– Гадина мелкая, хоть бы отцу сообщила, что жива, – на «гадину» моя голова машинально повернулась в сторону Архангельского. – Ты вообще своей кукухой отбитой соображаешь, что он испытал?
– Я послала ему записку, – наверное. Блин. – И я не гадина, – зная, как этот мужчина любит использовать в своей речи нецензурную лексику из меня буквально вырывается жалобная просьба. – Пожалуйста, не ругайтесь при мне матом. У меня от ваших речей уши в трубочку сворачиваются. Потерпите.
– Послал же Бог невестушку, – брезгливо обводит меня взглядом. А затем резко стягивает с меня шапку. – Ну хоть мордашкой удалась и на том спасибо. Мямля.
– Я не мямля.
– А кто?! Нормальная баба давно дала бы деру, а не стала дожидаться, пока ее усадят в машину. Вечно скукоженная… мямля.
Никогда не задумывалась, а ведь это правда. Я – человек, который всегда держит осанку. А перед этим мужчиной становлюсь как сгорбленная старушка. С виду он не страшный, тот же Медведев выглядит гораздо более грозным со своей бородой. Этот же выглядит респектабельно в классическом пальто и белой рубашке, но почему-то с ним, в отличие от Миши, страшно. Выпрямляться вот вообще не хочется.
– Где ты все время была?
– У подружки, – по выражению его лица понимаю, что он мне ни граммулечку не поверил. Ну и ладно, Мишу я не сдам даже под пытками. – А куда мы едем?
– В ЗАГС, – насмешливо бросает он.
– Вячеслав? – мужчина нехотя поворачивается ко мне.
– Что?
– Я больше не девственница, – ну а что, надо заходить с козырей.
– Матушки-сратушки, горе-то какое, – демонстративно прикладывает руку к груди.
– Вы не выглядите расстроенным.
– А должен? – насмешливо интересуется он, иронично приподняв бровь.
– Разве это не было условием брака?
– Понятия не имею. Мне как-то похрен, кто там тебя до меня оприходовал. Хотя, нет, надо сказать спасибо этому бедолаге, хоть с этим вопросом не придется с тобой возиться. Облегчил мне, так сказать, жизнь.
Мне бы оскорбиться на его слова, да только не получается. Куда больше меня заботит вопрос – почему папа мне так яро говорил об этом условии. Можно подумать, я гулящая какая-то, желающая окунуться во все тяжкие.
– Отпустите меня, пожалуйста. Зачем я вам нужна? Я же вам даже не нравлюсь, – на мой комментарий Архангельский открыто ухмыляется.
– Не загоняйся, я не собираюсь неволить тебя после штампа в паспорте, как отец.
– Не собираетесь?
– Не собираюсь. У Гриши малость крыша поехала, ну у всех свои заезды. Будешь заниматься чем хочешь. Свадебную заварушку все же придется сделать. Ну скажем, через недельку.
– Я не хочу ехать к папе. Вы же меня к нему везете? Он меня убьет.
– За что?
– За мой побег.
– Дубина. Если бы не твой побег, я, ты и твой отец сейчас активно кормили бы червей.
– В смысле?
– В прямом, – хм, нам что, грозила опасность? Хотелось бы расспросить, но такой как Архангельский вряд ли снизойдет до объяснений.
– А если бы я уже оказалась замужем, вы бы что сейчас сделали?
– Поехал бы в церковь и поблагодарил Всевышнего за такой подарок. Но я много грешил, мне не может так подфартить.
Сказать, что он странный – ничего не сказать. Жениться на мне не хочет, но… должен?
– Я не дам вам к себе прикоснуться. Я только с виду хрупкая, если надо я вас убью.
– Будем считать, что я уже обоссался от страха. Саш, – кивает в сторону водителя. – Срочно останавливайся, мне надо купить памперсы. Не каждый день меня грозятся убить сорок килограмм костей.
– Сорок семь.
– Ох, ну раз так, мне самую большую упаковку памперсов. Хорошо порыбачила, – устремляет взгляд на сомкнутую в моих руках рыбу. – Что у нас обед, уха?
– У меня папарделле с семгой, а у вас хлебушек. Вы, кстати, его не купили. Хотите я вам свой отдам, а вы меня за это выпустите? Я вам даже семгу дам. Не всю. У вас есть ножик? Я вам голову отрежу, мне она все равно без надобности.
– Мне голову отрежешь?
– Боюсь, вы не дадите мне этого сделать. Так что только рыбе.
– Слушай, у тебя оказывается язык есть? Ты смотри аккуратнее, я так и влюбиться могу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Я не очень вас сейчас поняла.
– Да куда уж тебе, – закатывает глаза.
– Вячеслав Викторович вам намекает, что мямлей вы его не привлекаете, а если будете не мямлить, дерзить и выделяться, то он может в вас втюриться, – перевожу взгляд на ожившего водителя.
– Спасиб, мил человек. Ты все поняла?
– Ну, мямля так мямля.
Получается этому мужчине на меня плевать, но жениться все равно придется. Ну уж, нет. Спокойно. Хитрость и бег… Итак, дверь никто не блокировал. Учитывая, что Архангельский уверен, что я мямля, вряд ли он думает, что я способна выбежать из машины. Но просто так выбежать не получится. Он схватит меня раньше, чем я успею открыть дверь. Огорошить… надо его как-то огорошить. Смотрю на рыбу в руках и мысленно с ней прощаюсь. Ну ладно, будет сегодня омлет. Перевожу взгляд в окно. Поскорее бы светофор. Давай, давай, красненький, ну пожалуйста. Кожей чувствую, что Архангельский за мной наблюдает.
– Ты в туалет хочешь?
– Нет. Почему вы спрашиваете? – ставлю пакет с продуктами на сиденье, аккурат между нами. Прощайте морепродукты.
– Потому что ведешь себя так, как будто хочешь.
– Вам показалось, – отвлеки. Отвлеки его! – Хотите… хлебушка?
– Чего? – ну давай же, красный свет! Миленький, загорайся. Да!
– Ничего.
Как только мы останавливаемся, я перевожу дыхание и, крепче сжав в руке пакет, резко поворачиваюсь в сторону Архангельского и со всей силы, на которую только способна, замахиваюсь в него рыбой. Все получилось так быстро, что очухалась я только тогда, когда оказалась на улице. Главное – не оборачиваться. Я бежала так, как в последний раз.
Человеческие возможности точно безграничны, иначе я не знаю, как объяснить, что я перепрыгнула через турникет метро, со скоростью света спустилась по эскалатору, не покалечив ни одного человека, и успела запрыгнуть в закрывающиеся двери вагона.
Несколько секунд стояла и пялилась на дверь, переводя дыхание. Вот я и лишилась метрополитеновской девственности. Ну что ж, не так уж здесь и страшно.
* * *
Навязчивая мысль, что меня поймают, как только я выйду на любой из станций, не давала мне покоя. Именно поэтому я каталась на метро туда-сюда четыре часа. И как только на улице стемнело, я вышла на одну остановку раньше своей и пошла пешком до дома Медведева.
Остановилась у ларька с красочным названием «Сочная шаверма» и, не совладав с голодом, решилась на еще одну потерю невинности: съесть уличную еду. Ну, гулять так гулять. В конце концов, стресс надо заесть.
Заела от души так. С размахом. На одной шаверме не остановилась. В меня вселился дьявол, иначе не знаю, как объяснить свой зверский аппетит. Вареная колбаса малость уступает этой штуке. Жадность настолько меня поглотила, что я купила еще две домой. Одну мне, другую Мише. Можно, конечно, сказать, что это приготовила я, но как-то совесть заест.
И только добравшись до дома в целости и сохранности, меня накрыло. Архангельский меня найдет. Или папа. Это всего лишь вопрос времени. И к этому времени мне надо быть замужем. Хочет, не хочет – заставлю Медведева.
В магазин по доброй воле я теперь не высунусь. Но жить в очередном заточении я не хочу. Как уговорить Мишу на фиктивный брак? Жаль… очень жаль, что я не обладаю нужным уровнем хитрости.
Я несколько часов репетировала речь перед Медведевым, а он как будто специально решил меня проигнорировать, а именно – не прийти домой. Вымотавшись за весь день, уже в десять часов я уснула как младенец.
Проснулась резко от какого-то шума. Сердце заколотилось как ненормальное. Первая мысль – по мою душу пришли. Черт, это уже паранойя!
Аккуратно вылезла из-под одеяла и, схватив какую-то статуэтку, тихонько вышла в коридор. Увидев в прихожей Мишину обувь, а на полу в гостиной разбитую вазу, выдохнула с невероятным облегчением. Сейчас буду штурмом брать Медведева в фиктивные мужья. Выйдет из ванной и уговорю. Обязательно уговорю.