– Я своего сына одного не пущу.
Бедняжка. Придется взять. Настроение Павла ухудшалось. Как в старые времена не получится. Сегодня не уехать. Нужна еще одна палатка, ей собраться нужно. Молчит. Что тут скажешь? Не зря он не хотел, чтобы она знала.
– Хорошо. Мы никуда не едем. Пошли, мужики, разгрузим машину.
Этого никто не ожидал, включаю Тамару. Павел с трудом удерживался от того, чтобы не высказаться и показать свое разочарование. Он понимал, что его слова не имеют сейчас никакой силы. Он посмотрел на каждого в комнате и потерял остатки надежды. Приехали. Похоже, что мне это надо больше всех. Одному отправиться?
– Когда у нас вертолет?
– Завтра в девять утра. Я позвоню, отменю.
– Не надо. Я, наверно, поеду сам.
– Один? Тогда тебе нужен будет маленький вертолет. Большой дорого. Одному хватит маленького.
– Можно перезаказать?
– Думаю, что да. Сейчас у них работы мало. Не сезон.
– Ну что, пошли, поможешь мне загрузиться.
– Возьмешь фургон?
– Да нет, наверно, все поместится в мою.
– Что ты там будешь делать один? – тихо спросила Тамара.
2
Саша не отрывал лицо от иллюминатора, не обращая внимания ни на шум, ни на тряску, ни на резкие толчки, полностью поглощенный видами неспешно проплывающей внизу горной системы. Это радовало взрослых. Равнодушных в вертолете не было, включая двух разбитных пилотов. Павел повернулся к мальчику:
– Саша, смотри, вот там наша гора.
Саша не отреагировал. Не слышит. Что у пацана в голове?
– Это не она. Забыл уже. Ее не видно. Это пик Широкий, совсем другой гребень.
– Как не она?
– Не она. Гора вон там где-то, в тучах.
– Да?
Павел слышал, как стучит его сердце. Сильным, наполненным стуком. Немного пугающим немолодую грудь. Все. Назад дороги нет. Теперь только вперед, наверх. Лишь фигура мальчика не выдавала никакого сомнения и тревоги. Собрались в поход. Дети и калеки. Дима уже второй день задумчивый. Трудный разговор. Что он ей сказал? Молодец, поверила.
Он не смог так заговорить свою жену. Хотелось другого расставания. Обычного, как в старые времена. Мужчина собрался в горы. Не получилось. Тревога во влажных глазах – нехорошее начало. Главное, чтобы у тебя не было сомнений.
Сомнений у Павла почти не было. Он радовался стремительности, с которой равнинный мир уменьшался в размере. Осталось в нем только место для жены и дочки. И еще немного для жаркого солнца, весеннего воздуха и осенней паутины. Он смаковал свое возвращение туда, где слишком долго обходились без него. Не важно, зачем они едут. Цель экспедиции утратила четкость. Им не нужно никаких особых причин, чтобы возвратиться сюда, наоборот, должны быть серьезные причины, чтобы не возвратиться. Только бы закончилась, наконец, эта болтанка, все кишки растряслись.
– Сколько еще лететь?
– Полчаса, не больше. Облака высокие, не будет проблем с посадкой.
Дмитрий продолжал выглядеть озабоченным. Большой груз, и весь на нем. Самый ценный груз. Буквальный. Как мы будем его тащить? Не такой он уж легкий.
– Посмотри на Сашу.
Саша поглощал увиденное с легкостью и быстротой, на которую способны только детские глаза. И укладывал все плотными слоями. Для воспоминаний, для размышлений через много лет вперед. Это ему еще предстоит, а пока нет приятней на свете занятия, чем наполнять себя такой волнующей смесью красоты, мечтаний и грусти. Внизу, на чистой белой поверхности, кто-то оставил замысловатые следы.
– Папа, а люди здесь ходят?
– Где? Нет, это следы небольших лавин или камней. Люди здесь в такое время года не ходят.
– А звери?
– Звери есть. Медведи, барсы. Но их следов отсюда не видно. Там сейчас очень тихо, не считая шума нашего вертолета. Как ты себя чувствуешь? Голова не болит?
– Подлетаем, – донеслось из кабины пилота. – На обычное место?
* * *
Какие дни уходят. Дмитрий боролся с непривычным для себя беспокойством. Смутно, пожалуй, знакомым, со времен молодости, но давно уже неиспытываемым, давно обузданным. А вот и нет. Как мало нужно. Он ждал, когда к нему вернется его боевое состояние. Расчетливой возбужденности, осмотрительного бесстрашия, нетерпеливой уравновешенности. Ему совершенно необходимо быть в самой лучшей форме. Он уже в лучшей форме. Но совсем без беспокойства в этот раз не обойтись. Нужно только держать его в строгости, чтобы не мешало.
Его команда, напротив, пребывала в хорошем настроении. Тащатся только еле-еле, включая Павла. Хорошо, что улыбается. Рад, что приходится ждать Сашу и Андрея. Братья представляли собой довольно смешную картину. Они шли метрах в сорока ниже Дмитрия и Павла. Две нескладные фигуры, вызывающие одинаковые мысли в головах восходителей.
Но с этим ничего нельзя было поделать. Друзья вытаптывали аккуратные следы, стараясь облегчить работу ребят. Павлу, впрочем, было не до мыслей. Он тяжело дышал и был действительно рад, что не оказался самым слабым. Но чувствовал себя совершенно счастливым. Еще немного, еще несколько дней акклиматизации, проветрятся легкие, проветрится голова, он будет как новый. Он чувствовал, как его тело пробуждается в благотворном окружении. Оно ничего не забыло, ничего не утратило. Скоро его поступь будет такой же уверенной и легкой, как у шагающего впереди друга.
На остановках они разглядывали гору, маршрут. Павел уже изрядно все подзабыл.
– Это Черная Дыра?
– Черную Дыру снизу не видно.
– Правильно. А где пещера?
– Видишь тот скальный треугольник, в который упирается гребешок? За ним Черная Дыра и пещера.
– Далеко от маршрута?
– Нет, метров триста траверса по снежному полю и еще метров сто по полке. Довольно просто.
– Почему веревок не видно? Засыпало?
– Конечно.
– А где штурмовая палатка?
– Вон там, если не врут. Обещали два полных кислородных баллона в ней.
– Могли соврать?
– Нет, конечно. Но ребята очень лихие, у них все всегда хорошо, информация не совсем надежная. Но другой у нас нет. Пробьемся. Вот только день жалко. Будут ли еще у нас такие?
– Будут.
– Обещаешь?
С утра они учили ребят ходить по снегу, пользоваться палочками, отмерять шаги и силы. Через несколько часов все устали от этого и побрели кто как может. Они вышли на акклиматизационный выход рановато, на третий день после приезда. Чтобы посмотреть на Сашу. Для этого по традиции была выбрана «дежурная» горушка, с которой открывался неплохой вид на большую гору. Довольно быстро стало ясно, что на вершину горушки им не подняться. В одиннадцать часов было решено повернуть назад. Саша не жаловался на голову и не проявлял признаков «горнячки». А самое главное – выказывал упрямое желание дойти до верха. Большего они желать не могли. На следующий день Дмитрию и Павлу предстоял многодневный выход на маршрут. Проверить веревки, палатки. И людей.
* * *
Дмитрий с удовлетворением смотрел на начавшее принимать приличный вид лицо друга. На пеструю щетину, обгорелый нос, обветренные щеки. А главное, на заблестевшие глаза. Павел выглядел радостным и гордым. Заслуженно. За три дня они поднялись почти на середину маршрута. Павлу удалось удивить своего друга, чем он был очень горд. Дмитрий действительно был доволен. Молодец, старый хрен. Затащился. Он и не думал говорить о том, что в одиночку поднялся бы сюда в два раза быстрее. Забыл, как ходят по-настоящему, и хорошо. Меньше переживаний. Такой скорости будет достаточно, лишь бы хватило сил.
Веревки на маршруте были в приличном состоянии. А также две палатки в промежуточных лагерях. Друзья остановились на ночь в самой верхней. Завтра вниз.
– Дурак я, что так рано завязал.
Дмитрий улыбнулся. В палатке было тепло и влажно от нагревающей котелок с водой горелки. Дмитрий приоткрыл вход, чтобы впустить холодный воздух. Начиналась тихая ясная ночь, большая роскошь на этой горе.
– Как ты себя чувствуешь?
– Отлично.
Приятно ответить, приятно услышать.
– На стене будет тяжелее.
– Залезу. Веревки есть.
– Тебе придется нести весь груз.
– Думаешь, пацан поднимется сюда сам?
– Не знаю. На стене наверняка придется тащить.
– Сделаем еще один выход, поднимемся на верх стены? Может, Сашу сводить сюда? Посмотрим, как он переносит высоту.
– Обязательно. Только не сюда, слишком долго будет. К первой палатке хватит. Он почти поднялся на дежурную. Это хороший знак. Так и сделаем. Пойдем все. Андрей и Саша переночуют в первом лагере. Мы с тобой принесем груз сюда, ты спустишься вниз и спустишь ребят, а я схожу на верх стены, проверю веревки и занесу груз.
– Мне тоже охота наверх.
– Успеешь. Побереги силы. Мало не покажется, забыл уже. И ребят одних оставлять опасно. Я проверю веревки. Только бы погода не подкачала.
Дмитрий тоже чувствовал себя хорошо. Он не мог рассчитывать на полную свободу. Повязан крепче некуда. Легче не будет. Однако дела обстояли неплохо. Сын и друг держатся хорошо. Только бы продержалась погода. Пещера казалась непривычно далеко. В этот раз он привез с собой большой груз, из самых ценных. Такой груз на гору не берут. Он знал это слишком хорошо. Там, в городе, ведет неспешные хлопоты по дому мама. Он вспоминает о ней слишком часто. Он привез с собой слишком много. Она, наверно, стоит на кухне над кастрюлькой своей каши и медленно ее перемешивает. Каша ее молодости, к которой ей не удалось приучить сына, как она ни старалась. Дмитрий будто чувствовал привычно-неприятный запах. А вкус!
