали кирпичную кладку. Ковер на полу. Алый как мак. С ромбами разных оттенков и размеров. Стол на толстых ножках у окна. Кресло с бархатной обивкой. Так и тянет провести по нему ладонью, ощутить, как ткань скользит по коже. Обстановку кабинета зрение выхватывало поэтапно, одно за другим.
Взгляд задержался на столе. Слезы высохли, но Вероника все равно не могла поручиться за то, что увиденное реально. Кресло слегка прогнулось, будто приняло тяжесть человеческого тела. Вероника прищурилась. То ли ракурс сменился, то ли освещение поменялось, но ей показалось, что за столом сидит мужчина: темные волосы, орлиный нос, волевой подбородок. Лунный свет струился вокруг фигуры и в то же время будто через нее.
Вероника моргнула. И вот уже мужчина лежал на столе лицом вниз. Вместо левой части лица было кровавое месиво. Красная жидкость струйкой стекала на ковер. А тот всасывал ее, как ненасытный вампир. Рука незнакомца сжимала револьвер, ствол которого дымился, как если бы выстрел прогремел секунду назад.
